В 2014 году «Фирме Мелодия» исполнится 50 лет. Советскому рекорд-гиганту не отказать в славной истории, а вот текущее положение дел воспринималось многими как очень мрачное. Казалось, что «Мелодия» повторила судьбу других отечественных производителей культурной продукции, таких как «Ленфильм» или «Союзмультфильм». Действительно, крупнейший в Восточной Европе лейбл утратил настолько большую и ценную часть своего имущества, что многие вообще не были в курсе того, что «Мелодия» до сих пор существует. Тем не менее, несмотря на трудности, она продает более трех миллионов компакт-дисков ежегодно.
А незадолго до своего юбилея лейбл начал несколько амбициозных проектов. Сначала стало известно о переиздании нескольких старых пластинок — впервые за двадцать с лишним лет «Мелодия» вновь приступила к печати и продаже винила. В июне 2013 года лейбл даже открыл интернет-магазин, в котором продает свою архивную музыку по цене ниже средней по рынку.
«Лента.ру» поговорила с генеральным директором ФГУП «Фирма Мелодия» Андреем Кричевским о том, какого результата он планирует добиться с лейблом, и уточнила, в каком состоянии лейбл находится в настоящее время.
«Лента.ру»: Что сейчас представляет собой ФГУП «Фирма Мелодия»? Активы, основные средства, деятельность?
Андрей Кричевский: Вы спрашиваете прямо как служащие Министерства культуры, когда мы приходим туда, чтобы перейти в их подчинение от Росимущества, и они требуют справку: штатная численность, количество и размер помещений и так далее. Сегодня ФГУП «Фирма Мелодия» — это в первую очередь около пятидесяти специалистов, та команда, которая производит диски, издаваемые «Мелодией». Фонотека. Связи. Брэнд.
С 1990-х «Мелодия» пребывала в запустении. Очень много было распродано, часто даже не совсем легально. Производственные мощности пропали. В 2000-х годах мы лишились студии, исчезли все грам-оригиналы (металлические матрицы для печати пластинок).
При каких обстоятельствах?
При самых загадочных. Что-то было распродано, что-то и разворовано на металлолом. Руководство тоже пускалось во все тяжкие, продавало права, заключало кабальные контракты с BMG...
Вехой стал 2011 год, когда «Мелодия» фактически обанкротилась и был объявлен конкурс на замещение должности директора. Тогда я и заявился на конкурс, представил план действий. Он был достаточно логичен и предусматривал шаги, которые вытащили бы «Мелодию» на современное состояние рынка. Оцифровка, продажа современного контента, интернет-продажи. На сегодня оцифровано около половины фонотеки. До этого за весь цифровой век, с 2000-го по 2011 год, оцифровали около 7 процентов.
А в абсолютном выражении это сколько?
Ну, считайте сами. У нас 90 тысяч пленок. Чтобы получить примерное число треков, надо умножить на десять. Столько есть у Sony, у Universal. Мы мейджор, без скидок. Когда в интервью мы говорим, что хотим стать мейджором, это немного не соответствует действительности. Это полностью функционирующим мейджором мы можем стать лишь в потенциале. Сейчас необходимо этот алмаз огранить и представить публике.
Всесоюзная фирма «Мелодия». Звукорежиссер Александр Штильман работает над сведением звуковых дорожек в одну, после чего начнется запись на пластинку-матрицу, 1979
Фото: Рудольф Алфимов / РИА Новости
Перейдем тогда к проектам «огранки». Переиздание винилов — самый логичный шаг по воссозданию статуса «Мелодии». С другой стороны, это должно было казаться непростой задачей.
Именно, логичной, но непростой. Проект по переизданию был нашим приоритетом с самого начала. Каждый лейбл ассоциируется с чем-то: с группой, которую он выпускал, либо с формой. В случае с «Мелодией» это винил. Мы все, вплоть до последних советских детей, в течение нескольких десятков лет слушали все на виниле, который издавала «Мелодия».
Реализовывали мы этот проект долго, мучительно, методом проб и ошибок. В первую очередь мы столкнулись с тем, что в России нет ни производства, ни специалистов, которые умеют делать пластинки на уровне прототипа и с точки зрения организации печати. Изначально у нас не было понимания, как нужно печатать пластинку, приходилось учиться по ходу. Но очень хотелось, чтобы на лейбле была издана пластинка.
