В июне 2013-го на экраны выйдет фильм «Война миров Z» (оригинальное название — «World War Z») с Брэдом Питтом и бюджетом в 175 миллионов долларов. На данный момент, по большому счету, фильм уже готов, однако в конце марта руководство студии Paramount неожиданно внесло в сценарий некоторые изменения. Редактуре подверглась сцена, в которой герои спорят о происхождении вируса, запустившего зомби-апокалипсис, и приходят к выводу, что он появился в Китае. Боссы студии посовещались и попросили продюсеров страну в этом эпизоде не упоминать — от греха подальше, ведь Paramount намерена прокатывать фильм в КНР, а предосторожность лишней не бывает.
Конечно, на сегодняшний момент фраза «Китай диктует свою волю голливудским киностудиям» может показаться странной, если принять во внимание и стереотипы о китайской самости, нежелании народа вестернизироваться, и веру фабрики грез в стандартизацию — метод, доведенный до совершенства компаниями вроде Gillette или McDonalds. Продукция этих фирм почти одинакова по всей земле. Конечно, некоторым производителям все же иногда приходится локализовать свои товары (например, заменили букву в названии лапши «Досирак»), но Голливуд всю свою историю даже не то чтобы шагал по земле с видом триумфатора, а просто не обращал внимания на окружающих и снимал только для американцев. Стратегия работала — кинопродукция была нарасхват по умолчанию.
Но времена изменились, и теперь киностудиям действительно диктуют условия — а те записывают. Перестраховщики с Paramount знают, что делают, ведь прежде чем пустить западные фильмы на китайские экраны, их внимательно изучает контора, известная как Государственная комиссия по радио, кино и телевидению. А потом правит на свой вкус. Там сквозь пальцы могут посмотреть, скажем, на насилие, зато цензоры обладают нулевой терпимостью к любым негативным упоминаниям Китая и китайцев. Местная киноцензура требовательнее иных мертвецов — она следит, чтобы о Поднебесной говорили только хорошо и желательно понемногу. А лучше, как всегда, вообще никак.
Примеры поступают регулярно. «Людей в черном 3» допустили к показу в КНР только после того, как из картины убрали сцены с китайцами — в том числе эпизоды, когда пришельцы маскировались под сотрудников ресторана восточной кухни. Полностью вымарали сцены с героем Чоу Юньфата из фильма «Пираты Карибского моря: На краю земли» — власти сочли персонажа чуть ли не расистской карикатурой.
И, конечно, ни малейших шансов на выживание нет у любых намеков на существование в Китае социальной неустроенности. Причем в оскопленных фильмах особой крамолы на самом деле нет, в худшем случае в кино вскользь упоминаются «некоторые отдельные недостатки, еще не до конца изжитые в нашем обществе». К примеру, в локализации фильма «007: Координаты „Скайфолл“» несколько реплик в субтитрах были переведены с искажением смысла. В оригинале в них шла речь о китайской организованной преступности, торговле людьми и детской проституции. Кроме того, в фильме после знакомства с цензорами стало на один эпизод меньше — удалили сцену убийства телохранителя-китайца.
Трудно поддается осмыслению последний шаг, но становится понятно, что фильму о Бонде еще повезло, при взгляде на прокатную судьбу «Облачного атласа». Китайская версия картины Тома Тыквера, Ланы и Энди Вачовски оказалась на 40 минут короче, чем оригинальная. Картину избавили от обнаженной натуры, а также от сцен, которые цензоры сочли «ослабляющими или запутывающими сюжет» — хотя очевидно, что им не понравилось показанное будущее, тоталитарная технократическая антиутопия Нового Сеула. Неудивительно, что кинопроизводители пытаются действовать превентивно — с этого и начинается самоцензура.
Компании Marvel и Disney, впрочем, пошли в конце марта еще дальше коллег из Paramount. Они объявили, что просто снимут своего «Железного человека 3» в двух версиях — одна будет выпущена для Китая, другая — для всего остального мира. И тут дело уже не в самоограничении — наоборот, локализованный фильм порадует китайцев дополнительными сценами и популярной актрисой Бинбин Фань, которую не увидят жители других стран. В пресс-релизе кинематографистов китайские власти прямо не упомянуты, но составлен он так, что становится очевидно: главная цель студий — подольститься к контролирующему органу.
