Женские и мужские мемуары на фоне зимы Три кинопремьеры 19 января

19 января в прокат выходят три картины: "Мемуары гейши" Роба Маршалла, "Морпехи" Сэма Мендеса и "Ледяной урожай" Гарольда Ремиса. Обозреватели журнала Time Out Москва созерцали японских красоток, размышляли над превратностями армейской службы и кризисом среднего возраста в условиях Среднего Запада.

Мемуары гейши / Memoirs of a Geisha

Режиссер: Роб Маршалл. В ролях: Чжан Цзыи, Кен Ватанабе, Гонг Ли, Мишель Йео, Мако. США, 145 мин.

В двадцатых годах ХХ века чумазая дочь рыбака Нитта Саюри вместе со старшей сестрой были проданы в дом гейш, учиться на куртизанок экстра-класса. Блестящие перспективы меркнут после того, как старшая Саюри навсегда сбегает в ночной Киото, а сама Нитта ломает ногу - тоже вроде бы при попытке к бегству. Девочка разжалована в уборщицы навсегда. Но второй шанс появляется спустя несколько лет, когда вольная гейша Мамия (Йео) выкупает подросшую Саюри (Цзыи) у мадам, намереваясь сделать из умненькой поломойки суперзвезду чайных домиков. Научив Саюри строить глазки, вертеть веером, танцевать и играть на струнных, Мамия запускает свою протеже в киотский полусвет.

Собственно, это - только прелюдия. Остальные "Мемуары" можно описать кратко: весь фильм обитательницы веселого квартала занимаются точно тем же, что и девочки из "Стриптизерш" Верхувена. Правда, здесь злословят, соблазняют и выцарапывают глаза, не обнажая лишних сантиметров и нисколько не смущаясь двусмысленностью своего ремесла: в конце концов, как говорится в эпилоге, "это дневник не принцессы, но женщины совсем другого сорта".
Где и когдаРасписание показов в кинотеатрах Москвы

Эта бесхитростность истории (вдобавок к незатейливой фабуле, диалоги тут сведены к подобию афоризмов - азиатским актрисам было непросто долго говорить по-английски) делает фильм Маршалла похожим на гравюру эпохи Эдо. Отсутствие глубинной перспективы компенсируется общей пестротой и бьющим в глаза японским колоритом. Последний, впрочем, имеет отчетливо американский привкус. К примеру, Маршалл отправляет Саюри участвовать в некоем эстрадном представлении с "блескучими" декорациями, светомузыкой и чуть ли не лазерным шоу. Возможно, это все-таки традиционный театр кабуки (как раз в это время мужчин-"оннагата" стали заменять актрисы-женщины) - но только оператор Дион Биб ("Чикаго") снимает его как удалой кордебалет: камера носится вокруг танцовщицы словно муха, так и норовя залезть под юбку. Почти бродвейская хореография, китайские лица - кто знает, может и кимоно тут, как роллы "Калифорния", вывернуты наизнанку?

Василий Корецкий, Time Out Москва

Морпехи / Jarhead

Режиссер: Сэм Мендес. В ролях: Джейк Гилленхаал, Питер Скарсгаард, Крис Купер, Джейми Фокс. CША, 123 мин.

Энтони Суоффорд, военный в третьем поколении, зачатый во время вьетнамской кампании и выросший в тягостной атмосфере поствьетнамского синдрома (отец ничего не рассказывал о войне, зато выходил к завтраку в халате и гимнастерке), мечтает трахать студенток и читать Камю. Вместо этого Суоффорду (Джейк Гилленхаал) приходится инсценировать эпизоды из "Цельнометаллической оболочки" Кубрика - под рев и ругань сержанта учить устав, отжиматься на кулаках, трубить подъем перед строем (без горна), мастурбировать, бежать кросс в полном боевом обмундировании (сто килограммов за плечами включены), чистить винтовку, смотреть в клубе затертую до дыр копию "Апокалипсиса сегодня", вспоминать подружку и снова мастурбировать. Спустя какое-то время, необходимое для того, чтобы морпех овладел мастерством снайпера, Саддам Хуссейн вторгается в Кувейт, и нашего героя отправляют в арабскую пустыню, где все идет по-прежнему - минус кинозал, плюс сорок градусов в тени.