Мы провели переговоры с большим количеством заводов, которые выпускают винил. Решили работать с немцами, выбрали завод «Сонопресс» в качестве партнера. Затем определились с тем, что печатать — провели в интернете опрос, чтобы выяснить, какие 50 релизов хотели бы купить наши слушатели. Дальше уже начали прикидывать, что печатать первым. Так и вышла «Ария» — «Герой асфальта», за него проголосовало наибольшее число людей. Эти пятьдесят пластинок станут первыми, которые мы переиздадим, но не единственными, за ними последуют другие.
По каким критериям отобраны пластинки для переиздания?
Это сложно — у нас 90 тысяч пленок, любую можно брать. Мы прикидываем примерный спрос и вопросы правообладания. Например, можно поднять данные о старых принтах и посмотреть, у кого был больше тираж.
Если изучить западный рынок винила, посмотреть, что там популярно, то это окажутся рок и в какой-то мере классика. Поэтому наш выпуск «Арии», с одной стороны, обусловлен нашим опросом, а с другой стороны, оказалось, что мы в тренде.
Дальше будет Курехин, «Полинезия»?
Да. Затем последует классика: Рихтер, Ойстрах, Шостакович — у нас будет целая серия. И, конечно, отдельной строкой — детская пластинка, то, чем мы отличаемся от западных брэндов. Без этого тоже нельзя представить «Мелодию». Я, кстати, недавно как раз переслушивал «Бременских музыкантов» (вторую переизданную пластинку «Мелодии» — прим. «Ленты.ру»).
Тогда вопрос о тиражах. Классика — это хоть и устойчивый, но, безусловно, нишевый рынок, а рок и детские пластинки нужны более широкой аудитории. Вы издаете пластинки тиражами в 500 экземпляров, «Ария», я слышал, разошлась вообще за три дня. Не маловато ли?
Мы бы рады напечатать 10 тысяч пластинок и их продать. Но, во-первых, сейчас абсолютно неясна покупательская возможность. Во-вторых, мы сами заинтересованы в том, чтобы был определенный дефицит винила, о котором говорят. Это создает больший интерес.
Ведь нам нужно воссоздавать рынок грампластинки. Тот, что есть, — очень условный. Винил продают для коллекционеров в каких-то специализированных магазинах. У них ограничен спрос. Мы не хотели бы, чтобы наш винил, изданный впоследствии, шел по той же тропе. Мы хотим, чтобы много людей знали о нем и стремились к его приобретению. И если сейчас мы намеренно создаем дефицит пластинок, которые заведомо будут пользоваться спросом, то затем на базе этого сформированного интереса мы будем выпускать релизы большими тиражами.
«Герой асфальта», к слову, выйдет впоследствии более широким тиражом, но попроще в оформлении. Сама пластинка будет та же. Сейчас мы старались сделать наши первые ограниченные релизы необычными, уникальными.
Андрей Кричевский
Фото: Личный архив
В каком объеме будет осуществляться перевыпуск?
Я думаю, что «Арию» мы выпустим еще тиражом 1000 экземпляров. Остальное мы будем переиздавать «широко», в зависимости от требований рынка.
Прокомментируйте, пожалуйста, ваше ценообразование. Ваш интернет-магазин торгует ниже рынка, а винилом — по рыночным ценам, хотя за ограниченное коллекционное издание 1500 рублей — не такие уж большие деньги.
Вообще, мы были бы рады продавать дешевле, и в этом состоит наша текущая политика. Мы не рвемся за 200-процентной прибылью, для нас более интересно возвращение доли музыкального рынка «Мелодии». Поэтому мы готовы поступиться нормой прибыли, чтобы релизы активнее продавались.
К сожалению, себестоимость пластинок достаточно высокая. Это связано и с тем, что мы производим их на хорошем заводе, и с правами, потому что мы берем хиты. Поэтому мы не можем позволить себе продавать дешевле.
