25 марта в Санкт-Петербурге были задержаны четверо цыган, которые надзирали за семерыми нищими, занимавшимися попрошайничеством. Поначалу это очень возмутило общественность, но уже на следующий день интерес к инциденту угас. Никто не удивился тому, что в итоге в рамках уголовного дела были арестованы всего двое цыган, а о судьбе попрошаек вообще не сообщалось. Это закономерный итог для подобных дел. В России с нищенством борются уже третье столетие — но без особого успеха.
Многие статьи о «мафии нищих» начинаются рассуждениями о том, что «в нынешнем виде милостыня перестала быть богоугодным делом, превратившись в один из источников дохода криминального мира». Однако на самом деле ни о каком «нынешнем виде» речи не идет: так было всегда. Нищенство никогда не являлось красивым и благородным видом деятельности. Выражение «бедность не порок» касается именно бедности, но не попрошайничества, эксплуатации человеческих эмоций, жалостливой лжи и других «прелестей» существования на дне общества.
Впервые наказание за нищенство (и даже за подаяние нищим) было введено в России Петром I. Как и во многих своих реформах, основатель Российской Империи подражал Западу: в европейских странах нищенство начали считать преступлением с XIV века. Впрочем, Петром двигала не только тяга к подражанию, но и объективная необходимость: число попрошаек в крупных городах выросло настолько, что людям неудобно было ходить по улицам.
Сначала, в 1700 году, Петр запретил нищим переходить из одного города или уезда в другой. В 1705 году был издан указ о телесном наказании для нищих и штрафах для подающих милостыню. В 1712 году нищих обязали жить в богадельнях, однако многие из них регистрировались там лишь формально, а сами продолжали жить в своих домах, просить милостыню и тунеядствовать. Синодальные власти констатировали, что такие люди не только сами не приносят обществу никакой пользы, но «к тому ж и детей своих при себе держат в таком же тунеядстве, а в службы и науки не производят, от чего государству вред деется».
Впрочем, далеко не все россияне с восторгом приняли новую модель поведения. В частности, за нищих вступились староверы. Их позицию кратко обозначил автор трактата «Книга о скудости и богатстве» Иван Посошков: «Бог положил предел, что давать милостыню, а судьи наши за то штрафуют». Да и сторонников церковной реформы непросто было убедить в том, что отказ от «протягивания руки убогим» не противоречит христианскому мировоззрению (может быть, по той простой причине, что на самом деле он ему действительно противоречит).
Нищим продолжали подавать, нечистые на руку люди продолжали пользоваться ситуацией. Через сто лет после петровских реформ образ нищей-мошенницы оставался для россиян настолько привычным, что поэт Евгений Баратынский использовал его при обличении поэтов-подражателей: «А ваша муза площадная, / Тоской заемною мечтая / Родить участие в сердцах, / Подобна нищей развращенной, / Молящей лепты незаконной / С чужим ребенком на руках».
Прошло еще сто лет. В 1901 году газета «Новости дня» опубликовала весьма печальную заметку: «Задержаны в селе Матусове, Киевской губернии, 2 нищих старика и при них 2 мальчика, 11-ти лет. Дети украдены и изуродованы: у одного вырезан язык и выколоты глаза, у другого выворочены руки и ноги. Мальчики передают, что третий ребенок умер от последствий увечий». Многие люди предпочитают думать, что слухи о детях и взрослых, специально искалеченных ради нищенства, — это просто страшные сказки. Однако многие достаточно сухие и официальные источники свидетельствуют, что подобные вещи действительно происходили и происходят до сих пор. Для главарей «мафии нищих» отрезать кому-то ногу — не что-то из ряда вон выходящее, как для добропорядочного обывателя, а самый обычный бизнес.
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
В СССР нищим грозила уголовная ответственность за тунеядство. Эта статья УК РСФСР была отменена в 1991 году (хотя весь кодекс продолжал действовать до 1996 года), и с тех пор попрошаек можно наказывать лишь в административном порядке. Причем это касается лишь особо настойчивых нищих — штраф предусмотрен за «навязчивое приставание к гражданам».