Тут шаблонная армейская комедия (бестселлер реального ветерана Суоффорда, по которому снят фильм, вообще на четверть состоит из бородатых армейских анекдотов) начинает пробуксовывать и, наконец, совсем увязает в песках однообразия и застоя. Настает время драмы, даже трагедии. Но не трагедии бессмысленных жертв или, скажем никому не нужного героизма, а печальной истории о неизбывной тоске, невозвратимо растраченной на учениях или в нарядах молодости и сперме, бездарно размазанной по ладоням.

Однообразная череда бледных, пыльных дней службы время от времени разрывается каким-нибудь ЧП, но самые важные эпизоды "Морпехов" - это вовсе не нервные срывы (смехотворные по меркам российской армии), не военные операции (их тут как раз почти что и нет) и даже не адские панорамы горящих нефтяных полей, где среди километровых факелов бегают пропитанные черным маслом кони и люди.

Апогей этой истории - в двух похожих эпизодах армейского буйства, на Рождество и в день отправки домой. Десятки полуголых мачо в камуфляже обливаются самогоном, палят в ночь из автоматов и выделывают гомоэротические коленца под одобрительный вой однополчан. Это безудержное и, в общем-то, жизнеутверждающее тестостероновое помешательство уживается здесь с мизантропией и фатализмом - они хорошо читаются между строк армейских баек и строевых речевок.

Вообще, Третья мировая автора "Красоты по-американски" Мендеса многим напоминает Первую мировую - такую, какой она выглядит в желчных мемуарах ее ветеранов. И там и там война - тупое бюрократизированное мероприятие, в котором нет места ничему личному, но в Аравии этот Молох приобретает уже совершенно гротескные черты. Например, за всю кампанию Суоффорд с напарником (Питер Скарсгаард) так и не смогли застрелить ни одного врага, хоть очень старались. Они пришли в пустыню, готовые подружиться с ужасом и моральным террором - а нашли тут только сарказм и цинизм.

Василий Корецкий, Time Out Москва

Ледяной урожай / Ice Harvest

В ночь перед Рождеством двое немолодых усталых мужчин - Вик Кавано (Торнтон), владелец стрип-клуба, больше похожий на стреляного оптовика из Йошкар-Олы, и Чарли Арглист (Кьюсак), рано обрюзгший адвокат гангстера, - украли миллион у своего патрона, двухсоткилограммового Била Джерарада (Куэйд). Все, что им осталось сделать, - это поделить выручку, для отвода глаз весело справить праздники и навсегда исчезнуть из Вичиты, мерзкого канзасского городишка.

Веселье, увы, не задается, особенно у Арглиста. Разъезжая по противным снежным улочкам и мало-помалу убираясь в хлам под неутомимую трансляцию рождественских гимнов (к утру лицо Чарли становится похожим на сизый масляный блин), он безвольно погружается в пучины кризиса позднего среднего возраста. Впрочем, то же самое происходит в эту ночь с каждым мужчиной в Вичите.

По большому счету, "Ледяной урожай" заслуживает того, чтобы сменить, наконец-то, "Иронию судьбы" на позициях "лучшего постновогоднего фильма" - по крайней мере, для мужской аудитории. Ремис говорит о том, о чем умалчивал Рязанов: представьте себе, что Женя Лукашин прибыл не в киношный, а в настоящий Питер, доехал, скажем, до Веселого Поселка и вывалился из пропахшей выхлопами маршрутки в мутное ледяное утро. Ощущения от этого фильма примерно такие же, похмельно-тошнотные. Серые пустоши, искусственные елки, идиотские неоновые звездочки, жареная индейка и дети в праздничных костюмчиках - все вызывает рвотный рефлекс, все требует перемен, толкает на дорогу. И никаких романсов и дам!

Великие сценаристы Ричард Руссо (Пулитцеровская премия за роман "Падение империи") и Роберт Бентон ("Бонни и Клайд", "Крамер против Крамера") обходятся тут с женщинами как с существами враждебными и ненадежными, которые так и норовят уйти к лучшему другу мужа, а если и согласны на поцелуй - то лишь для того, чтобы удобней было полоснуть тебя бритвой. Да, лучшее, что такие твари могут сделать для своих супругов, - это сдохнуть под елкой и освободить грузных, но гордых мужчин от тяжкого гнета семейных ужинов и выплат за второй "мерседес"!

Василий Корецкий, Time Out Москва