Писатель Борис Акунин издал в виде трехсотстраничного тома давно собираемые им исторические анекдоты. И присовокупил к ним беседы с читателями, которые он вел в своем блоге в ЖЖ в течение года. Получилось занимательно, поучительно и нарядно – как и все у Акунина.
История возникновения этой книги проста, но многоступенчата. Сначала Борис Акунин, как всякий порядочный исторический писатель, долго собирал разнообразные занимательные факты всех эпох и народов, которые могли бы пригодиться ему в работе. Потом он, как всякая порядочная медийная персона, завел блог в ЖЖ, который так и назвал – "Любовь к истории", и начал выкладывать туда эти анекдоты. Чем, естественно, привлек живейшее внимание почтеннейшей публики – на данный момент у блога borisakunin 25 тысяч подписчиков. И наконец, как всякий порядочный профессионал, решил монетизировать этот успех в прямом смысле слова – и выпустил накопившийся за год контент в виде солидной, хоть и в гибкой обложке, трехсотстраничной книги с красочными иллюстрациями.
Конечно, это не первая в России попытка конвертировать успешный блог (или блог преуспевающего человека) в книгу. Сразу вспоминается "Год ЖЖизни" Гришковца – монолог популярного человека-театра. Чуть позднее - серия "Письма моих друзей", попытка издательства "Центрполиграф" выпускать книги, создаваемые из блогов-тысячников. Но после действительно остроумной и энергичной книги Екатерины katechkina Великиной "От заката до обеда" серия явно сдулась – как и более поздние антологические попытки такого рода.
Более того: для самого Акунина это тоже не первая попытка поженить свою подчеркнуто старомодную беллетристику с компьютерными технологиями. Был уже, довольно давно, и онлайновый квест, привязанный к одноименному роману, и, совсем недавно, выросший из того же блога изысканный альбом "Фото как хокку" - попытка создать коллективный портрет эпохи через фамильные фотоальбомы.
Но "Любовь к истории" - уверенный шаг вперед и вверх по отношению не только к Гришковцу и к Катечкиной, но и к предыдущим компьютеризованным проектам самого Акунина. Во-первых, рассказываемые подчеркнуто учтивым собеседником (эту маску Григорий Чхартишвили носит с самого начала акунинского проекта, но здесь она выступает особенно рельефно) истории чрезвычайно увлекательны сами по себе, о чем бы ни шла речь – о последнем Бурбоне, так и не ставшем французским императором, потому что он наотрез отказался короноваться под трехцветным флагом (и это во второй половине XIX века!), о собаколюбивом сёгуне или о мерзавцах-авантюристах. Во-вторых, они прекрасно проиллюстрированы редкими рисунками и авторскими фотографиями. Немаловажно, что они – в отличие от эгоцентричного опуса Гришковца – сопровождены избранными комментариями френдов Акунина (а добиться, чтобы тебя в этом журнале зафрендили, не так просто) и ответными репликами любезного хозяина. Словом, все как в настоящем клубе, с записками коего нам и предлагают ознакомиться. Конечно, все это можно прочитать в самом блоге или просто свериться в википедии, но ведь куда приятнее подержать в руках солидный том с милыми дизайнерскими находками.
Но ни прекрасное оформление, ни занимательность, ни фирменные акунинские архаизмы не имели бы смысла, если бы не четвертая, главная составляющая всей этой многоступенчатой истории. Как всякий порядочный интеллигент-либерал, Акунин не просто развлекает, но и сопоставлениями, ремарками, самим выбором тем ненавязчиво просвещает и развивает почтеннейшего читателя. Как именно – видно из нижеприведенного фрагмента.
Михаил Визель
Исторические параллели
13, 15.12.2010
На этой неделе произойдет событие исторического значения: судья Данилкин начнет зачитывать вердикт на процессе Михаила Ходорковского. В зависимости от этого решения судьба нашей страны повернет или в одну сторону или в совсем-совсем другую.
Обвиняемых, как вы знаете, двое, но я неслучайно говорю: "процесс Ходорковского". Мне кажется, если б не фактор Ходорковского, Платона Лебедева уже выпустили бы. Когда-то Ходорковский пошел за решетку из солидарности с взятым в заложники товарищем, теперь такое же мужество проявляет Лебедев. Веселая дерзость, с которой держится Платон Леонидович, не может не злить прокуроров, но объект Высочайшей Вендетты не он, и второй процесс затеян не из-за него.
