Испанского фашиста не хотят пускать на парад Испанские левые выступили с категорическим протестом против участия в военном параде ветерана Голубой дивизии

Министр обороны Испании Хосе Боно своим недавним заявлением вызвал противоречивую реакцию в обществе. Министр намеревался пригласить для участия в военном параде по случаю Национального праздника Испании 12 октября ветерана Голубой дивизии, воевавшей на стороне фашистской Германии. Выступая по национальному радио, министр сказал, что на параде "имеют право быть представленными испанцы всех идеологий и политических взглядов". И поэтому, чтобы отметить на параде память павших во всех войнах испанцев, рядом с ветеранами республиканской армии, воевавших во Франции против гитлеровских войск, должен идти бывший боец армии Франко.

В преддверии главного праздника страны министр обороны сделал несколько заявлений. Во-первых, он подтвердил, что в праздничном параде, который будет принимать глава государства и главнокомандующий испанскими вооруженными силами король Хуан Карлос, примут участие французские военные из бронетанковой дивизии генерала Леклерка.

Такое решение, сказал Боно, принято потому, что в августе 1944 года входившие в состав дивизии испанцы из числа бывших республиканцев первыми вошли в Париж и приняли участие в изгнании гитлеровских войск. Как отметил министр, во время празднования 60-летия освобождения Парижа французские власти отметили участие в военной операции испанской армии, а потому Испания отвечает им взаимностью.

Вторым известием было то, что Минобороны Испании решило отказаться от ставшего уже традиционным прохождения на параде американских морских пехотинцев под флагом США. Испанское общество данную новость встретило с удовлетворением. Министр особо подчеркнул, что данное решение не связано с каким-либо изменением в дружеских и уважительных отношениях между Испанией и США. Однако, по словам Боно, тем самым Испания показывает, что она "полностью суверенна и не собирается подчиняться и стоять на коленях".

На самом деле, последние слова Боно - не более чем вежливая дипломатическая уловка. Министр не особо старается скрывать свою неприязнь к США и союзникам по антииракской коалиции. Как-то он даже назвал Тони Блэра "законченным болваном" за то, что британский премьер поддерживает политику президента Буша. И решение испанского министра о неучастие американских войск в параде - просто лишний повод напомнить Бушу о том, что у испанцев собственная гордость.

Но главным событием, взволновавшим испанские политические круги, стали слова Боно о том, что в параде будет принимать участие бывший фалангист - боец Голубой дивизии. Министр объявил, что два ветерана, сражавшиеся по разные стороны фронта, вместе поднесут лавровый венок королю Хуану Карлосу. По словам министра, совместное шествие с венком будет символизировать собой мир и национальное единство.

И вот этим заявлением министр вновь разбередил не зажившую до сих пор общественную рану. На что немедленно отреагировали левые, для которых эта тема все еще не закрыта.

Члены парламента Испании от коалиции "Единая Левая", партий "Конвергенция и согласие", Левой Республиканской, партии Каталонии, а также общественные организации леволиберального толка резко осудили инициативу министра. Они заявили, что подобное "невозможно ни в одной демократической стране мира", а также что участие бывшего фалангиста в параде будет "проявлением неуважения к погибшим в борьбе за свободу и демократию".

Как заметили руководители организации "За восстановление исторической памяти", "можно примириться с чем угодно, но не с фашизмом". Ассоциация напомнила, что добровольцы Голубой дивизии были военнослужащими армии Гитлера.

Координатор фракции "Единая Левая" Гаспар Льямасарес сказал, что "такое уравнивание борцов за демократию и фашистов, свергших Республику, а затем воевавших на Восточном фронте против Советской армии, абсолютно недопустимо". В знак протеста против этого решения Льямасарес заявил, что отказывается присутствовать на параде, куда он был приглашен как один из главных политических лидеров страны.

