В воскресенье 14 мая в гостинице "Космос" в Москве прошла конференция "Фашизм - угроза будущему России". Ее организовали Московская Хельсинская группа, 12 мая отметившая тридцатилетие, движение "Мемориал", Центр развития демократии и прав человека, а также "Союз правых сил", партия "Яблоко", Республиканская партия, "Объединенный гражданский фронт". Своей основной задачей участники конференции провозгласили консолидацию российского общества для "сопротивления фашистской заразе".
Из сделанного в начале конференции сообщения эксперта "Левада-центра" Бориса Дубина следовало, что, спасая современное российское общество от ксенофобии, его нужно спасать от самого себя. 77 процентов россиян, согласно результатам проведенного центром исследования, "испытывают недоверие к представителям других национальностей и вероисповеданий". 60 процентов не считают фашистским лозунг "Россия для русских". 62 процента российских граждан винят самих представителей "других" национальностей в том, что их убивают и избивают: они, дескать, ведут себя вызывающе.
Конечно, "испытывать недоверие к представителям других национальностей" - еще не значит быть фашистом. А вопрос о том, считать или не считать лозунг "Россия для русских" фашистским, символически значит примерно то же, что и вопрос о том, можно или нельзя отрицать Холокост. Ведь отрицать Холокост - еще не значит одобрять уничтожение евреев. И тем не менее, общий уровень ксенофобии в российском обществе, по данным, приведенным Дубиным, ныне является самым высоким за последние 20 лет.
Председатель МХГ Людмила Алексеева призвала участников конференции "выступить единым фронтом и оказать сопротивление фашистской заразе". Государство, по ее словам, с этой задачей не справляется, и сплотить общество должны некоммерческие организации. Тут есть другая проблема: уровень доверия россиян к государству явно выше, чем к общественным организациям. Отдельный и весьма сложный вопрос, почему это так, но спорить с этим фактом, думается, трудно.
Эту ситуацию антифашисты намерены переломить, создав базу данных о примерах успешной борьбы негосударственных организаций с проявлениями фашизма. Кроме того, они намерены инициировать широкий общественный диалог и разъяснять опасность распространения национал-экстремизма. Это далеко не первая подобная инициатива. Но до сих пор она увенчивалась успехом лишь в том случае, если ее прямо и недвусмысленно поддерживало государство.
Антифашисты, видимо, понимая это, выразили готовность сотрудничать с государством. Но тут же обрушились на государство с яростной критикой: обвинили его в отступлении от "демократических ценностей начала 90-х годов ХХ века" (вряд ли ностальгия по той демократии привлечет много сторонников), в построении "управляемой демократии", в недостаточно решительном противодействии национал-экстремистам как на политическом уровне (разрешение фашистских маршей, финансирование "безликих массовых организаций", которые под прикрытием антифашистских лозунгов действуют против оппозиции), так и на уровне работы правоохранительных органов ("прокуратура и суды в действиях очевидных ксенофобов сплошь и рядом усматривают простое хулиганство").
По традиции, больше всего досталось Общественной палате, которую в очередной раз назвали симулякром гражданского общества, и движению "Наши", к которому, собственно, и относился по преимуществу пассаж о прогосударственных "безликих массовых организациях". Те и другие уже отреагировали на упреки в свой адрес. "У сильного государства больше возможностей для борьбы с ксенофобией, - сказал глава Комиссии Общественной палаты по толерантности и свободе совести, директор Института этнологии и антропологии Российской Академии наук Валерий Тишков. - Но у государства нет опыта такой борьбы. А общественные организации вместо того, чтобы государству помочь, его бросили". Со своей стороны, федеральный комиссар "Наших" Василий Якеменко заявил: "Пусть эти правозащитники сначала сделают больше, чем мы, и тогда поговорим, кто антифашист, а кто нет".
