В четверг, 16 сентября 2004 года, РИА "Новости" опубликовало весьма смелое заявление представителя МВД республики Дагестан. Этот сотрудник правоохранительных органов сообщил, что в Дагестане действует группа диверсантов, что деятельность их носит террористический характер и направлена, в частности, против дагестанских милиционеров. Он добавил также, что в состав группы входят уроженцы Дагестана, ранее принимавшие участие в военных действиях в Чечне, естественно - на стороне сепаратистов.
Впрочем, этого заявления можно было и не делать. Любому, кто хотя бы немного следил за новостями, давно могло показаться, что в Дагестане действует не просто диверсионная группа, а целый диверсионный батальон. Только за последние недели некие злоумышленники успели расстрелять машину депутата Народного собрания Республики Дагестан Роберта Алиева (огонь по ней был открыт из проезжавшей мимо автомашины ВАЗ-2106). Другие (или те же самые) экстремисты припарковали автомобиль со взрывчаткой неподалеку от девятиэтажного жилого дома в Махачкале (по счастливому стечению обстоятельств, автомобиль успели обнаружить и обезвредить).
А утром 15 сентября в Махачкале произошел взрыв. Случилось это около 10 часов утра в доме по адресу улица Горького, 88. Сначала официальные источники сообщили, что взрыв не был терактом. СМИ стали называть произошедшее "самопроизвольным выстрелом ПТУРСа" (то есть противотанкового управляемого реактивного снаряда). ПТУРС этот был укреплен на крыше туалета частного дома старой постройки. Ясно, что наличие ПТУРСа в таком явно не предназначенном для него месте само по себе говорит о том, что если даже теракт и не произошел 15 сентября, то мог произойти в любой другой день. Так или иначе, 16 сентября было объявлено, что снаряд все же принадлежал террористам.
На самом деле взрыв вряд ли сильно встревожил махачкалинцев, так как подобные происшествия давно стали для них рутиной. Только в июле и августе неизвестные успели привести в действие два взрывных устройства неподалеку от базы дагестанского ОМОНа (случилось это 22 июля), еще два дня спустя взорвать дежурную часть махачкалинского УВД, а через месяц подорвать грузовик с бойцами ОМОН, выезжавший из города в поселок Талги. Кстати, во всех вышеперечисленных случаях уголовные дела были возбуждены не по статье "Терроризм", а по статье "Посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов".
Однако нельзя говорить о том, что деятельность банды (если в Дагестане действительно действует всего одна банда) направлена исключительно против работников ОМОНа и милиции. В июле, кроме всего прочего, в Кумтаркалинском районе Дагестана произошел взрыв на магистральном нефтепроводе Тихорецк-Баку, в результате которого разлилось и загорелось 60 тонн нефти. На разорванной трубе были обнаружены следы внешнего воздействия, и взрыв был признан диверсией.
Республика Дагестан славится, кроме всего прочего, рекордным для нашей страны количеством политических убийств. 29 июля там был убит глава Новолакского района, а 24 июня - полковник Управления ФСБ РФ по Республике Дагестан Камиль Этинбеков, который, кстати, занимался расследованием дагестанских терактов. Однако остальные дагестанские политики погибают, судя по всему, не от рук террористов, а от рук своих оппонентов. Правда, в этой республике грань между теми и другими - не столь четкая, как хотелось бы. А скоро политика и экстремизм вообще могут стать в Дагестане синонимами.
С точки зрения стороннего наблюдателя удивительно, как этого не произошло до сих пор. И само географическое положение Дагестана, граничащего с Чечней, и тот факт, что он является чуть ли не самой исламизированной республикой РФ, а также уникальный этнический состав республики, казалось бы, давно должны были привести к появлению там очередной "горячей точки".
Действительно, начальный период дагестано-российских отношений отнюдь не был безоблачным. Дагестан вошел в состав Российской империи в 1813 году в результате подписания мирного договора между Ираном и Россией. Однако уже на рубеже тридцатых годов девятнадцатого века на территории республики началось горское восстание под руководством имамов Гази-Магомеда, Гамзат-бека и Шамиля. В результате восстания на территории Дагестана и Чечни образовался имаммат, который вел войну с российскими войсками на протяжении тридцати лет. Только в 1859 году имам Шамиль капитулировал и сдался в "почетный плен". Последний факт, кстати, не мешает ему считаться героем не только в Дагестане, но и в Чечне, где он послужил ролевой моделью для современных сепаратистов, мечтавших освободиться от "русских колонизаторов".
Российской империи удалось усмирить Дагестан во многом благодаря введению в этой области особой формы правления. Во главе Дагестана находился генерал-губернатор, но на местах сохранялись элементы традиционного самоуправления. Как это ни поразительно, но такая система с немногочисленными изменениями работает в республике до сих пор.
Дело в том, что в Дагестане, в отличие от большинства других республик РФ, нет титульной нации. Республику населяют представители более ста двадцати этнических групп, четырнадцать из которых официально считаются "коренными народами Дагестана". Причем в отличие от других северокавказских республик, различные этносы проживают в Дагестане не компактно, а смешанно на всей территории республики. Депортации же сталинского времени и последующее возвращение депортированных народов окончательно превратили Дагестан в республику, испещренную паутиной внутриэтнических связей.
Более того, ни один из проживающих в Дагестане этносов не может претендовать на численное большинство, что и дало республике возможность сохранять на протяжении своей истории определенный баланс в межэтнических отношениях. Достигалось это весьма оригинальным способом.