Антикоммунистический крестовый поход

В сентябре 1923 года в Испании после военного переворота установилась военно-монархическая диктатура генерала Примо де Ривера. Через восемь лет в результате новой революции монархия была свергнута, и страна стала республикой. Но в 1936 году генерал Франсиско Франко поднял мятеж против республиканского правительства. Испания разделилась на республиканцев и фалангистов.

Фалангистами назывались члены правой партии "Испанская фаланга", возглавляемой Франко. К республиканцам относились левые силы. В 1939 году, после трех лет кровавой гражданской войны, был подписан мир, и в стране воцарилась диктатура Франко. Она мало чем отличалась от других диктаторских режимов, сопровождаясь традиционным подавлением демократических свобод. Но особую ненависть франкисты испытывали к СССР, которого с полным основанием считали одним из главных виновников гражданской войны. СССР, надо отметить, платил им той же монетой.

Когда в сентябре 1939 началась Вторая мировая война, Испания была ослаблена и опустошена гражданской войной. При этом многие представители правящих кругов и армейской элиты, узнав о начале войны, испытывали чувство озабоченности: вдруг война закончится молниеносно, и Испания не успеет принять в ней участие?

Но Франко, будучи человеком расчетливым, не спешил ввязываться во Вторую мировую, как это сделали другие союзники Германии, например, Венгрия и Румыния. Франко хотя и был другом Гитлера, но от участия в войне отказался, объявив нейтралитет. Как Берлин ни давил на Франко, хитрый каудильо всячески избегал этой темы на переговорах, понимая, что эмоции это одно, а реалии - совершенно другое. Испания не стала вступать ни в какие военно-политические блоки и коалиции. Франко делал все, чтобы Испания осталась нейтральной, в то же время проявляя лояльность к Германии. Гитлер, взбешенный таким поведением Франко, в сердцах назвал диктатора "мерзким еврейским торгашом", - не подозревая при этом, насколько верно угадал национальные корни Франко (каудильо происходил из евреев).

Но внутри страны дело обстояло не столь спокойно, как это виделось Франко ко времени окончания гражданской войны. Многие из соратников по партии и армии, с которыми Франко удалось победить республиканцев и прийти к власти, испытывали личную ненависть к СССР и Иосифу Сталину. В создавшейся обстановке диктатору было чрезвычайно трудно удерживать их от радикальных шагов.

Прогермански настроенное офицерство активно подталкивало Франко к вступлению в войну. Недовольство его политикой невмешательства росло. Необходимо было срочно что-то предпринять, чтобы как-то нейтрализовать растущую военную оппозицию. Но использовать прямое насилие по отношению ко вчерашним единомышленникам и товарищам по фалангистской партии было рискованно, тем более что настроения офицерства всячески поддерживались германской стороной.

Надо было, оставаясь приверженцем Германии, подтвердив ей свою лояльность и нейтрализовав оппозицию в своем окружении, все-таки сохранить нейтралитет. И Франко нашел выход из, казалось бы, безвыходного положения.

Уступая давлению радикального офицерства, каудильо дал понять, что в принципе желал бы вступить в войну против СССР, но в настоящее время страна не готова к войне, и в первую очередь не готова армия, еще не оправившаяся после разрушительной гражданской бойни.

А поскольку время не терпит и победа Гитлера близка, то Франко объявил, что принимает решение отправить на Восточный фронт пока только одну дивизию, сформированную исключительно из добровольцев. Действительно, в дивизию валом повалили радикально настроенные волонтеры. Телеграммы с просьбой о зачислении поступали тысячами - пришлось даже объявить конкурсный отбор. И, в итоге, Франко одним выстрелом убил двух зайцев - и выказал лояльность Германии и фактически разом избавился от всей оппозиции.

20 июля 1941 года Франсиско Франко предоставил в распоряжение Гитлера 250-ю пехотную дивизию, получившую название Division Azul ("Голубая дивизия") - по цвету форменных рубашек. В состав испанского воинского формирования вошли четыре пехотных полка общей численностью почти 12 тысяч солдат, резервный батальон из 600 солдат, 712 саперов, 518 санитаров, 1034 человек из группы транспортной поддержки и ряд других подразделений. Дивизия насчитывала 18693 человека.

