Сразу после завершения острой фазы мирового кризиса в 2009 году экономисты принялись описывать природу спада глобального ВВП в многочисленных публицистических статьях, комментариях и серьезных экономических работах. Тут же выяснилось, что для описания сложившейся системы существующих в языке слов не хватает, и экономисты начали придумывать свои собственные.
Большинство экономических неологизмов, вошедших в английский язык, нужны не собственно ученым, а публицистам, которым приходится описывать сложные экономические процессы в одном-двух абзацах, а иногда и одном-двух предложениях. Авторами неологизмов зачастую также являются инвестбанки, которые употребляют хлесткие словечки в своих регулярных обзорах. Для них подобного рода творчество еще и пиар-ход: например, инвестбанк Goldman Sachs был все 2000-е годы на слуху не только из-за своих сделок и финансовых показателей, но и из-за того, что именно его аналитики придумали аббревиатуру БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай).
«Лента.ру» изучила аналитические статьи инвестбанков и публицистику экономистов за последние годы, нашла в них десятки неологизмов и выбрала самые интересные.
Один плюс один = больше двух
Пожалуй, любимый прием лингвистов-экономистов заключается в том, чтобы для получения нового термина объединить два слова или начальные части двух слов в одно. Так, например, произошло со словом Grexit (от слов Greece, Греция и exit, выход), которое впервые употребили в своем обзоре для Citibank Уильям (Виллем) Бюйтер (William Buiter) и Ибрахим Рабари в феврале 2012 года.
«Мы повышаем наш прогноз вероятности выхода Греции из еврозоны (иными словами, «Грексита») до 50 процентов в течение ближайших 18 месяцев с 25-30 процентов, которые мы прогнозировали ранее», — утверждали экономисты в статье. Полтора года с публикации еще не прошли, но уже сейчас можно сказать, что их прогноз не оправдается: Греция никуда из еврозоны не вышла и выходить не собирается. Впрочем, статья стала знаменитой вовсе не из-за прогноза — слово Grexit подхватили журналисты и блогеры, а статья о неологизме появилась в Википедии.
По схожему принципу образованы и несколько других, пусть и менее популярных слов. Так, из слов Germany (Германия) и China (Китай) получился термин Chermany, который объединяет крупнейшие страны по торговому профициту: и Германия, и уж тем более Китай поставляют на экспорт продукции гораздо больше, чем покупают. Речь в данном случае идет главным образом о несырьевых товарах.
Другой пример схожего словообразования — Chindia, объединение двух крупнейших развивающихся стран, которые в ближайшие десятилетия должны обойти по объемам ВВП самые большие развитые государства. Правда, надо заметить, что слово Chindia возникло еще до кризиса и особенной популярностью (в отличие от того же БРИК) не пользуется.
Имяномика
Прием, заключающийся в соединении имени и слова «экономика», известен еще со времени «Рейганомики», экономической политики Рональда Рейгана в 80-е годы. Во время кризиса этот прием публицисты вспомнили применительно к новому премьер-министру Японии Синдзо Абэ, который возглавил местное правительство в декабре 2012 года.
Абэ первым делом обратил внимание на экономику, приняв курс на резкое снижение курса иены (это должно помочь местным экспортерам) и рост государственных расходов для поддержки экономики. Одним словом его программу можно назвать «Абэномикой» (Abenomics), едва ли не самым популярным экономическим термином 2013 года.
Популярность «Абэномики» тут же привела к появлению схожих терминов. Все они гораздо менее распространены; серьезный потенциал есть, пожалуй, только у слова «Ликономики» (Likonomics), происходящего от имени премьер-министра Китая Ли Кэцяна. Термин предложили экономисты Barclays Capital в конце июня 2013 года, по их словам, «Ликономика» держится на трех опорах: снижении долговой нагрузки, отсутствии масштабных планов по государственным тратам (в противовес «Абэномике») и структурных реформах. По словам экономистов, «Ликономика» приведет к замедлению темпов роста Китая в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной перспективе сделает его более устойчивым.
