«У меня по многим песням были проблемы» Интервью с Олегом Газмановым

На прошлой неделе певец и член Общественного совета Минобороны Олег Газманов заявил, что гимн России должны исполнить артисты разных музыкальных направлений, включая поп, рок и шансон. Газманов считает, что многообразие версий гимна необходимо, поскольку «общество у нас разделено». Газманова, Стаса Михайлова и других эстрадных исполнителей для записи «молодежного гимна» пригласило Минобороны; оно собирается использовать эту версию для «патриотического воспитания». В интервью «Ленте.ру» Газманов осудил «сердюковщину», но признался, что не сомневается в «добрых намерениях» нового министра обороны Сергея Шойгу.

В последние пару лет звезды отечественного шоу-бизнеса много и ярко высказывались по поводу событий в стране. Музыканты делились своим мнением относительно «снежной революции», процесса по делу Pussy Riot, «антигейского» законодательства, выборов мэра в Москве; выступали на провластных и оппозиционных митингах. Осенью 2013 года даже Борис Гребенщиков, старательно избегающий политики, поддержал фигурантов «болотного дела». Музыкальная «встреча с избирателями» Алексея Навального и концерт «Рок-узник», собравшие тысячи зрителей, напомнили о тех временах, когда поп-группы не просто активно участвовали в общественной жизни, но даже пытались изменить ее к лучшему. Разговором с Олегом Газмановым «Лента.ру» открывает серию интервью с российскими звездами шоу-бизнеса, которые будут касаться не только музыки, но и общественно-политической ситуации в стране.

В беседе с журналистами «Ленты.ру» Газманов отказался признавать себя близким к власти музыкантом, объявив, что ему интересно «поддерживать тех людей, которые умеют что-то делать». Обиды на новое столичное руководство, которое больше не зовет его на День города исполнять неофициальный гимн Москвы (Газманов был фактически главным городским певцом при Юрии Лужкове), певец, похоже, не таит, поскольку «чиновники приходят и уходят, а песня будет жить».

Олег Газманов считает, что многие его песни могли бы стать «флагом для оппозиции», но ему бы этого не хотелось. И хотя ситуация в стране Газманову не нравится, он не готов выходить на Болотную площадь, поскольку не видит, с кем туда идти.

Иван Колпаков: Вы следили за выборами мэра в Москве?

Следил, да и не следить нельзя было. Даже раздражает порой такое обилие рекламы, особенно наружной — гуляешь по Серебряному бору (Олег Газманов живет там уже много лет — прим. «Ленты.ру»), а на столбе висит Навальный (имеется в виду круглый стикер в поддержку кандидата в мэры Москвы Алексея Навального — прим. «Ленты.ру») .

Илья Азар: А вы ходили на выборы?

Я не ходил, меня не было в Москве.

И.А.: Но вы Собянина поддерживаете?

Я не хочу на эти вопросы отвечать по причине того, что у меня миллионы поклонников, и я манипулирую общественным мнением в силу своей известности.

И.А.: Но предыдущего-то градоначальника [Юрия Лужкова] вы открыто поддерживали, у вас хорошие отношения с ним были.

Если так вопрос стоит, то ладно, я скажу: если бы я пошел голосовать, я голосовал бы за Собянина. Про меня пишут, что я стремлюсь во власть. А все наоборот. Как только человек становится популярным, а выборы более-менее легитимными, то тогда используют ресурс известных людей и стараются привлекать их на свою сторону. Поэтому не только Лужков всегда стремился ко мне из политиков. Жириновский использовал в одной из предвыборных кампаний несколько лет назад мой образ без разрешения и спел мою песню без разрешения. Это не значит, что я дружу с Жириновским или еще с кем-то.

Но да, с Лужковым у меня были наиболее близкие отношения. В том смысле, что ему очень нравилось то, что я делаю. И он реально помог мне сделать несколько концертов «Песни победы» на Поклонной горе. Их не разрешали делать, потому что боялись терактов, и я его просил, чтобы он своей волей мэра разрешил сделать истинно народные концерты. Пять лет я делал эту программу, и пик этих концертов пришелся на 2005 год, когда, по данным ГУВД, пришли миллион 300 тысяч человек. Можете себе представить? Я горжусь этим.

И.К.: Вас ведь называют «кремлевским певцом» не за ваше стремление к власти, а за то, что когда вам предлагают какие-то вещи, вы на них соглашаетесь. Вы часто и с удовольствием выступаете на государственных праздниках. Вот недавно мост открывали в Татарстане.

Неправда. Если уж мы заговорили об этом, а меня это очень раздражает, то давайте говорить о ложных мифах, которые [возникают] вокруг меня: началось с того, что какой-то идиот сказал, что я ездил в кампанию «Голосуй или проиграешь» за [Бориса] Ельцина. Я не ездил. Это легко проверить. У меня был свой тур, причем фантастический, я собирал огромные стадионы. Я стараюсь подальше держаться от всех этих политических историй.

И.А.: Вы отказались или вас не звали?

Нет, меня звали. [Организатор предвыборной кампании «Голосуй или проиграешь» Сергей] Лисовский это делал. Меня звали, я отказался.

И.А: А почему? Лужкову же не отказывали.

Я ни на одной предвыборной кампании не выступал. Ни разу. Была пара моментов, когда я выступал, а потом выяснялось, что сзади [висят] огромные плакаты, и мы со скандалом снимали все это. Причем масса артистов ездит, выступает на предвыборных концертах, и это все мимо проходит. Вот ко мне почему-то это все прилипает.

И.А.: А как вы думаете, почему прилипает?