Для бойцов Голубой дивизии и для самого Франко участие в борьбе против СССР представляло собою продолжение борьбы против коммунизма у себя на родине. В глазах испанцев, действия против безбожного большевизма являлись крестовым походом в защиту христианского наследия Европы. Что касается остальных европейских событий, то ни сам Франко, ни испанское общественное мнение никак не сочувствовали разделу Польши и крайне критически отнеслись к союзу Гитлера со Сталиным. Франко даже желал оказать военную помощь Финляндии в борьбе против Советов, но это, к его сожалению, оказалось невозможным.

Испанцы были уверены, что они пришли в Россию освобождать русских, а не порабощать, и очень сокрушались, что русские этого не понимают. Солдаты Голубой дивизии, имевшие свежий опыт гражданской войны, сознавали, что в России есть и большевики, и их противники. Недаром своих врагов на фронте они называли не "русские", а "красные". Голубая Дивизия была в какой-то мере той Европой, от которой русские антибольшевики ждали вместе спасения и поддержки в своем восстании против Сталина.

Но тем не менее, Голубая дивизия приехала на русский фронт не раздавать пряники, а воевать. Сначала фалангисты прибыли в Германию, а уже оттуда под Ленинград, где вступили в свой первый бой 12 октября 1941 года. До декабря 1942 года Голубой Дивизией командовал генерал Августин Муньос Грандес, а затем - генерал Эстебан-Инфантес. В 1943 году испанцы понесли большие потери в сражении под Красным Бором, большое количество испанских солдат попало в плен и было отправлено в лагеря в Колпино и под Ленинград.

Голубая дивизия действовала на Ленинградском и Волховском направлении до 20 октября 1943 года, когда Франко под давлением антигитлеровской коалиции был вынужден отозвать дивизию на родину. Из ее состава на фронте осталось около 1800 добровольцев, сформировавших "Испанский легион", который сражался до марта 1944 года. Небольшая группа осталась воевать до конца войны. Через Голубую Дивизию прошло более 60 тысяч человек, из которых 4 тысячи навсегда остались на полях сражений.

Немцы относились к своим союзникам с нескрываемым презрением, а за низкие боевые качества фалангистов называли непечатными словами. По их мнению, в Голубой дивизии каждый солдат воевал с гитарой в одной руке и с винтовкой в другой: гитара мешала стрелять, а винтовка - играть. Испанцы же считали немцев одушевленными машинами, а не людьми. Особенно немецких офицеров возмущало свободное поведение солдат Голубой дивизии и отношения офицеров с рядовыми - скорее приятельские, чем начальственные. Немцев бесило еще и то, что к местному населению испанцы относились терпимо. Известны факты, когда солдаты Голубой дивизии не только вступали в связи с русскими женщинами, но нередко венчались с ними в православных храмах.

В итоге из войны Испания не вышла победительницей, но и к побежденным ее нельзя было причислить. Франко очень ловко выкрутился из ситуации, избавился от военной оппозиции, а из погибших добровольцев сделал героев, которые продолжали верно ему служить и после смерти.

Примириться или вычеркнуть?

После гражданской войны страна на несколько десятилетий была разделена на победителей и побежденных. Но сегодняшние испанцы стараются не воспринимать события Гражданской войны в черно-белом цвете. Мир знает о фалангистском терроре, но не стоит забывать, что террор был и с другой стороны. Республиканцы не являлись идеалистами из романов Хэмингуэя, и то, что они устраивали кровавые бойни, когда промосковски настроенные коммунисты и анархисты убивали друг друга, в Испании помнят.

Несмотря на все попытки национального примирения, процесс этот идет с большим скрипом. До сих пор интеллектуальная элита Испании не может определиться с личностью диктатора Франсиско Франко. Одни считают его кровавым диктатором, залившим кровью страну, другие (как Сальвадор Дали) - героем, спасшим Испанию от правого и левого экстремизма.

