«Это как пожарить шашлык на Вечном огне» Интервью с Борисом Корчевниковым — автором фильма в защиту РПЦ

Телефильм «Не верю!» об атаке проплаченных блогеров на непорочную Русскую православную церковь раскритиковали представители общественности и журналисты. Автор ленты (бывший сотрудник программы «Намедни» Леонида Парфенова) Борис Корчевников рассказал «Ленте.ру», зачем он снял этот фильм и кто является настоящим врагом РПЦ.

Корчевников утверждает, что настоящий враг РПЦ — не блогеры и не «организатор антирелигиозных выставок» Марат Гельман, а грех. Деятельность православных активистов, избивающих представителей сексуальных меньшинств, и питерского депутата Виталия Милонова, который инициировал закон о запрете пропаганды гомосексуализма в Петербурге, Корчевников поддержал. И отметил, что «обещанный евангельский апокалипсис неизбежен... здесь, на Земле, зло победит и уже побеждает».

Работу Корчевникова похвалил Аркадий Мамонтов, который главным врагом православия считает «либерального моллюска». Корчевников, чей фильм сравнили с работами самого Мамонтова про группу Pussy Riot, с ним согласен: «Глубинная ошибка либерализма довела до нынешнего тоталитарного либерализма, в котором извращается христианская идея «прав человека» и объявляется война самой Церкви».

Борис Корчевников отказался отвечать на возмущенную реакцию его бывших коллег по «Намедни» (заявивших, что автор «Не верю!» предал Парфенова), пояснив, что «Леня просил не комментировать». От оценки приговора Pussy Riot Корчевников также ушел, сказав, что «этот приговор — результат нашей кровавой истории ХХ века». Долю аудитории фильма (она составила 10 процентов) Корчевников назвал «успехом», но признал, что «Не верю!» — слабая журналистская работа.

Общаться лично Корчевников, сославшись на «дикую загруженность», категорически отказался — и ответил на вопросы «Ленты.ру» по электронной почте.

«Лента.ру»: Почему вы все-таки сделали фильм, несмотря на то, что сами были не уверены, что лучше — промолчать или высказаться?

Лучше сделать шаг и ошибиться, чем не сделать шаг и тоже ошибиться.

Что вы все-таки хотели сказать своим фильмом? Объяснить, что собой представляет настоящая Православная Церковь — или что атака на нее была заказана и проведена негодяями за деньги?

От фильма ждали, видимо, пропаганды, разоблачений. А там нет ни того, ни другого. Мы хотели показать Церковь (хоть и получилось сумбурно, увы, местами, но хоть как-то) и некоторые технологии, которые вам, например, давно знакомы, а многим нет — технологии того, как можно при желании заразить незащищенную внутренне часть страны любым ментальным вирусом: «все плохо в Церкви», «все плохо в армии», «все плохо в полиции», если правильно фильтровать новости.

Не считаете ли вы свой фильм пропагандистским? И допустима ли на ТВ откровенная пропаганда, как в случае с фильмами «Анатомия протеста» или фильмами Аркадия Мамонтова, в которых мало фактов, но много обвинений и передергиваний?

Его [фильм «Не верю!»] пропагандистским не считает, похоже, даже большинство самых негативных комментаторов — и в этом слышится даже разочарование какое-то. Ждали-то «Анатомии протеста», а показали батюшку, что воспитал 160 детей и другого — что дал родиться почти двум тысячам младенцев… В лучшем случае его считают непрофессиональным — тут я целиком согласен, но чего тогда так горячо обсуждать, мало ли поделок выходит каждый день на экране.

Как вы относитесь к деятельности православных активистов вроде Дмитрия Энтео, которые избивают представителей сексуальных меньшинств? То же самое касается и нападений казаков на выставки современного искусства. Вам кажется, это нормальное христианское поведение?

Если вы про «Духовную брань», то это не выставка современного искусства, не оперируйте штампами. Про православных активистов — они делают много больше упомянутого вами: борются с абортами, активно против них выступая, много чего еще. Вы знаете, как к ним ни относись — это очень честные ребята. Они не врут ни себе, ни кому-либо еще. Я не смог бы сказать про них точнее Патриарха.

Сейчас в российском обществе якобы происходит подъем религиозности, и на первый план выходят персонажи вроде Энтео или Виталия Милонова. Милонов, в свою очередь, известен своим законом против пропаганды гомосексуализма, по которому пытался даже Мадонну засудить. Вам не кажется, что такие нелепые защитники делают Церкви только хуже?

