В Ираке в отсутствие масштабных военных действий продолжается масштабная партизанская война. Тактика ее не блещет разнообразием, но обладает своей уникальной спецификой. Так, если во время Второй мировой партизаны стремились нанести как можно больший урон коммуникациям, транспорту и живой силе противника, если ближневосточные смертники стараются взорваться на оживленных вражеских перекрестках или в автобусах, то иракские повстанцы предпочитают уничтожать не оккупантов, а своих собственных сограждан и представительства гуманитарных миссий. Тактика совершенно бесперспективная, несколько истерическая и, главное, отлично играющая на руку оккупационным войскам.
17 июня 2004 года в Багдаде в непосредственной близости от вербовочного пункта новой иракской армии взорвался заминированный автомобиль. По данным министерства здравоохранения страны, погибли не менее 35 человек, ранения получили больше сотни. 14 июня того же года еще одна машина, ведомая смертником, взлетела на воздух в деловом квартале иракской столицы: 13 человек погибли, десятки ранены. 13 июня взрыв произошел на территории военного колледжа в юго-западной части Багдада. Итог - 16 погибших и более 30 раненых. Несколькими днями ранее - серия взрывов в Мосуле и Бакубе с полутора десятками погибших. Этот список можно продолжать до бесконечности. Только за один месяц подрывной войны список погибших, а в 90 процентах случаев это мирные жители крупных иракских городов, увеличивается на сотню человек.
Иракские партизаны установили целую серию довольно печальных рекордов. Стоит вспомнить хотя бы взрыв заминированного грузового автомобиля у штаб-квартиры ООН в Багдаде 19 августа 2003 года. Этот теракт стал самым крупным из направленных против ООН за всю историю существования организации. 23 человека, включая главу миссии, погибли, более 130 получили ранения. Да, иногда повстанцам удается организовать вылазки непосредственно против оккупационных сил и подбить пару патрульных машин, но эти акции не наносят серьезного вреда коалиционным войскам и несопоставимы по потерям со взрывами в жилых кварталах. Единственным объективным результатом этих атак можно считать падение рейтинга действующей американской администрации, однако это ни в коей мере не решает задач повстанческого движения.
Что касается самих задач, то совершенно очевидно, что они не имеют ничего общего с освободительной борьбой против иностранных захватчиков. В равной степени нельзя считать защитниками родины ни группировки так называемого "суннитского треугольника", ни шиитскую "Армию Мехди", возглавляемую Муктадой аль-Садром. Эти две довольно аморфные структуры преследуют свои цели, практически не контактируя друг с другом, а значит, не могут координировать свои действия. Кроме этого между ними стоят века религиозного противостояния и еще не потерявшие своей свежести воспоминания о шиитских гонениях эпохи Саддама Хусейна. Если сунниты стремятся вернуть некогда безраздельную власть над страной, то шииты не скрывают своего намерения построить новое государство "чистого ислама" по образу и подобию соседнего Ирана. Глубинные противоречия группировок не может нивелировать даже наличие общего врага в лице коалиционных сил.
В итоге, в Ираке складывается, на первый взгляд, странная ситуация. Несмотря на бравурные заявления Вашингтона о победе над "одним из самых страшных режимов на планете", о готовности иракцев воспринять демократические преобразования и терпеть на своей территории сотни тысяч иностранных солдат, никакого движения вперед практически не происходит. Через год после объявления об окончании войны взрывы в иракских городах гремят с устрашающим постоянством. Складывается впечатление, что американская администрация все больше утрачивает контроль над страной и не способна провести объявленные преобразования. Однако это впечатление может оказаться ложным. Стоит задуматься: а так ли уж нужны Вашингтону реальные перемены в Ираке и каковы дальнейшие перспективы этой ситуации?
Если обратиться к истории Холодной войны и начальному этапу перемен на постсоветском пространстве, то станет очевидно, что демократия как таковая не является конечной целью Белого дома. Порядок - вот что в первую очередь требуется демократизаторам, в особенности, если речь идет о сырьевых странах, коими являются как современная Россия, так и Ирак. Ничто не должно мешать поступлению нефти и других полезных ископаемых на мировой рынок, а, следовательно, на рынок США. При этом не важно, так ли уж соответствует демократическим нормам поведение местных властей. Поэтому, если рассмотреть ситуацию в Ираке через увеличительное стекло этой простой логики, то успехи коалиции окажутся куда существеннее, а действия партизан куда бессмысленнее, чем казалось вначале.
30 июня новые иракские власти обретут номинальную независимость, и, по утвержденному ООН сценарию, США начнут постепенно уменьшать свое присутствие в стране. Однако это вовсе не будет означать пропорционального уменьшения количества партизанских вылазок против мирного населения. Парадоксально, но факт: никто сейчас не заинтересован в американском присутствии в Ираке больше, чем "угнетаемые" шииты во главе с аль-Садром. Ведь после 30 июня у США будут все законные основания переложить ответственность за антипартизанскую борьбу на иракское правительство, а у того не будет иного выхода, как привлечь для наведения порядка в стране людей решительных, опытных и способных противостоять местному экстремизму. А кто подходит для этой роли лучше, чем бывшие генералы армии Саддама? Если события будут развиваться именно по такому сценарию, то Муктада аль-Садр и его последователи будут с большой теплотой вспоминать времена американского владычества как самые безопасные в своей жизни.
При этом никого не должны вводить в заблуждение последняя инициатива президента Ирака Гази аль-Явера, который пообещал поделиться властью с аль-Садром, если последний сложит оружие, и кажущаяся индифферентность к происходящему американской администрации. Примерно с таким же успехом бывший шах Ирана мог бы предложить сделку аятолле Хомейни. Шиитские лидеры никогда не удовлетворятся лишь частью власти, ибо это противоречит их мировоззрению. Однако прогнозируемое возвращение во власть саддамовской военной элиты, скорее всего, нисколько не облегчит положения того же "суннитского треугольника", как в свое время в России участие военспецов царской армии в формировании и руководстве частями нарождавшейся Красной не спасло ни царскую семью, ни вековой уклад российской жизни.
Андрей Воронцов