Аббревиатуры
Вряд ли кому-нибудь в ближайшее время удастся придумать более удачную аббревиатуру, чем БРИК. Появившись в ноябрьском обзоре Goldman Sachs от 2001 года, она с неимоверной скоростью распространилась по всем экономическим статьям, а через несколько лет вышла и на политический уровень: страны БРИК стали проводить встречи на высшем уровне и даже приняли в свою организацию ЮАР, превратив термин в БРИКС.
Несмотря на некоторую обреченность, связанную с завистью к аналитикам Goldman Sachs, экономисты продолжают плодить аббревиатуры. Одна из них — PIIGS — не лишена остроумия и восходит к аббревиатуре PIGS, придуманной еще в 1990-е годы.
Слово pigs переводится с английского как «свиньи» (или более ласково «поросята»), а в аббревиатуре PIGS скрываются первые буквы четырех стран — Португалии, Италии, Греции и Испании, стран с самым большим уровнем госдолга в Европе. В начале 2010-х годов под аббревиатурой PIGS стали понимать просто наиболее пострадавшие от кризиса страны. Чтобы не погрешить против истины, пришлось добавить к PIGS еще одну I — Ирландию, первую страну в ЕС, объявившую о рецессии. Спад в экономике привел еще и к полномасштабному банковскому кризису в стране.
Другая набравшая в последние годы популярность аббревиатура — SIFI или, как вариант, G-SIFI. Названия стран в этом термине искать не стоит; аббревиатура происходит от английского выражения systemically important financial institutions (системообразующие финансовые институты) с добавлением слова global, то есть важные не для конкретной страны, а для всей мировой экономики.
Аббревиатура SIFI вступила в конкуренцию с модной фразой too big to fail, которая означает то же самое: институт или предприятие, банкротство которого не могут допустить власти, потому что это грозит полномасштабным кризисом. В итоге получается, что «больших» государство готово спасать, а «маленьких» топит, что, естественно, вызывает недовольство последних.
Победит ли SIFI фразу too big to fail, неизвестно, но шансов у аббревиатуры изначально немного: как указывает портал Word Spy, too big to fail известна по крайней мере с 1908 года, то есть употребляется уже больше века.
Экономисты от слова экономия
Во время долгового кризиса в Европе все экономисты в мире поделились на два лагеря: те, кто ищет спасения в резком сокращении бюджетных дефицитов и уровней госдолга пострадавших стран, и тех, кто считает, что для скорейшего выхода из кризиса они должны как можно больше тратить, понижая безработицу и ускоряя темпы экономического роста.
И та, и другая партии имеют своих ярых приверженцев (достаточно сказать, что самая яркая фигура второй партии — нобелевский лауреат и публицист The New York Times Пол Кругман), но вот емкое слово придумано только для одной из них. Тех, кто призывает экономить, в публицистике в последние годы называют austerians (не путать с austrians, австрийцами). Это слово происходит от austerity, то есть строгой экономии, доходящей до аскетизма. В России «обзывательство» пока активно не употребляется, так что austerians можно переводить самыми разными способами: например, как «аустерианцы» или как «сторонники строгой экономии».
Российский след
В России экономисты не отличаются особой тягой к словообразованию, да и русский язык, в отличие от английского, к неологизмам относится с большим подозрением. Тем не менее написать текст об экономических терминах совсем без участия России, страны, которая пострадала от кризиса едва ли не больше всех среди экономик-гигантов и затем сумела довольно быстро выкарабкаться на пусть и небольшой, но стабильный рост ВВП, «Лента.ру» не могла. Нас выручил президент России Владимир Путин — в феврале 2011 года, еще будучи премьер-министром, он изобрел слово «маусианство» и тут же предложил внедрять его в страны с похожей на российскую экономиками.
Под «маусианством» Путин, по всей видимости, имел в виду «социальное государство», но воспринимать эту его инициативу необходимо все-таки как шутку. Об этом говорит и этимология термина: слово «маусианство» премьер-министр произнес после доклада ректора Российской академии народного хозяйства и госслужбы Владимира Мау, который как раз и говорил о необходимости придумать модель для «социального государства». В публицистику, а уж тем более в научную литературу «маусианство» не вошло, и его забыли буквально через несколько недель после встречи Путина с Мау.