А ведь орган этот цензурирует только лишь те фильмы, которые вообще смогли добраться до проката: в Китае действует строгая квота на их количество. По закону, лишь 20 иностранных картин в год попадают в местные кинотеатры — в 2012 году квоту расширили до 34 фильмов, но эти дополнительные 14 картин обязаны быть в трехмерном формате. Словом, из-за квоты показывать китайцам свое кино получается только у тех, кто лучше других научился договариваться с китайской Государственной администрацией по радио, кино и телевидению.
И за этими кругами бюрократического ада следуют все новые. К примеру, от цены билета, проданного в Китае, производителю уходит не четверть (примерно такая ставка действует в других странах), а жалкие 13 процентов. Вдобавок ко всему перечисленному китайские власти могут произвольно назначать и легко переносить даты премьер импортных фильмов. Так, вышеупомянутые «Атлас» и «Скайфолл» вышли на экраны мира в ноябре 2012 года. А в Китае их премьеры состоялись в январе 2013-го — по слухам, правительство сдвинуло даты релизов, чтобы поддержать картины местного производства «Назад в 1942 год» и «Последняя трапеза», выходившие в ноябре.
Кадр из фильма «007: Координаты "Скайфолл"»
Со всем этим каждый год американские киностудии ценой нечеловеческих усилий протаскивают в прокат Китайской народной республики очередную пару десятков своих фильмов. Причины подобного ажиотажа понятны. В 2012 году китайский кинорынок, обогнав японцев, по кассовым сборам вышел на второе место в мире после североамериканского. Рост доходов от продаж билетов за прошлый год составил 36 процентов, а всего китайцы в 2012 году посмотрели кино на 17,07 миллиарда юаней — 2,7 миллиарда долларов. У объединенного рынка США и Канады этот показатель составил 10,8 миллиарда. Китайский рынок не снижает темпов роста, и на этом фоне издевательства над кинопроизводителями перестают казаться самодурством — скорее это инструмент дрессуры. Как писал Ленин, есть условия, при которых насилие не может дать никаких результатов, и есть условия, при которых насилие и необходимо, и полезно.
А условия ведь надо создавать. К середине 1980-х годов китайский кинорынок находился в плачевном состоянии: индустрия фактически была уничтожена Культурной революцией, а средств на кино не хватало ни у потребителя, ни у потенциального производителя. Правительство, вместо того чтобы спасать остатки инфраструктуры киноиндустрии, начало ее строительство фактически с нуля. Было решено стимулировать рынок, организовывая частно-государственные партнерства, целью которых было бы не получение прибыли, а реинвестирование ради интенсификации самого рынка. Прежде всего, наращивался объем проката, с тем чтобы кинотеатры стали доступны максимальному числу жителей. Потребление стимулировалось дотациями и льготами — к примеру, за сто юаней можно было приобрести абонемент на 30 сеансов. В производстве упор был сделан на вал, а не на попытки поймать несуществующую черную конфуцианскую кошку — китайские фильмы не могли конкурировать с голливудскими, но в конце 1990-х важнее было приучить население ходить в кино. Этими методами Китай добился того, что ко второму десятилетию в стране появилось 1,3 миллиарда потенциальных зрителей.
На этом фоне понятно, почему американские производители на выкрутасы китайских властей отвечают стереотипно: утерся, улыбнулся, попробовал снова. Овчинка стоит выделки — сейчас рынок выглядит чрезвычайно привлекательно для Голливуда. Можно уверенно предположить, что успешные переговорщики киностудий, работающие с китайскими властями, помимо дипломатии овладели еще и искусством быть смирными. В тактическом приближении оно роднит кинопроизводителей из США с аскетом-столпником, который что в снег, что в зной продолжает стоять на своем — отличный метод для ситуаций, в которых от одной из сторон ничего не зависит.