Подъем религиозности — неизбежный после совкового гнобления Церкви — выводит на первый план для большинства людей, скорее, хочется верить, Христа. Дима Энтео и их пока еще крохотная группка, Виталий Милонов — безусловно, очень честные люди. Милонова за одно это стоит поддерживать и уважать — они, возможно, выходят на первый план в телешоу.

Но это ведь не тот формат, по которому можно понять, что такое Церковь на самом деле. Если ты действительно хочешь это понять. Вряд ли все эти люди «защищают Церковь», ведь Церковь в защите не нуждается. Она сама защищает своих. Они просто свидетельствуют и говорят правду. Искренне — думаю, как и все мы — желают хорошего стране. Ну, и в силу духовной жизни понимают, как устроен человек, что у него есть верх и низ, чем опасен этот низ — для него и всего общества, и поэтому не молчат об этом, в том числе и в своей законотворческой деятельности. Думаю, это то, чем мы должны дорожить.

Я не знаю страны, которая не защищала бы своих ценностей. И еще не знаю страны с похожими ценностями. Вот у нас они такие. Давайте увидим в этом красоту. И еще — здесь очень уместна фраза отца Иоанна Крестьянкина, знаменитого псково-печерского монаха: «У нас нет задачи изменить мир, у нас есть задача свидетельствовать о Христе». К этому призван любой христианин. И любой христианин трезвее, чем кто-либо еще, понимает, в каком мире он живет, среди чего свидетельствует, он не чает иллюзий о «православном царстве». Напротив — трезво видит, что обещанный евангельский апокалипсисис неизбежен, что здесь, на Земле, зло победит и уже побеждает. Но он призван все равно даже здесь свидетельствовать. Это большое мужество.

Вот Мамонтов говорит вам: «Дорогой Борис! Поздравляю вас! Вы сделали шикарный публицистический материал, выступили защитником нашей Русской православной церкви». А вы в свою очередь в интервью говорили, что гонений на Церковь сегодня нет. При этом в самом фильме у вас идет прямое сравнение того, что происходит в блогах, с кадрами взрываемого храма Христа Спасителя. Так есть гонения или нет? В чем именно они выражаются?

История России в ХХ веке — это картины, которые не проживала ни одна нация ни разу за всю историю. Это, кстати, делает неуместными любые сравнения нас с кем-то еще. Ну вы видели страну, пережившую только за один век семь войн (из них — две мировых и две гражданских), три революции, четыре политических режима, вырезания всей элиты общества и геноцид населения численностью с современную Германию? Прибавьте к этому наш не везде пригодный [для жизни] климат и его разницу на территории страны, размеры, геополитическое положение, ресурсы, самую большую границу в мире с самым большим числом сопредельных государств, девять часовых поясов, слабую расселенность в части страны… Это все вещи, что делают управление такой державой очень сложными, а всякое потрясение — чрезвычайно разрушительным.

Это я к тому, что, прожив такую историю, видя, где наша страна оказалась после векового эксперимента пожить без Бога, здесь выработался уже какой-то очень правильный иммунитет — неприятие даже намека на богохульство и гонения. У постпротестанского западного мира этого иммунитета уже нет. Ну это как пожарить шашлык на Вечном огне — понимаете? Это зоны национальной боли.

Правильно ли я понял из фильма, что информационный фронт открыл патриарх на встрече с Путиным? А до этого было тихо и мирно все?

Именно так, но далее мы [в фильме] показываем, что и до того все было, просто в меньшей степени. Фраза Достоевского «Дьявол борется с Богом, а место битвы — сердце человеческое» — это для людей верующих объективная реальность. Эта битва никогда не прекратится. Но заметьте формулировку: это не Бог борется — чего Ему бороться с уже побежденным, а дьявол.

Серьезное обсуждение ваш фильм вызвал в кругах бывших сотрудников НТВ, а особенно были недовольны журналисты из «Намедни» Парфенова, где вы начинали. Фильм «Не верю!» сделан явно не по-парфеновски, а скорее по-мамонтовски. Вам кто кажется более сильным журналистом — Парфенов или Мамонтов?

Это разные авторы — сильные в своем.

В фейсбуке у журналиста Андрея Лошака вам хотят бить «в рыло» и обвиняют в «предательстве Парфенова». Что вы можете ответить на эти обвинения?

Леня (очевидно, Леонид Парфенов — прим. «Ленты.ру») просил не комментировать.