Впрочем, тех, кто контролирует деятельность нищих, наказывать можно и в уголовном порядке. Действующий Уголовный кодекс предусматривает ответственность за использование рабского труда и незаконное лишение свободы (не говоря уже о побоях, отъеме денег и нанесении увечий). Однако в правоохранительных органах подобные дела считаются невероятно трудными. Дело в том, что в психике людей, которые попадают в рабство, происходят изменения, которые делают их не лучшими помощниками для следствия. Они вовсе не жаждут свободы, рабовладельцы легко могут заставить их изменить показания, посулив улучшение условий или даже просто усовестив: «Как же так, ты же знаешь, что без моей опеки давно спился и погиб бы». Это касается даже тех рабов, которые занимаются вполне достойной трудовой деятельностью (делают кирпичи на заводах, торгуют в магазинах, шьют одежду). Что же говорить о людях, сломанных и униженных попрошайничеством.
Лидер организации «Территория детства» Татьяна Кузнецова рассказывала в интервью, что регулярно подходит в метро к женщинам с детьми, собирающим милостыню. Она дает им свой телефон и говорит, что может помочь с временным жильем и трудоустройством в магазине. Однако ни одна из женщин так и не позвонила правозащитнице. Коллеги Кузнецовой регулярно предлагают нищим иные виды помощи: покупка билета домой, визит к врачу. Помощь ни разу не была принята. Более того, даже некоторые рядовые граждане придерживаются правила не давать нищим денег, но предлагать купить продуктов. Обычно они получают отказ, нередко весьма грубый.
Иногда же попытки «по-настоящему помочь» нищим оборачиваются не просто испорченным настроением, но и более серьезными неприятностями. Писательница Ксения Кривошеина рассказала в одной из книг о своем друге, который помогал беспризорникам. Он «общался, вел беседы, покупал им разное необходимое, проводил с ними время и даже приводил к себе домой. В результате был ими бит и ограблен».
Вопреки распространенному мнению, нищие обычно не являются ни голодными, ни бездомными. Волонтеры, занимающиеся оказанием помощи бомжам, свидетельствуют, что почти никогда не сталкивались с «мафией нищих». Это совсем иная социальная проблема: бомжи асоциальны, часто плохо ориентируются в окружающей действительности, и если попрошайничают — то далеко не на самых «хлебных» местах (за несанкционированное появление там они вполне могут поплатиться жизнью). Деньги этих людей практически уже не интересуют, они довольствуются вещами и продуктами, найденными на помойках, полученными в благотворительных центрах или церквях. Соответственно, все это не лучшим образом отражается на внешности и запахе бомжей. А хозяева попрошаек понимают, что люди гораздо охотнее подают «бедненьким, но чистеньким». Поэтому для нищих обычно снимают квартиры, где они живут в тесноте, но все-таки не под открытым небом. В этих квартирах попрошайки могут иногда помыться и постирать одежду.
Качество жизни разных нищих различается. Журналистка, которая в 2000 году притворилась начинающей попрошайкой и собрала много информации у «коллег», свидетельствует, что некоторые нищие являются фактически свободными людьми, вполне довольными своей жизнью. Они вскладчину снимают квартиры, добровольно выходят «на работу», иногда приезжают в крупные города лишь на летний или зимний сезон, а затем возвращаются домой. Единственная неприятность — эти люди вынуждены платить «дань» патрульным милиционерам (а теперь уже полицейским). Однако такие попрошайки занимают не самые выгодные «точки». Там, где доход начинает становиться серьезным, территория делится между организованными группировками. Как минимум в Москве и Санкт-Петербурге эти группировки состоят из цыган (а сами нищие, кстати, чаще всего являются приезжими из Молдавии или Украины).
В каждой банде царит своя атмосфера. Иногда попрошаек покупают как рабов, выгоняют «на работу» силой, угрожают найти в случае побега, регулярно избивают, отнимают все деньги и держат впроголодь. В других группировках для нищих создаются более или менее приличные условия, и они уже сами начинают опасаться, что за какую-нибудь провинность их выгонят из «служебного жилья» и запретят побираться на «хлебной» территории.