Все это «стой там — иди сюда» — часть официальной политики КПК, которая хочет знакомить население с западной культурой, но не в ущерб режиму. Но за этим стоит одна глобальная проблема. В китайской традиции конца XIX — начала XX веков существовала формула «ти юн»: «Китайское — это основа, а западное — для практического применения». Эта формула, в общем, работает и сейчас, когда в крупных городах выросло поколение, которое видело только рост ВВП на 10 процентов в год и испытывает дикую — законную — гордость за страну. Все меньше становится людей, очарованных западной системой ценностей.
Применительно к кино это значит, что с ростом китайского рынка выросло и качество аудитории, которой вовсе не свойственно стремление к культу карго и которая в конечном итоге выберет китайское, сопоставимое по качеству с голливудским. И цифры 2012 года — яркое тому свидетельство: лидером местного кинопроката стал фильм «Неразбериха в Таиланде», снятый про Китай и на понятном для китайцев языке. Это первый китайский фильм, собравший на родине свыше 200 миллионов долларов и побивший рекорд «Аватара» 2009 года. В США он, кстати, заработал сумму, укладывающуюся в статистическую погрешность, — несколько десятков тысяч долларов. Вице-президент портала boxoffice.com Фил Контрино полагает, что очень скоро китайцев перестанут устраивать фильмы про американский футбол, в которых в течение десяти секунд показывают панораму Шанхая — как не устроила бы американцев картина, в которой мимолетом показывают пейзажи Нью-Йорка, а рассказ идет о чем-то совсем другом и совсем непонятном.
Магазин по продаже DVD в Шанхае
Фото: Claro Cortes / Reuters
Лазейкой и для производителей, и для аудитории может быть создание фильмов совместными предприятиями — такие картины не считаются импортными, поэтому на них не распространяется действие квоты. Правда, в СП по местным законам доля иностранного капитала не может превышать 49 процентов. Однако это не сдерживает кинематографистов — они готовы вкладываться в фактически китайское кино, достаточно вспомнить, что компании вроде Fox International и Dreamworks Oriental создавались именно для работы с китайскими партнерами. А в начале апреля стало известно, что две китайские компании — China Movie Channel и Jiaflix Enterprises — будут заниматься производством четвертых «Трансформеров» наравне с Paramount. Впрочем, законодательство о СП будет в ближайшее время ужесточаться, чтобы западных технологий использовалось все больше, а денег из страны вывозилось все меньше, и формальной лазейкой венчуры не будут.
Еще интереснее, что совместные предприятия наращивают производство фильмов на китайских языках — партнер Warner Bros. компания Village Roadshow в 2013 году начнет создание восьми картин для китайского рынка и выпустит в КНР режиссерский дебют Киану Ривза «Человек Тай Чи», снятый на деньги Universal. Более того, у этой компании недавно состоялся очень успешный релиз «Путешествие на Запад: покоряя демонов». Название не должно смущать — фильм поставлен по одному из «Четырех великих творений», роману XVI века, считающемуся классикой китайской литературы. У «Путешествия» есть все шансы побить рекорд «Неразберихи в Таиланде». Конечно, не все так радужно: кинорынок небезупречен, пиратство процветает в самом нецивилизованном виде, прибыльность кинопроизводства нестабильна, а местные фильмы иногда даже не добираются до китайских кинотеатров. Но тенденция есть тенденция.
В свое время Запад вывел вредные, неприятные или просто экономически невыгодные производства в Юго-Восточную Азию, обеспечив местное население работой, а себя — кроссовками. Когда рабочие потогонок боятся потерять последний копеечный заработок, они не смеют пикнуть и согласны на любые условия. По прогнозу компании Ernst&Young, до 2020 года китайский кинорынок обгонит североамериканский по объему, и есть ощущение, что тогда Поднебесная ответит симметрично. У нее будет подконтрольный производитель высококачественных товаров, чьи производства будут находиться за рубежом, а капитал при этом останется внутри страны. Партия прикажет — Голливуд ответит «Yes!», снимет что нужно, стерпит цензуру и даже разберется в многочисленных лингво-этнических тонкостях. Перефразируя классика — нет такого подвига, на который капитал не пошел бы ради трехсотпроцентной прибыли.