Ладно, по поводу процесса я уже неоднократно высказывался, да и блог у меня тематический, поэтому пост будет не про современность, а про исторические параллели. Поскольку у процесса два возможных исхода, параллелей я подобрал тоже две. Обе во многом, иногда почти до невероятности, напоминают драму, которая разворачивается у нас на глазах. Начиная с внешнего сходства и того, и другого исторического персонажа с Ходорковским.
Вот первый из них:
Как вы поняли, речь сегодня пойдет о капитане Дрейфусе, дело которого и у нас, и за рубежом только ленивый не поминал в связи с делом Ходорковского. Поэтому я, можно сказать, ломлюсь в открытую дверь. И все же хочу обратить ваше внимание на удивительную зарифмованность ситуаций.
1. В обоих случаях на первом этапе обвинения важную роль сыграла популистская игра на ненависти общества к богачам. Альфред Дрейфус не был "олигархом", но происходил из весьма состоятельной семьи. В глазах обывателя он был "жирным котом", мучения которого вызывали злорадство.
2. Определенные силы французского общества всячески подчеркивали еврейское происхождение Дрейфуса, что в тогдашней антисемитской Франции придавало этой фигуре дополнительную зловещесть. (У нас, как мы знаем, без этой пакости тоже не обошлось).
3. Обвинение в обоих случаях довольно скоро полностью обанкротилось, но признать свою неправоту для правящей элиты означало потерять лицо, поэтому власть всеми правдами и неправдами, вплоть до лжесвидетельств и укрытия доказательств, старалась добить обвиняемого так, чтоб больше не поднялся.
4. На зеке из Краснокаменска, как в свое время на узнике Чертова острова сошлись силовые линии истории, и сложилось так, что на карту была поставлена не частная судьба, а путь, которым пойдет целая страна. Как в ней будут приниматься важные решения: кулуарно или с участием общества? Будет в этой стране суд независимой властью или слугой начальства? В каком обществе нам жить – открытого типа или типа закрытого? В "Открытой России" или в "Закрытой России"? Признание своей неправоты – это со стороны государства признак силы или проявление слабости?
5. Второй процесс по делу Дрейфуса проходил примерно после такого же интервала и тоже оказался в центре внимания страны и всего мира.
Стоп. Не совсем так. Вот здесь, в этом пункте, есть явное различие между Францией 1899 года и Россией 2010-го. Мир-то за процессом Ходорковского следит. Пишет пресса, депутаты и сенаторы, правозащитные организации делают заявления, составляют протесты и петиции. Однако наша большая страна позевывает и смотрит в сторону – в телевизор, который про Ходорковского молчит, а всё танцует на льду и потешается над смешными гастарбайтерами.
Во Франции было не так. Там равнодушных не осталось, общество раскололось на дрейфусаров и антидрейфусаров.
У нас же почти две трети населения не интересуются процессом или вовсе о нем не слышали. Люди не видят связи между своей жизнью и исходом суда; им кажется, что их это не касается.
При этом если во время первого процесса среди тех, кто интересовался делом ЮКОСа, преобладали противники Ходорковского ("вор должен сидеть в тюрьме", "всех бы их пересажать" и прочее), то сейчас, после семи с половиной лет заключения, настроение переменилось. Цитирую итоги осеннего опроса Левада-Центра: "Число тех, кого убеждают доводы прокуратуры о виновности Ходорковского и Лебедева в ходе процесса в Хамовническом суде в сентябре сократилось до 13%. В феврале этот показатель составлял 29% россиян".
Такая же тенденция прослеживалась и во время второго процесса над Дрейфусом. Суд под давлением генералов все равно вынес обвинительный приговор, но президент республики под нажимом мирового и французского общественного мнения помиловал осужденного, который через несколько лет был полностью реабилитирован.
Возможно, то же случится и у нас – если общественная активность наших "дрейфусаров" окажется такой же сильной.
Это я вам привел историческую параллель со счастливым концом. Истина победила, Франция выбрала демократический путь развития. Ну а то, что человек гнил за решеткой столько лет, что дело его жизни (Дрейфус считался высокоперспективным, блестящим офицером) разрушено, что дети выросли без отца – это пустяки и мелочи.
Вторая историческая параллель, о которой я расскажу далее, хэппи-энда не имела. Даже такого.
Речь пойдет о Николя Фуке, маркизе де Бель-Иль, виконте де Мелен и де Во, суперинтенданте финансов Людовика XIV. Большинство из нас помнит его по роману "Десять лет спустя".
Я никогда специально не интересовался этой исторической фигурой и представлял себе канву событий примерно так.
