8 августа в прокат вышла снятая компанией «РОК» лента «Майор» (генеральный директор компании Алексей Учитель выступил в качестве продюсера картины). Постановкой фильма занимался Юрий Быков, он же написал сценарий и музыку, а также сыграл одного из ключевых персонажей — следователя Коршунова, сослуживца главного героя майора Соболева (в фильме Коршунов является своего рода антагонистом).
Герой, впрочем, — не вполне подходящее в данном случае слово. Фильм рассказывает о том, как Соболев, спешащий в роддом к жене, насмерть сбивает семилетнего ребенка. Поначалу его следующие поступки продиктованы желанием защитить себя от возможных последствий. Когда в майоре наконец-то просыпается совесть, становится слишком поздно: провинциальный городок, в котором разворачиваются события картины, накрывает волной насилия.
«Майора» показали на «Кинотавре» и в Каннах, а во второй половине июня лента отправилась на кинофестиваль в Шанхае, где удостоилась сразу трех призов. Работу Быкова признали лучшим фильмом, а также отметили наградами за режиссуру и музыку.
«Лента.ру» поговорила с Юрием Быковым о жанровом кино, артхаусе и российском менталитете.
«Лента.ру»: Во-первых, давайте попробуем разобраться, что именно вы снимали. Кино о полицейском произволе? Фильм о том, как система сжирает индивидуума? Или для вас вообще было важнее снять триллер, может быть?
Юрий Быков: Есть практические задачи, художественные, есть задачи чисто человеческие. Но первична, конечно, идея: хотели снять фильм о российском менталитете. О том, что есть некое жизнеустройство, которое принято на основной части территории Российской Федерации. И, собственно, из этого вышла история про полицейского, который сбивает ребенка, а уже в последнюю очередь появились методы подачи, то есть жанр, стилистика, концепция и так далее. Самое первое — это социальное высказывание, а дальше уже по нисходящей.
Если о менталитете, то почему вы именно сотрудника полиции сделали основным персонажем? Потому что это яркий образец?
Нужен был чиновник, чтобы показать противоборство между властью и гражданским человеком, незащищенным. А квинтэссенция чиновника, мне кажется, и есть полицейский. И, с другой стороны, я еще человек молодой, мне не хочется пока в стол снимать, поэтому я так или иначе надеялся и на прокат в том числе. Я понимал, что мне нужен триллер, а делать триллер о сальном пузатом чиновнике как-то, мне кажется, странновато. Да и, собственно говоря, в тот момент, когда начали писать сценарий, по-моему, все основные претензии у общества были к полицейским. Вот сейчас у меня следующая картина, там уже будут пузатые чиновники — и я, кстати, не знаю, что с ней будет в прокате.
То есть я понимал, что хочу сделать достаточно крепкую жанровую картину. Выпуклые, харизматичные молодые мужики на грани, достаточно крепкие и внятные, что-то важное друг от друга хотят каждую секунду. Из этого, с одной стороны, выходит достаточно серьезная криминальная драма, с другой стороны, острое социальное высказывание.
Прототип какой-нибудь был у вашего персонажа? Все, естественно, Евсюкова вспоминают, но это не совсем тот случай, кажется.
Первый вариант сценария был достаточно мизантропичный, я бы даже сказал, патологичный. Вот там как раз таки почти Евсюков был в центре истории — некий персонаж, который целенаправленно уничтожает всех: и тех, кто ему помогал, и тех, кто мешал. И мы поняли, что это не персонаж, а предмет, потому что патология — это все-таки вещь, которая не развивается, у нее нет амплитуды, нет контрастных черт характера. Поэтому в какой-то момент показалось, что это будет очередной «Груз-200», а нам этого не хотелось. И во втором варианте сценария появился совершенно другой персонаж, собственно, которого сыграл Денис (Шведов — прим. «Ленты.ру»), и поэтому к Евсюкову фильм действительно имеет мало отношения. Да и вообще, идея фильма все-таки чуть раньше появилась, до Евсюкова.