Что бы вы ответили самому Парфенову, который написал вам: «Ни обиды, ни горечи. Только тебя жаль... Почему именно на тебе мерзость нынешней политико-церковной жизни должна была докатиться даже не до позднего совка, а до конца 40-х годов — когда студенты сообщали куда надо про антинародность своих преподавателей и проч.»? Не жалеете теперь, что включили в фильм негативные кадры о Парфенове, Вадиме Такменеве?

Леня просил не комментировать.

Вы правда считаете, что Парфенов — враг церкви — на основании рэп-молебна?

Ну что вы, у Церкви нет врагов. Там об этом нигде не говорится.

Зачем вы использовали приемы той же «Анатомии протеста», когда вставляли вопрос Виктора Бондаренко о том, как лучше совращать 12-летних девочек, а к нему подверстывали ответ Марата Гельмана, что легче всего это делается с помощью современного искусства? Это же очевидно ответ совсем на другое? Так можно делать?

В этом была приятная ирония. Нельзя со зверской серьезностью относиться к этому. Это был вход на представление нового героя. Уж как они стебутся над всем, тем более над тем, что дорого миллионам людей! Что же касается того, о чем говорил герой, то он говорил ровно об этом же — о том, как искусство используют в политической деятельности.

Герои вашего фильма обвиняют вас в искажении их позиции. Что вы можете им ответить?

Герои увидели себя со стороны, возможно. Ну поймите, мы ко всем шли с открытым забралом, зачем мне подставляться? Вы разве увидели в полных версиях интервью какое-то противоречие от того, что вошло в монтаж?

Вам не кажется, что журналистика предполагает куда более адекватную и подробную демонстрацию другой точки зрения?

Согласен, надо было поставить еще слова господина Митрохина о том, что основы православной культуры в школах растят будущих ваххабитов, и о том, что как это благодатно и полезно — добираться по выходным всей семьей в храм на транспорте около часа. Ну стала бы полнее точка зрения?

У вас же квартира и часы патриарха упомянуты вскользь, никакой конкретики. Телезрители, которые не читают интернет, так и не узнают об этой точке зрения. Даже наоборот — в фильме даже скорее поддерживается мысль, что и священнику можно иметь дорогие вещи. Так можно или нет?

Можно или нельзя — это ни к вере, ни к реальным проблемам Церкви не имеет отношения. Но суть в том, что в громадной стране Церковь — единственная сила, которая на местах мобилизует людей. Дает смысл их жизни — потому что опытно дает узнать вечность, заряжает своих членов колоссальной созидательной энергией — энергией служения тем, кто вокруг. Поэтому христиане оказываются в большинстве своем все же лучшими работниками, лучшими семьянинами и тому подобное. И вот от этой пропаганды какой-то лакейской ерунды (часов каких-то) Церковь — бесконечно слабая, на самом деле, где все держится исключительно на «человеческом факторе» и нет никакой особенной «централизации» — становится еще и порицаема. Но гибнет-то не она, гибнут в результате те, кто из-за такой подачи информации в Церковь не придут. У нас зашкал самоубийств и абортов в стране. Кто, если не Церковь, с этим борется?

Вы последовательно рассказываете о том, за что критикуют Церковь, но лишь обозначаете претензию, при этом аргументированного слова критикам не предоставляете. Напротив, позицию Церкви показываете детально. Разве так должен работать журналист?

Смотрите. Во-первых, это не так, и «оппонентам» отдано больше времени. Во-вторых, там «оппонентов» никаких нет. Вы мыслите параметрами информационной войны и противопоставления. А в фильме этого нет. Никто волне против Церкви не противостоит. Там вообще нет никаких «позиций». Там просто вылитые картины разных миров.

Кто все-таки главный враг Церкви? Блогеры в интернете, Pussy Riot или Марат Гельман? Из фильма это непонятно.

А нет такой личности. Главный враг Церкви тот же, что и у нас с вами — грех. Мы от него страдаем не меньше, чем Церковь. В фильме частично эта мысль просвечивает.

Кто платил за антицерковную кампанию в блогах и СМИ? Запад проплатил?

Большинство участвовало бесплатно, совершенно искренне. Мы просто показали, что технологии есть.

Нет, я так совсем не считаю. Там озвучивается точка зрения, что под видом «современного искусства» работают политтехнологи. Как видите, этого не скрывают и сами его деятели. Мы упоминаем о том, что это и западный опыт тоже.

То есть вы не исключаете вероятность того, что критика Церкви имеет объективный и, скажем так, искренний характер?

В большинстве случаев так и есть. Без повода никто не критикует — так это громадная организация, поводов всегда найдется. Но объективностью мог обладать тот критик, что знает Церковь — то есть воцерковленный человек. А от таких критики и не было чего-то. Не знаете, почему?