Могущественный финансист, управлявший государственной казной, свалял дурака - желая произвести впечатление на короля и двор, устроил величественный праздник в своей невообразимо роскошной резиденции замке Во. Ну и впечатлил сильнее, чем намеревался. Праздник удался. Увидев, как сладко живет суперинтендант, в то время как государству ни на что не хватает денег, король отдал вконец распоясавшегося казнокрада под суд, а имущество конфисковал. Я числил эту поучительную историю по разряду: "Скромнее надо быть, или Не буди лихо, пока оно тихо". (Между прочим, в некоторых энциклопедиях эта басня по-прежнему фигурирует вкупе с массой другой ерунды.)
С таким багажом знаний некоторое время назад я отправился посмотреть на легендарный замок Во, который находится всего в 50 километрах от Парижа и сохранился в почти первозданном виде.
И начались сюрпризы.
Парк действительно чудесен – настоящий шедевр садового искусства, а вот замок меня разочаровал: хоть и недурен, но для главного казнокрада Франции что-то маловат. Видал я замки и повеличественней.
Я не очень понял, где в замке можно было устроить такое уж грандиозное гала-представление. Даже самый большой, парадный салон своими размерами и убранством никак не мог вызывать зависти у обитателя Лувра.
И совсем уж озадачили личные апартаменты алчного нувориша: скромная квартира из трех маленьких комнат: приемная, кабинет, спальня.
Что-то тут явно не состыковывалось.
Уезжал я в задумчивости и пообещал себе, что обязательно почитаю про Николя Фуке поподробнее, разъясню себе эти парадоксы.
Почитал. Разъяснил. Готов поделиться.
Причин падения Николя Фуке было три: козни интригана Кольбера, политическая необходимость найти козла отпущения за "лихие пятидесятые" и желание прибрать к рукам личное состояние суперинтенданта. Высочайшее посещения замка Во, вопреки легенде, никакой роли не сыграло. Оказывается, король бывал здесь и раньше. Кроме того праздник состоялся 17 августа 1661 года, а известно, что вопрос об аресте был решен еще в мае. Несколько месяцев заняла разработка операции захвата, в финале которой бравый капитан Д’Артаньян (тут Дюма не выдумал) с группой спецназовцев-мушкетеров арестовал олигарха, который, впрочем, и не думал сопротивляться или убегать.
Фуке был обвинен во всех смертных грехах от казнокрадства до подготовки мятежа и оскорбления величества. Казалось, участь опального финансиста предрешена. Суд должен быть стать пустой формальностью.
Дальше - чудеса.
Во-первых, выяснилось, что Фуке вовсе не так богат, как грезилось королю и, более того, что он израсходовал на государственные нужды больше, чем собрал доходов. Получается, что, называя суперинтенданта "благородным Фуке", Дюма опять-таки не погрешил против истины.
Во-вторых, никакого чудовищного казнокрадства следствие, как ни пыхтело, не обнаружило.
В-третьих, обвинения в государственной измене оказались шиты белыми нитками. (Хотя их, собственно, никто всерьез и не принимал).
А главное, поверженный министр вместо того, чтоб униженно молить короля о милосердии, держался на суде уверенно и с достоинством, очень грамотно защищаясь.
В результате общество, поначалу аплодировавшее аресту миллионера (кто ж их, буржуев проклятых, любит?), начало относиться к Фуке с сочувствием. На стороне обвиняемого были тогдашние звезды и опинион-мейкеры: Корнель, Мольер, Лафонтен, Николя Пуссен, госпожа Севинье.
Поразительней всего, что даже члены суда, специально подобранные из числа врагов суперинтенданта, заколебались – всем было очевидно, что Фуке невиновен.
Король и Кольбер давили, требовали смертной казни. Однако суд, сервильный и подобострастный суд середины XVII века, осмелился пойти против воли монарха. Тринадцатью голосами против девяти он приговорил Фуке не к эшафоту, а всего лишь к изгнанию. (Это примерно как если бы фигурантов дела ЮКОС приговорили к высылке в Лондон).
Но суд судом, а Вертикаль Вертикалью. Казнить своего врага Людовик не посмел, но и выпустить не выпустил. Решение суда он отменил, а Фуке засадил в темницу и держал там до самой кончины. Непреклонный суперинтендант заживо сгнил в тюрьме. Быстрая смерть на плахе, уверен, была бы милосердней.
Как известно, существует версия, будто Фуке и был загадочной Железной Маской, тем самым несчастным узником, лицо которого почему-то надо было прятать от всех, даже от тюремщиков.
Я очень боюсь, что и у нас закончится вот этим:
Как бы хотелось ошибиться.