Что касается цифры и ее низкой стоимости — это был осознанный выбор. А как еще конкурировать с iTunes? К тому же мы хотим, чтобы все покупали у нас на сайте. Опять же, тут дело не в деньгах, а в популяризации брэнда «Мелодии», чтобы слушатель брал из первоисточника. На iTunes мы тоже будем, но дороже, по общей ценовой политике iTunes.
В каком состоянии сейчас находится фонотека?
В лучшем из возможного. В прошлые годы с лентами плохо обращались, не соблюдали температурные режимы хранения, варварски перевозили — это все, естественно, сказалось на их качестве. Сейчас они у себя дома, где им комфортно. И мы научились реставрировать, склеивать даже совсем старые, испорченные ленты. Это большая работа, и поэтому мы делаем оцифровку медленнее, чем хотелось бы. Хотя наши звукорежиссеры совершают подвиги, дойти до половины фонотеки — это по-настоящему круто.
На каком проценте от записей в архиве можно поставить крест, будь то права или состояние носителя?
С правами у нас обычно не возникает проблем. Бывает сложно договориться о цене, но мы обычно договариваемся. Иногда сложно найти автора: многие либо уехали, либо у них уже есть наследники, и их сложно отыскать. Такая проблема есть, и это иногда становится препятствием для выпуска интересных релизов. К примеру, сейчас есть две пластинки, которые мы очень хотим издать на виниле, мы нашли почти всех авторов, кроме некоторых — и все, стоим на месте. Авторское законодательство надо чтить.
Что до состояния пленок, то мы достаточно успешно их реставрируем. Какое-то количество, наверное, испорчено безвозвратно, но оно не очень велико.
К тому же есть еще один интересный момент. Оцифруем мы, безусловно, все, но у нас есть контент (и его много), который просто бессмысленно издавать. Ведь в советские времена на пластинки записывали буквально все. Ладно, речи Ленина, или там обращение Луначарского к работникам наркомпроса, или Семашко к медикам — это еще интересно. Но у нас есть какие-то древние лекции по технике безопасности Госкомитета по ГО и ЧС СССР. Такое вот обработать и выложить в Сеть обойдется дороже, чем продать хоть кому-то.
Недавно — я наткнулся в интернете — один пользователь нашел у себя пластинку с воем матерого волка, молодого волка, брюхатой волчицы.
Да, вот это есть у нас. У нас есть очень странные вещи. В советское время писали вообще все. Про лекцию по технике безопасности я не шучу. Недавно мы ее оцифровали – нас об этом попросило МЧС.
Как появилась мысль об интернет-продажах?
Эта мысль лежала на поверхности, но здесь не меньше проблем. Если, например, iTunes сам берется за проверку авторских прав, то в нашем интернет-магазине мы должны делать это сами. Плюс агрегаторы требуют определенного качества звучания, метаданных, английского языка, — всего, казалось бы, четыре пункта. А на деле на то, чтобы привести в приличный вид даже пока еще небольшую часть того, что мы сдали в цифру, у нас ушло два года работы. Многое пришлось переоцифровывать заново, с умом.
Почему файлы в интернете сейчас продаются в формате WAV?
Много классики — собственно, с нее мы и начали интернет-магазин. А продавать классику в MP3 — это кощунство, так будут поступать только недалекие, не понимающие в музыке люди. Вообще, классика в цифре — это немного странно. Это в любом случае дает плоский звук. Включите классику на виниле и тут же включите ее в цифровом звуке. Вы ощутите разницу мгновенно, каким бы качество последнего ни было.
Но и в любом случае даже аудиофайл без компрессии звучит лучше. Поэтому как базовый формат мы взяли WAV. Так как у нас больше классики, то у нас все в WAV. Но, естественно, мы понимаем, что эстрада и в MP3 звучит нормально. Поэтому мы сейчас дорабатываем конвертер, который будет автоматически преобразовывать треки в выбранный вами формат. Это вопрос нескольких недель.
Это будет связано с последующим выходом на Amazon и iTunes?
У цифровых агрегаторов свои конвертеры. iTunes даже делает свой мастеринг для некоторых треков. Не скажу, что для нас это хорошо, но мы разрешили им это делать ввиду того, что мы сами не готовы заниматься реставрацией всего звука в таком объеме.
Как у вас с современностью, с новыми артистами? Я так понимаю, что «Мелодия» в 1990-е утратила свою звукозаписывающую мощность.