Как вы относитесь к приговору Pussy Riot? Многие церковные деятели высказывались, что государство судить (тем более так строго) их за богохульство не должно. Вы бы как православный человек их простили или наоборот — осудили еще жестче?

Этот приговор — результат нашей кровавой истории ХХ века. Как и все наши нынешние беды.

Мамонтов уверен, что антицерковная кампания — это происки «либерального моллюска». У вас про либералов в фильме вроде бы ничего не сказано. Вы согласны с ним?

Интересно, что либерализм, когда зарождался, не был антихристианским. Он исходил из вполне христианских мотивов: свобода личности, равенство в правах. Вы удивитесь, но еще в XI веке этим «либерализмом» благодаря Крещению Руси наполнилось первое русское законодательство — «Русская правда». А отцы-основатели либерализма — Джон Локк, Джон С. Милль — вообще исходили из очень светлых идеалов: Милль провозглашал лозунг «как можно больше счастья для как можно большего количества людей», а автор концепции толерантности Локк исключал из нее атеистов, полагая, что, будучи не в состоянии клясться на религиозных ценностях (Библии), они становятся ненадежными гражданами.

Но при этом они ошибались в одном — в своем знании природы человека. Либерализм исходит из концепции, что человек внутренне хорош и добр, и надо только развязать всякие там путы — государственные, законодательные, что его связывают — и он станет еще добрее. Это не так, мы видим, что развязывание этих пут развязывало все больше и больше зла на планете. Эта глубинная ошибка либерализма довела до тоталитарных режимов — фашизма и коммунизма. И до нынешнего тоталитарного либерализма, в котором уже поется слава эгоизму, индивидуализму, в конечном счете извращается христианская идея «прав человека» до идеи «права на грех» и объявляется война самой Церкви. Хотя Она ни с кем не воюет, но просто мозолит глаз, раздражает своим посланием, своим свидетельством о Христе, о чистоте сердца, о радости этой чистоты и радости добра. Вот ее снова гнобят. И так будет до конца времен.

Во второй части фильма есть сравнение антицерковных записей в блогах с римскими временами. Вы ждали массовых казней христиан, если бы Болотная площадь победила бы вдруг?

Смешное предположение. Нет, не ждал. У «Болотной» не было идеи побеждать. Была идея, если я правильно понимаю, вылить ту боль за те наши неправды нынешние, от которых одинаково страдает вся страна. Я бы не стал здесь делить на христиан и нехристиан — это просто неумно. Православные — в силу знания предельной Правды — все уродство нынешней жизни понимают еще острее. Просто христианство исходит из идеи — сам изменись, себя исправь. Оттого, что придет новая власть, коррупция не исчезнет. Она исчезнет от новых по природе своей людей. А эту природу меняет либо семья, либо Церковь той самой энергией опытного знания Неба, которую проживает в ней всякий. Православие никак не зависит от политического режима. Оно жило и в республике, и в монархии, и в социализме. Это же не явление времени. А явление вечности.

В конце фильма вы все-таки транслируете слова, что атака была не на Церковь, а на Путина. Так все-таки есть, значит, в России сращивание Церкви и государства, которое в начале фильма вы отвергаете. Иначе как это связано с Путиным?

Во-первых, если убедить, что «Церковь срослась с государством», можно убедить, что и борьба с Церковью — это борьба с государством. Это, кстати, проверенный еще в революцию способ, как разрушить и то, и другое. Послепетровский строй сделал Церковь подчиненной государству, она была очень несвободна, могла мало на что влиять. Поэтому когда пришла Смута, Церковь уничтожали как часть государственного аппарата. Сегодня хотят убедить в похожем: у дьявола вообще нет фантазии, он не часть «креативного класса», все время повторяется. На самом деле, сегодня Церковь свободна как, может быть, никогда в нашей истории.

Многие недовольные называют ваш фильм «кашей», «бесконечной клиповой нарезкой» и слабой журналистской работой. Что вы им можете ответить?

Совершенно согласен.

На программе Мамонтова, посвященной Pussy Riot, вы говорили, что вашим отцом является Иисус Христос, а матерью — Божья Матерь. Что вы имели в виду?.

То же, что имеет в виду Церковь, называя Богородицу матушкой всех Христиан, а главную молитву ко Господу — начиная со слов «Отче наш».

Что скажете о доле аудитории вашего фильма в десять процентов? Это успех или провал? В фильме рассказывается, что православие — самая быстро растущая религия. Тогда почему фильм не имел массового успеха?

Это успех.