"Нашим" следует отдать должное: размах их деятельности и впрямь впечатляет. У правозащитников на это есть только один ответ: у "Наших" больше ресурсов, поскольку они лояльны власти. Участники конференции в "Космосе" не могли не посетовать на недавно принятый закон об НКО, который сильно затруднил им получение финансирования.
На круги своя
Председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева. Фото с сайта open-forum.ru
Lenta.ru
Антифашистская конференция в "Космосе" была приурочена к тридцатилетию Московской Хельсинкской группы - старейшей из ныне действующих правозащитных организаций России.
МХГ была основана 12 мая 1976 года известным ученым-физиком Юрием Орловым для осуществления гражданского контроля за исполнением советским правительством так называемых "гуманитарных статей" соглашений, подписанных в Хельсинки на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе 1 августа 1975 года. Эти соглашения закрепляли так называемую "Ялтинскую систему", то есть послевоенное устройство мира с фактическим доминированием СССР в Восточной Европе. Что касается обязательств соблюдать права человека, то, по общему признанию, никто не рассчитывал, что советское правительство будет их исполнять. Директор Архива национальной безопасности при Университете имени Вашингтона Томас Блэнтон, выступая на юбилейной конференции МХГ, заявил даже, что Генри Киссинджер, возглавлявший в 1975 году Госдепартамент США, рекомендовал советскому представителю не обращать внимания на "гуманитарные статьи", поскольку проконтролировать их соблюдение может только гражданское общество, а КГБ сумеет позаботиться о том, чтобы такового в СССР не возникло.
Но появилась МХГ в составе 11 человек, которые стали издавать "Хронику текущих событий" - своего рода отчеты о нарушениях прав человека в СССР, которые отсылались на Запад. По вполне понятным причинам, советское правительство стало рассматривать эту деятельность как подрывную и шпионскую. Что касается западных правительств, они, в зависимости от конъюнктуры, то всемерно одобряли и поощряли работу МХГ, то игнорировали ее.
Некоторые члены МХГ были арестованы, другие эмигрировали. В 1982 году группа объявила о самороспуске, чтобы избежать продолжения репрессий. Она была воссоздана в 1989 году, причем в новом составе оказались многие из прежних ее членов.
Отношение к правозащитникам в России как было, так и осталось крайне неоднозначным. В перестроечные и первые постперестроечные годы их поднимали на щит как борцов с тоталитаризмом. Но по мере того, как утихали страсти, симпатии россиян все больше склонялись (и продолжают склоняться) к сильному патерналистскому государству, которое само способно позаботиться о правах своих граждан, причем сделать это лучше правозащитников.
В конце концов усилия власти и государственных СМИ в сочетании с хронической неспособностью оппозиционных организаций различного характера, в том числе правозащитников, к консолидации и совместному отстаиванию своих идей и интересов привели к их окончательной маргинализации.
С другой стороны, продолжая исполнять свою общественную функцию и обличая неофашизм и некомпетеность и непоследовательность государства в борьбе с ним, правозащитники зачастую добиваются эффекта, прямо противоположного тому, на который рассчитывают. Недоверие к правзищтным организациям переходит временами в неприязнь. Интерес общества к их деятельности низок. Сами они бывают навязчивы. Все это приводит к тому, что антифашизм вызывает у общества не меньшее отторжение, чем фашизм.
Вместе с тем, борьбой с фашизмом можно нажить немалый политический капитал. Точнее, можно нарастить уже имеющийся: с нуля на антифашизма не поднимешься, поскольку эту тему общество не числит среди важнейших для себя. Но если стартового политического капитала нет, то эксплуатация этой темы играет на руку скорее самим фашистам (срабатывает примерно такая логика: "проклятые демократы против них - значит, что-то в них есть..."), а также действующей власти и ее сторонникам: ведь электорат склонен пропускать мимо ушей критику тех, кто ему нравится, а атмосфера общей напряженности при этом поддерживается.
Правозащитники на своей конференции сами признали: "Опять наступили трудные времена". Впрочем, оговорилась Людмила Алексеева, они не более трудные, чем тридцать лет назад.
Иван Грушин