Да, своей студии у нас нет. Работаем пока с другими студиями, с записями, которые уже есть у артистов. Но мы активно развиваем направление выпуска именно новых артистов. Недавно у нас вышел диск Екатерины Мечетиной, пианистки. Известно, что Денис Мацуев выпускается на Sony. А ведь было бы здорово, если популярные российские исполнители классической музыки стали выпускаться на российских лейблах, чего раньше не было в виду того, что большинство российских лейблов не имеют западной дистрибуции.
Поэт Андрей Вознесенский (слева), чехословацкий эстрадный певец Карел Готт (второй справа) и композитор Георгий Мовсесян (за роялем) в студии звукозаписи «Мелодия», 1978
Фото: Рудольф Алфимов / РИА Новости
То есть классика для вас — это приоритет?
Конечно. Классическая музыка интернациональна, а наш лейбл известен за рубежом среди продавцов не меньше, чем композиторы и музыканты — среди слушателей. Для последних вопрос дистрибуции на Западе очень важен, мы же это можем сделать очень профессионально.
А эстрада?
С эстрадой чуть сложнее. Мы двигаемся поступательно: сейчас пока классика, дальше мы двинемся в сторону джаза, а уже затем потихонечку будем подбираться к эстраде. Мы делали небольшие релизы. Владимир Пресняков-старший выпускал у нас свои диски «Nostalgie», «Мой сын» — то были точечные, небольшие релизы. Мы будем двигаться к каким-то серьезным изданиям, но не сразу.
Из ваших слов у читателя может сложиться ощущение, что у ФГУП «Фирма Мелодия» все хорошо. Так ли это?
На самом деле да. ФГУПам положено жаловаться, я знаю: не хватает того, сего... Возвращаясь к Минкульту: когда мы к ним пришли, те спросили: «Вам, наверное, деньги нужны? Сколько вам надо будет выделять?» А денег-то нам от них и не надо. Мы ответили: «Вы нас заберите и включите во все эти культурные программы взаимодействия между филармониями, консерваториями, исполнителями и нами. А так у нас все хорошо».
Да, мы не в большой прибыли, но мы выходим на самоокупаемость, что для ФГУПа хорошо. Пожаловаться не на что. Иногда хочется идейной поддержки — например, на будущей музыкальной выставке MIDEM сделать стенд, посвященный 120-летию со дня смерти Чайковского, которое совпадет с 50-летием «Мелодии». У нас денег на это нет, а государству этот проект пока не кажется важным.
Как вы оцениваете последние законодательные инициативы в сфере авторских прав?
Для сферы кино они будут, наверное, служить хорошей поддержкой. А для музыки — никак не оцениваю. Исключили ведь музыку.
Ну, до поры.
Боюсь, что нет. Дело в том, что очень сильное лобби у интернет-компаний. И знаете, не столько сильное, сколько очень массированное. Когда со всех сторон идет лоббирование, оно неизбежно будет срабатывать. Недавно мы разговаривали с коллегами, они говорили: «Здорово! Внесли проект. Наконец все это случилось, началась реальная борьба с музыкальным пиратством в интернете». А буквально через неделю музыку из законопроекта убрали.
Вы намерены драться с Павлом Дуровым за музыку?
Драться с Павлом Дуровым за музыку проблематично, он же непонятно где находится. А с «ВКонтакте» мы судиться, наверное, будем. «Союз» подал иски, будут подавать «Никитин», «Первое музыкальное издательство» — словом, все правообладатели будут подавать на них в суд. Мы, вероятно, будем в их числе. Это вопрос справедливости. Если ты монетизируешься, используя чужой контент, надо осуществлять распределение полученной прибыли с теми, чей контент ты используешь. Мы не стоим на позиции других мейджоров, которые не желают, чтобы их контент распространялся в соцсетях. Напротив. Если наш контент используется, дайте нам часть денег, которые вы заработали на пользователях. Мы с радостью предоставим контент, а у вас от этого капитализация только увеличится. Я думаю, здесь будет найдена какая-то нормальная модель. Мне кажется, что новые акционеры «ВКонтакте», хоть они, наверное, огорчают Дурова, в целом позитивно повлияют на развитие сервиса.