Если говорить о развитии персонажа, то я, если честно, не очень понял, когда именно герой Шведова меняется. То есть сначала он какие-то дикие вещи делает — мать погибшего ребенка в машине запирает, а потом вдруг раз и совесть проснулась.
Там есть переходные моменты, с моей точки зрения. Первый переходный момент — это когда мы только приехали с гаишником и начали предлагать ему варианты выхода из ситуации. Он тогда уже осторожно направляет нас, то есть не направляет, а ставит некие рамки — нельзя просто уехать и сделать вид, что ничего не было, корит себя за то, что сбил ребенка. Он просто не хочет в тюрьму, потому что жена только что родила, но и беспредельного произвола тоже не хочет.
А тот персонаж, которого вы играете, изначально таким задуман был или тоже как-то трансформировался?
Ну, как бы изначально он был как минимум другом. Но в первом варианте он также был жертвой — то есть шел на те же самые преступления, но в итоге погибал сам.
И чего, побоялись себя убивать, что ли?
Нет-нет, просто в том варианте, где герой Шведова был таким, что называется, патологичным, почти маньяком, там было уместно уничтожить все окружение. А в окончательном варианте, когда, наоборот, в центре истории некий персонаж, у которого все-таки есть рудименты нравственности, мой персонаж в контраст главному должен быть, наоборот, максимально лишенным этих общечеловеческих ценностей, максимально сосредоточенным на каком-то клановом кодексе.
У вашего персонажа есть довольно странные отличительные особенности — он, во-первых, кашляет много, во-вторых, соду в воде разводит и пьет. К чему эти детали?
Ну, на съемках я действительно кашлял. Потому что сдуру себе придумал такого немножко серьезного персонажа, который в тонкой ФСОшной курточке нараспашку ходит... И на второй день я действительно заболел и начал кашлять. Что касается соды, это деталь, которую мне подсказал отставной следователь. Профессиональная болезнь следователей-дознавателей — это язва, гастрит и так далее, и они потихоньку пьют соду, чтоб изжоги не было.
Кадр из фильма «Майор»
Вы самого себя второй раз снимаете, вам несложно по обе стороны от камеры находиться?
Первый раз был в короткометражке («Начальник», 2009 год — прим. «Ленты.ру») — причем идентичный практически персонаж. Надо просто оговориться, я и в том, и в другом случае сделал это если не от бедности, то по крайней мере от обстоятельств. В короткометражке — потому что мне надо было в максимально сжатые сроки, максимально быстро и дешево снять фильм. А в «Майоре» я предлагал роль артистам не скажу что прям уж совсем медийным, но достаточно известным. Они, к сожалению, отказались это делать, причем достаточно категорично, сказав, что, когда у тебя жена и ребенок, играть такие роли — это преступление.
А почему актер отказывается от роли? Какая логика? «Это плохой человек, не буду его играть» — так что ли?
Ну, актер имеет на это право, он же живой человек. У нас в фильме есть такой персонаж, может быть, он малозаметный, но у него, с моей точки зрения, достаточно большой эпизод. Его играет Паша Басов. Это сержант, который появляется со старушкой в начале, и старушка его проклинает. Мы там несколько дублей снимали из-за того, что бабушка была очень старенькая и не тянула текст дальше двух реплик. На съемочной площадке она вдруг начинает забывать текст, говорит по полреплики. Так вот, она много раз повторяла фразу: «Чтоб жена твоя мертвых рожала!» И в какой-то момент ко мне подошел Паша — а он сам человек семейный — и говорит: «Хватит, я больше не могу».
Вы не только актер, режиссер и сценарист, но еще и монтировали, плюс музыку написали. Это вы тоже от безденежья и по вине обстоятельств?
Нет-нет. Мне просто очень-очень тяжело делегировать кому-то что-то. Вообще, это не очень правильно, но внутри у меня сидит пока еще максималистическое ощущение, что чем больше работ ты делаешь, тем больше ты автор. Когда я окончил институт и оказался на вольных хлебах, у меня не было ни режиссерского, ни сценарного образования — никакого, кроме актерского. И я, когда делал короткометражки, постепенно освоил практически все, что можно освоить, — от процессов чисто кулуарных (ну, например, где заказать свет и технику) до монтажных программ. Монтаж, в принципе, мне кажется, нельзя делегировать — это важнейшая часть режиссуры.