Франко по призванию был далеким от политики профессиональным военным. Однако, будучи патриотом своей страны, в 1930-е годы Франко не мог смириться с возникшими в ней хаосом и анархией, с бездействием раздираемого внутренними противоречиями коалиционного правительства, со все большим влиянием проникающих в Испанию агентов Коминтерна и чинимым ими произволом, с организацией Народным Фронтом еврейских погромов, с опутавшей всю страну коррупцией.

Именно поэтому он поднял мятеж, приведший к гражданской войне и закончившейся победой франкистов. Но месть и расправа не входили в планы генерала. Именно он стал инициатором всенародного примирения и осуществил его на практике. После окончания Второй мировой войны по его указанию были созданы мемориальные кладбища, на которых рядом были похоронены бойцы, сражавшиеся по разные стороны баррикад. Франко объявил амнистию, выпустил из тюрем и концлагерей тысячи политзаключенных, разрешил въезд на родину эмигрантам и вывезенным в 1936 году испанским детям, выращенным в советских детских домах.

Во время войны Франко распорядился открыть границы для спасающихся от фашистов евреев. В одном только 1940-м году Испания приняла и тем самым спасла от гибели 40 тысяч евреев, перешедших испано-французскую границу. Кроме того, что он не дал втянуть Испанию в войну, он сделал еще одно доброе дело - вернул Испании короля. Именно король Хуан Карлос, весьма незаурядная личность, вместе со своей семьей сумел вырастить всходы, посеянные Франко в последние годы его жизни, и сделать Испанию демократическим государством. Хотя делать это Франко никто не принуждал.

В 1950-е годы Франко задумал построить мемориал. В так называемой Долине Павших под Мадридом в скале вырубили храм и поставили над ним гигантский крест. Здесь покоятся многие жертвы гражданской войны, как сторонники Франко, так и его противники. Здесь же находится могила и самого вождя.

Сейчас большинство простых испанцев к фигуре покойного отностятся в целом спокойно, предпочитая не встревать в споры о его роли в судьбах страны. Связанные с его именем военный мятеж и гражданская война - для испанцев одна из трагических страниц их истории. И в трагедии были виноваты все - и республиканцы, и мятежники, и внешние силы. Именно так сейчас подаются события тех лет в школьных учебниках.

Подобная трактовка легла в основу политики национального примирения. В стране начали отходить от разделения людей на победителей и побежденных. И в целом, переход к национальному примирению после смерти Франко прошел относительно безболезненно. Ведущая роль принадлежит здесь королю Испании Хуану Карлосу, который стал интеграционным символом общества.

Но в среде активистов левых партий - социалистов и коммунистов - интерес к событиям тридцатых годов по-прежнему высок. Поэтому реакцию левых на решение министра обороны об участии в параде ветерана-фалангиста многие комментаторы расценили как запоздалый реванш республиканцев. Левые, в соответствии с известным принципом, не могут ни забыть, ни простить.

История - наука крайне политизированная, поскольку отвечает за формирование исторического сознания. Поэтому битва за политически "правильную" трактовку тех или иных событий является важнейшей составляющей идеологических войн. Переписыванием истории грешат все - и левые, и правые. В СССР переписывание истории было важным компонентом проекта по переустройству мира. В фашистской Германии официальная трактовка национальной истории также была неприкосновенной. Но поскольку в интеллектуальных кругах левая идеология более популярна, чем правая, то эти круги более склонны к вводу в оборот постоянно изменяющихся трактовок фактов из прошлого.

Правые в Испании стоят на позиции - будем помнить, но прах мертвых тревожить не стоит. Левые придерживаются той точки зрения, что позорные страницы своей истории надо начисто стереть из памяти. И те и другие не могут уйти от того факта, что груз прошлого по-прежнему давит на Испанию. Просто забыть, вычеркнуть из памяти и истории свои революции, свои гражданские войны не может ни одна страна. Главное - извлечь из них уроки. Но протест против участия в параде ветерана, воевавшего не на той стороне, таким уроком явно не является.

Сергей Карамаев