13 ноября в 10 часов утра по лондонскому времени лондонский магистратский суд на Боу-стрит отказал Российской Федерации в выдаче Ахмеда Закаева. Судья Тимоти Уоркман сказал, что возвращение Закаева в Россию "было бы жестоким и несправедливым". Таким образом, несмотря на все старания Генпрокуратуры РФ и (о боже!) на вполне ясные намеки самого Владимира Путина, который во время своего официального визита в Великобританию косвенно высказал заинтересованность в экстрадиции, российским властям в очередной раз не удалось протянуть руки за пределы нашей великой родины.
Провал предыдущей попытки генпрокуратуры добиться выдачи Закаева еще можно было списать всего лишь на низкий профессиональный уровень российских следователей. Когда 3 декабря 2002 года Дания отказала России в экстрадиции бывшего спецпредставителя Аслана Масхадова, главными причинами были названы неточности в оформлении документов и показаний свидетелей, а также тот факт, что протоколы их допросов были подписаны уже после задержания Закаева в Дании.
Когда 5 декабря 2002 года Закаев был задержан уже в Лондоне, российская прокуратура получила отличный шанс не наступить во второй раз на те же самые грабли. У следователей было полгода, чтобы довести материалы дела до состояния, способного удовлетворить европейский суд, и избежать всех возможных "ляпов". И действительно, в процессе слушаний по существу, начавшихся в Лондоне 9 июня 2003 года, только один раз - 1 июля, поднимался вопрос о несоответствиях в записях, представленных российской стороной. Так что Генеральная Прокуратура РФ заслужила первую серию пусть жиденьких, но все же аплодисментов.
Однако оказалось, что для того, чтобы получить возможность выписывать из-за границы в Россию предполагаемых преступников, недостаточно научиться правильно оформлять бумажки. Прения сторон на заключительном заседании 21 октября касались далеко не процедурных проблем. Суду предстояло решить вопрос о сути военных действий в Чечне, степени подверженности российского правосудия политическому манипулированию и соблюдении прав человека в российских местах лишения свободы.
В своем решении отказать России в экстрадиции Ахмеда Закаева судья Тимоти Уоркман опирался на несколько фактов, выясненных при заслушивании свидетельских показаний. Во-первых, на мнение суда повлияли экспертные заключения свидетелей, квалифицировавших военные действия в Чечне не как простую контртеррористическую операцию, а как политический конфликт. В том числе мнение депутата Госдумы РФ Юлия Рыбакова, который сообщил суду, что "на протяжении всего военного конфликта Ахмед Закаев был и продолжает оставаться активным сторонником переговоров и прекращения военных действий".
Во-вторых, при решении вопроса об экстрадиции принципиальную роль всегда играет вопрос о том, что ожидает обвиняемого на родине. В лондонском суде экс-секретарь Совета безопасности России Иван Рыбкин и несколько британских экспертов единогласно заявили, что возможность беспристрастного суда над Закаевым в России вызывает большие сомнения, а в тюрьме его с большой вероятностью ждет смерть. На заседании свидетели рассказали о судьбе других полевых командиров - Турпал-Али Атгериева, скончавшегося в российской тюрьме, и Салмана Радуева, умершего, по утверждению российских властей, в больнице от кровоизлияния, а по мнению правозащитников - в камере от удара по почкам.
И наконец, самым важным для любого западного суда является вопрос о доказанности предъявляемых человеку обвинений. Для отказа в экстрадиции Закаева хватило бы, возможно, и многочисленных несоответствий в показаниях предполагаемых потерпевших - отца Филиппа (который и сам не уверен, что Закаев причастен к его похищению) и Ивана Соловьева (который имеет основания предполагать, что именно Закаев отстрелил ему пальцы). Однако после того как в зале суда появился Дук-Ваха Дашуев и объявил, что его показания против Закаева, приобщенные к делу российскими следователями, были даны им под воздействием пыток, примененных российскими спецслужбами, сама возможность рассмотрения свидетельских показаний, полученных в России, оказалась весьма сомнительной.
Когда адвокат Закаева Эдвард Фитцджеральд произносил заключительную речь, он также высказал недоумение по поводу "досудебного осуждения Закаева в выступлениях многочисленных официальных лиц" и "демонстрации свидетельств против него по телевидению". Таким образом, британский юрист решил тактично напомнить российским правоохранительным органам о существовании такого юридического принципа, как презумпция невиновности. По-видимому, этот принцип, отлично прописанный в российских законах, пока что еще не очень прочно закрепился в головах наших чиновников.
Так что прокуратура, обвинившая сегодня британский суд в "избирательном представлении о справедливости", совершенно права. С точки зрения европейского права, справедливость может работать только там, где для этого существует адекватная система. Решение по делу Закаева в очередной раз показало, что ни российские тюрьмы, ни российские следователи, ни методы, которыми пользуются наши правоохранительные органы, не могут соответствовать требованиям, предъявляемым к правовому государству.
Можно догадаться, что от этого страдают не только чеченские сепаратисты и опальные олигархи.
Предыдущие материалы по теме:
"Политические" дела роняют престиж российской власти каждые полгода
В Лондоне началось рассмотрение российского запроса об экстрадиции Ахмеда Закаева
Дело Закаева открывает для Генпрокуратуры широкие возможности для самосовершенствования
Почему Дания не выдала Закаева
Текст постановления о привлечении Закаева в качестве обвиняемого
Встречи Казанцева и Закаева: mission impossible, чеченский вариант
Елена Любарская