Но есть одна категория нищих, которая остается незащищенной всегда: это дети. Имеются многочисленные свидетельства того, что женщины-нищие относятся к младенцам как к неодушевленному реквизиту. Их покупают у матерей-мигранток или алкоголичек, а иногда просто крадут. Чтобы ребенок вел себя тихо во время сбора милостыни, его опаивают алкоголем или снотворным. Детей нерегулярно кормят, не одевают по погоде, не следят за их гигиеной. Неудивительно, что они редко доживают до сознательного возраста. Если же доживают — их ожидает что угодно, только не обучение в школе и подготовка к полноценной жизни.
Очень редко таких детей удается спасти и вытянуть в русло относительно нормальной жизни. Они выглядят как пришельцы из дикого средневековья, в их рассказы не хочется верить. В СМИ попала история 11-летнего Александра, который был подобран социальными службами у дороги в Москве. Мальчик заявил, что, как ему рассказывали, в младенчестве его украли в Рязанской области. До пяти лет его под снотворным носили по вагонам, а затем привезли в частную клинику, где ему ампутировали руки. После этого мальчика выпустили просить деньги у автомобилистов.
В 2005 году у метро «Текстильщики» в Москве была задержана нищая с младенцем, который, как выяснилось, был мертв уже 14 часов. Эта история вызвала широкий резонанс. Тогдашний мэр Юрий Лужков и Мосгордума озаботились высылкой из города попрошаек с детьми, было объявлено о создании спецприютов для матерей-попрошаек. Общественные организации и СМИ начали распространять информацию об условиях жизни детей нищих. В результате как минимум в Москве ситуацию удалось переломить: сейчас «несчастную мать с младенцем» можно увидеть в столичном метро или на вокзале очень и очень редко.
Зато попрошайки начали осваивать новую нишу: они водят с собой животных. Повсюду появились «бедненькие, но чистенькие» личности с собаками, кошками и даже лошадьми, вооружившиеся табличками: «Подайте на приют для бездомных животных». Нетрудно догадаться, что о четвероногом «реквизите» попрошайки заботятся еще менее тщательно, чем о младенцах. При этом животных гораздо проще добыть — достаточно лишь откликнуться на одно из многочисленных объявлений из серии «отдам щеночка в хорошие руки». Кроме того, за эксплуатацию детей попрошайкам хотя бы теоретически могла грозить какая-то ответственность. Конечно, в реальности это редко случалось, но наверняка несколько нервировало. А попрошайка с животным фактически полностью чист перед законом.
А главное, подавать нищим стали больше: вид попрошайки с младенцем давно всем приелся, а симпатичная грустная собачка с ведерком в зубах удивляет и привлекает внимание. Кстати, некоторые настоящие любители животных выкупают таких собак и кошек у нищих. К сожалению, часто здоровье этих животных настолько сильно подорвано, что они почти не успевают пожить в нормальных условиях.
Еще один оригинальный способ попрошайничества — распространение в толпе грошовых товаров с запиской «Я глухонемой, купите эту вещь» (цена сувенира при этом сильно завышена). Насколько известно, этим «бизнесом» занимаются действительно глухонемые, без всякого притворства. Вообще инвалиды по слуху — это отдельная интересная общность. В 1990-е годы они наряду с ветеранами Афганистана начали активно заниматься бизнесом, используя свои льготы (поскольку, в отличие от других льготников, являлись молодыми, физически крепкими людьми). Часто этот бизнес был связан с мелким криминалом. Так в российских городах появились «банды глухих» и «банды афганцев». Их остатки до сих пор разгуливают по просторам России. Это касается и нищенства, которое в случае с глухонемыми порой становится на грань вымогательства: над человеком нависают крепкие молчаливые ребята, и он постепенно начинает чувствовать себя так, как будто украл вещь, а не получил ее из рук «торговца».