А музыка...
Музыка, вообще говоря, напоминает саундтрек из одноименного с вашей предыдущей полнометражкой фильма Сигарева «Жить».
Главное, чтобы фильмы были непохожие! У меня был композитор на «Майоре» две недели, принес однажды гармошку, как в «Амели». Я ему говорю: «Ты чего делаешь-то? Я тебя просил просто гитару придумать». Ну, то есть, что-то в стилистике Дельфина, «Дубового Гая» — такие совсем грязные гитары, чтобы было пасмурное настроение. «Нет, — говорит композитор, — мне кажется, лиричнее должно быть». Я сел и подумал: да чего я буду мучиться, сам сделаю, к первой же картине написал — никого не вытошнило.
Вы что от проката ожидаете? Сколько у «Майора» копий будет?
150 копий. Ну, плюс 50, если еще где-то задержимся в регионах. У нас в регионах, в принципе, прокат обширнее, чем в Москве, и стратегически это вернее, потому что стилистика все же слишком провинциальная. Понятно, что в Москве просвещенная какая-то молодежь, продвинутая, она к другим режиссерам более благосклонна — скажем, к Вырыпаеву, Сигареву и так далее. И я понимаю, почему. Потому что это часть хипстерского культа. В этом смысле «Майор» — это, конечно, кино... как говно в проруби, грубо говоря. Оно вроде бы и не элитарное, и не для массовой аудитории. Я даже не исключаю, что кто-то фыркнет по этому поводу: ну что это за недо-«Бумер».
Претензии к российскому артхаусу вы озвучили, а хоть что-то из нового отечественного кино вам нравится?
Ну, «Географ глобус пропил», он сейчас всем практически нравится. Крепкое, жизнеутверждающее кино с хорошими актерскими работами. Там есть даже какие-то чисто русские вещи, в русле старых традиций. Прям возвращение к хорошему советскому кино.
В 1970-е годы Люмет и Коппола снимали осмысленные и крепкие картины, с посылом, но при этом сделанные жанрово и внятно. Что угодно возьми: «Крестный отец», «Собачий полдень», «Телесеть». И это приносило кассу. А у нас сейчас драматическое кино практически кассу не приносит, что снимает с продюсера, с режиссера, с кого угодно ответственность перед обычным зрителем. Фильмы делаются для элитарной фестивальной публики.
Вы знакомы с фильмами, с которыми «Майору» пришлось конкурировать в Шанхае?
Я не ездил в Шанхай, к сожалению. Ну, как мне передали от Тома Хупера (глава жюри кинофестиваля в Шанхае в 2013 году — прим. «Ленты.ру»), когда он посмотрел мою картину вместе с жюри, они сразу решили отметить. После «Кинотавра» меня удивило, что мне дали не один приз, а три — за режиссуру, за лучший фильм, да еще и за музыку довесили. За музыку мне было очень приятно.
Вы уже вроде бы работаете над новым проектом.
Да, это будет фильм о ЖКХ.
Триллер, да? Жанровое кино о чиновниках ЖКХ?
Нет, не жанровый триллер . В какой-то момент меня Учитель (Алексей Учитель работает с Быковым в качестве продюсера — прим. «Ленты.ру») даже спросил: «А что, может, комедию?» Я говорю: «Почему?» — «Ну как "Ревизор". Хе-хе». Короче, смех смехом, но это история про молодого пацана — ну там жена, дети, капуста, он работает бригадиром... Его вызывают в общежитие, которое сорок лет стоит, там трубы прорвало, крыша потекла. Он приезжает и понимает, что там по всем несущим стенам трещины и у здания крен 15 градусов, а это значит, что оно в течение ночи практически 100 процентов рухнет.
Ну, вы все не рассказывайте...
А вы все не пишите, кстати!
Дом-то рухнет в конце?
Нет.
Место действия — Москва или провинция?
Естественно, провинция.