Например, в послевоенные времена на должность первого секретаря партии в Дагестане всегда назначали аварца, на должности главы Верховного совета республики почему-то оказывался даргинец или лезгин, главой правительства становился кумык, а вторым секретарем ЦК КПСС - русский. Распад СССР не помешал Дагестану сохранить эту систему. В 1994 году в республике была принята Конституция, вводившая там систему национальных округов. С тех пор члены Народного собрания избираются в Дагестане по этническому принципу, и все основные этносы обладают гарантированным представительством в органах власти. Более того, для политической системы Дагестана до недавнего времени была характерна беспрецедентная особенность - отсутствие поста главы республики.
Такая система была создана потому, что этнические (они же - родственные) связи до сих пор являются основой экономической и социальной жизни Дагестана. Появление представителя одного или другого этноса на посту дагестанского президента неизбежно привело бы, с точки зрения авторов конституции 1994 года, к дискриминации всех остальных народов. Действительно, в современной истории Российской Федерации есть примеры (например, Карачаево-Черкессия), где любые выборы ставили республику на грань этнического конфликта именно потому, что единственным водоразделом между населением оказывалась этническая принадлежность.
Поэтому система этнического представительства явлется гарантом сохранения и без того хрупкого мира в Дагестане. Жителям республики три раза предлагали проголосовать за введение в ней президентского поста. Однако в 1992 году на это согласились лишь 10 процентов дагестанцев, в 1993 - 30, а в 1999 - всего 21 процент. Впрочем, это не было принято во внимание в 2002 году, когда оказалось, что отсутствие в Дагестане президента не позволяет адекватно вписать его в строившуюся тогда во всей РФ вертикаль власти. Так что в конституцию ДР были, не смотря ни на что, внесены изменения. Поправки 2002 года предполагают проведение в 2006 году выборов президента Дагестана, а также отмену этнических округов и организацию выборов в Национальное собрание по партийным спискам (последнее обещает превратиться в фарс в любом случае, так как партийная система в Дагестане еще менее развита, чем в целом в РФ).
Противники вышеописанных изменений утверждают, что они неизбежно приведут к полному доминированию одной из дагестанских этнических групп над другими. Ясно, что этой группой окажутся аварцы, просто по причине их численного превосходства. Косвенным подтверждением этой гипотезы является тот факт, что именно представители аварской элиты являются самыми активными сторонниками реформы.
Июль и август в Дагестане ознаменовались политическим кризисом. У истоков его стоял мэр Хасавюрта Сайгидшапи Умаханов - аварец по национальности и лидер так называемой "северной оппозиции". В течение многих дней в Хасавюрт стекались сторонники Умаханова, которые собирались на многотысячные митинги и требовали немедленной отставки нынешнего главы Госсовета - Магомедали Магомедова (которого митингующие обвиняли в организации ряда политических убийств) и проведения выборов президента Дагестана. В августе Хасавюрт на некоторое время фактически вышел из под контроля Махачкалы.
Такая высокая активность "северной оппозиции" объясняется, конечно же, не только нетерпением аварцев, стремящихся насладиться всеми преимуществами, которые открывает перед ними вертикаль власти. Клан Магомедова действительно управляет республикой уже десять лет и пользуется сложившейся в ней политической системой для того, чтобы распоряжаться федеральными дотациями. С другой стороны, все эксперты отмечают, что действующая в Махачкале политическая элита честно старалась и старается встать над этническими различиями, для чего кропотливо создает систему "сдержек и противовесов", в которой находится место для представителей всех народностей. Выборы же президента выведут на поверхность все латентные межэтнические конфликты, которых в Дагестане предостаточно. Результат может оказаться не просто неприятным, но и весьма взрывоопасным.
В качестве примера возможного развития событий можно привести ситуацию в Новолоакском районе, где вернувшиеся в 1957 году после депортации чеченцы-аккинцы до сих пор не смогли поделить право собственности на землю с переселенными туда Сталиным лакцами. В начале августа 2004 года аккинцы провели митинг с требованием срочно решить эту проблему. А чуть позже в общественных местах появились листовки следующего содержания: "Всем жителям Новолакского и Казбекского районов, незаконно проживающим с 1944 года на землях чеченцев-аккинцев. Именем Аллаха просим вас освободить до 30 октября 2004 года земли наших отцов и предков, по праву принадлежащие нам. В противном случае мы поступим с вами, как велит ислам и шариат".
Так что проблема Дагестана заключается не только в том, что борьба элит, представляющих различные этносы, в республике, где на крышах туалетов население прячет ПТУРСы, может принять весьма кровавые формы. Неизбежная после президентских выборов маргинализация целых этнических групп может актуализировать проблему, с которой нынешнее руководство Дагестана до сих пор справлялось весьма эффективно - проблему ваххабизма и исламского экстремизма.
Хотя чеченский сепаратизм и представлял собой некоторый вызов дагестанскому политическому сознанию, население этой республики сделало выбор в пользу России, что перестало вызывать какие-либо сомнения после событий августа 1999 года, когда дагестанцы отразили чеченское вторжение на территорию республики. Однако не стоит забывать и о том, что Кадарский ваххабитский анклав был создан жителями Дагестана, а боевики из Чечни сыграли в этой истории роль приглашенных из соседней республики братьев по вере, пришедших на помощь жителям кадарского района. Позже аналитики пришли к выводу, что возрастанием роли ваххабизма Дагестан был обязан в первую очередь тяжелому экономическому положению, заставившему молодых людей, полностью лишенных возможности социального продвижения, искать справедливости в радикальном исламе.
В 2004 году, как и в 1999, Дагестан остается одним из беднейших субъектов Российской Федерации. В 2006 году? f он неизбежно станет к тому же зоной самой высокой в России этнической напряженности.
Что же касается оружия и взрывчатых веществ, то их в Дагестане и сейчас хватает на всех.
Елена Любарская