Правоохранительные органы периодически проводят плановые разоблачения «нищенской мафии», однако обычно все оканчивается разгромом отдельных небольших группировок. Так, в 2006 году в Москве обезвредили банду цыган, эксплуатировавшую инвалидов из провинциальных интернатов. Инвалидов заманивали в столицу, обещая обеспечить хорошие условия жизни и надлежащий уход, а затем заставляли побираться. Тех, кто не набирал за день 2,5 тысячи рублей, цыгане избивали. Поначалу было задержано 19 предполагаемых рабовладельцев, но всех их отпустили после проверки документов. Двое главарей банды скрылись, прихватив деньги, полученные преступным путем. Что в итоге случилось с инвалидами и был ли хоть кто-то наказан, осталось неизвестным.
В 2008 году была разгромлена банда, заставлявшая побираться в московском метро инвалидов из Молдавии и Украины. Об исходе дела также не сообщалось.
Фото: Людмила Асриева / ИТАР-ТАСС
Последняя история, вновь привлекшая внимание СМИ к нищим и их «покровителям», произошла в начале марта 2013 года в Санкт-Петербурге. Гражданка Украины, пострадавшая от «мафии нищих», обратилась в городское отделение полиции и заявила, что в 2011 году цыгане предложили ей хорошую работу в России. По приезде у нее отняли паспорт и заставили попрошайничать. В конце концов женщина решила сбежать.
Полицейские посоветовали беглянке позвонить бывшим «работодателям». Те заявили, что украинка им совершенно не нужна и если она не хочет больше пользоваться их гостеприимством, то может прийти на встречу и забрать свои документы. Встреча была назначена на 25 марта. Естественно, стоило беглянке появиться в условленном месте, как цыгане тут же избили ее, затащили в машину и повезли в поселок Анино, где содержали попрошаек. Полицейские, тайно сопровождавшие украинку, поехали следом. Они ворвались в дом и обнаружили там шестерых инвалидов, двух младенцев, одного малолетнего ребенка и четверых людей, предположительно являвшихся надсмотрщиками. Позднее при обыске на чердаке дома была найдена сильно избитая женщина, заваленная досками (вероятно, это была как раз та самая украинка). Ее отправили в больницу.
МВД объявило, что, по оперативным данным, цыгане заставляли инвалидов побираться на «красной» ветке петербургского метро. В день каждый попрошайка должен был набрать не менее 20-70 тысяч рублей (если сравнить эту «норму выработки» с 2,5 тысячи, принятыми в Москве в 2006 году, то рост доходов нищих впечатляет; впрочем, это неудивительно — в последние несколько лет подавать попрошайкам металлическую мелочь, а не бумажные купюры, считается дурным тоном).
Через два дня, 27 марта, Следственный комитет рапортовал об аресте одной из задержанных, цыганки Феодоры Стойки. Чуть позже был решен вопрос об аресте сожителя Стойки, Иона Парника. Впрочем, об этом узнало только агентство «Росбалт»: другие СМИ следить за темой перестали. Так и осталось неизвестным, что случилось с еще двумя надсмотрщиками, а также инвалидами и детьми. Возбужденное по итогам спецоперации уголовное дело их не касается: следствие заинтересовало лишь похищение украинки. Ни о незаконном лишении свободы, ни об использовании рабского труда, ни о каких-либо других преступлениях речь не идет.
В принципе теперь уже даже неважно, смогут ли Стойка и Парник избежать наказания или получат небольшие сроки (многие цыгане относятся к периодическим отсидкам как к норме жизни). В любом случае похоже на то, что их дело будет кому продолжить.
Удивляет реакция общественности на эти события. На первые новости о задержании в Анино отреагировали сотни возмущенных пользователей соцсетей. Но уже спустя сутки интерес к развитию событий упал фактически до нуля. Впрочем, так бывает всегда: интерес к «мафии нищих» возникает в российском обществе спорадически и быстро угасает. Сегодня человек активно возмущается подробностями жизни попрошаек, завтра «просто не хочет думать» о столь грязных и неприятных вещах, а послезавтра, может быть, уже бросает в чью-то кружку мятую пятидесятирублевку.