Я вообще не думал про это. Некогда про это думать. Что касается Татарстана, я с удовольствием езжу [на такие мероприятия] и еще раз поеду. Это выступление было для тех работяг, которые открывали мост. Вы посмотрите фотографии, как это было. И никто, кроме меня, не смог бы выступить из нашей братии, глядя в глаза людям, которые трудятся. А мне интересно открывать какие-то новые вещи, понимаете? Если будет какая-то новая плотина, электростанция, я вообще бесплатно поеду. Потому что мне интересно поддерживать тех людей, которые умеют что-то делать. Если это считается политикой, то извините. Я получаю на своих концертах значительно больше, когда меня приглашают на одну-две песни, чем в такой ситуации.

Но я до сих пор очень уважал и уважаю — и от этого никогда не открещусь — Юрия Михайловича Лужкова. Потому что я считаю несправедливым, что сразу всех собак на него повесили. Он в Москве реально сделал очень много, понимаете? Этот купол храма [Христа Спасителя], что бы плохое ни говорили, создан как память о наших воинах, которые погибли во времена Отечественной войны 1812 года. Это заслуга именно Лужкова.

И.А.: А помимо этого что?

Кольцевую [автодорогу] он сделал. Помимо этого еще масса-масса всяких моментов, когда он реально поддерживал очень многих артистов, и целые организации, и театры, когда была полная разруха. Другое дело, что очень многое, может быть, было сделано не так. Я тоже с этим согласен. Но я не специалист в управлении, понимаете? Он сделал команду. В какой-то момент, может быть, они стали не так работать. Любая такая конструкция имеет период возрождения, какого-то пика и, возможно, дальше идет что-то деструктивное. Но это присуще любой организации, любому человеку, и это не значит, что Лужков виноват, что мы так плохо живем.

Но это миф, что у нас были очень близкие отношения. Мне кажется, я к нему и он ко мне относились с достаточным уважением — и все. За все это время я ни разу его не просил для себя, уж если так говорить. Путин тоже высказался, что ему нравится моя музыка. Ну что, он теперь мой друг что ли? Тоже такого нет. Я пишу музыку для активных, нормальных, позитивных людей. И их много, в том числе и в правительстве. Вот и все.

И.А.: А [Юрий] Шевчук сказал, что вы паркетно-кремлевский музыкант.

Ну, некрасиво. Потому что я в Кремле бываю, может быть, реже, чем он. Я по крайней мере не хожу к Путину и не разговариваю с ним. Хотя было один раз. Я поехал к нему, подготовив целую историю по поводу национальной идеи.

И.А.: О, а в чем она, по-вашему, состоит или состояла? Ее же так и не нашли.

(Вздыхает.) Она не может быть сформулирована в одном предложении. Это очень сложная история, которая состоит из множества кирпичиков. В принципе, национальная идея — это позитивный вектор, к которому должны присоединиться разные направления, разные слои населения, социальные группы. Это государственный механизм — национальная идея, для того чтобы формировать людей, у которых... Я просто не готов к таким вопросам, я думал, мы о музыке будем говорить.

У меня десять лет была программа «Господа офицеры», которая шла при полных аншлагах и превратилась в клуб патриотической песни. Там были совершенно внятные песни для военных людей, которые готовы формировать гражданское общество, которые ответственны за родину, за какое-то соединение. Тем более, в начале девяностых годов такой раздрай был. Я сделал программу против СПИДа и наркотиков и программу «Песни победы», когда песни Великой Отечественной войны пели не только пожилые артисты, а еще молодые пацаны, для которых эти песни, собственно, и сочинялись тогда.

Я принес Путину рейтинги этих программ и сказал: «Владимир Владимирович, вот посмотрите: есть огромное количество развлекательных программ, а есть программы, которые соединяют людей. Давайте вы обратите на это внимание?» Тогда только начинали говорить о коррупции, но я уже тогда понимал, что либерально-демократическая идея никогда не объяснит постовому, почему ему нельзя брать деньги. Там этого нет. Нужны какие-то другие элементы в обществе, какие-то идеи, которые соединяют население в монолит. Честь, совесть, вера. Увеличение зарплаты ничего не изменит. Человек будет больше зарплату получать и, если у него будет возможность, — больше тырить. У меня такие были мысли. Я их упаковал и высказал.

И.А.: И что Путин?

Видимо, тогда были более серьезные дела. Ничего не получилось. Он меня выслушал — и все. А где-то полгода-год назад было заявлено, что в правительстве даже орган создается, который будет ответственен за национальные идеи, за патриотическое воспитание. Но я не вижу его деятельности.

Это не имеет отношения к моей карьере как музыканта. Если я написал песню про любовь «Единственная», то она мгновенно становится культовой. Если я написал песню «Мои ясные дни», то она приносит мне значительно больше с точки зрения музыкальной карьеры, потому что она собирает стадионы. Но мне хочется делать и такие [патриотические] песни. Я знаю эту страну, я летаю и езжу на поездах, и мне интересно, чтобы страна не развалилась. Мне интересно, чтобы мои дети и я сам еще успели пожить в нормальной стране. Но тогда нужно сделать какой-то позитивный вектор, чтобы все вместе думали в этом направлении, как лучше сделать. И не только пеняли на власть.

Приведу пример. Я за 17 лет посадил больше двух тысяч деревьев в Москве. Меня никто об этом не просил. Потом власти пришли, сказали: давайте вместе что-то делать. А сейчас будут говорить: «Газманов вместе с мэром сажает деревья». Сейчас переворачивается отношение ко мне как к человеку, который что-то сделал.

И.К.: Вы не думали о том, что власти к вам постоянно приходят, потому что вы в их понимании правильный патриот? Не задаете неудобных вопросов, не выступаете в поддержку геев, не поддерживаете оппозицию.

Я не задаю неудобных вопросов почему? Потому что я знаю на них ответы. Я не люблю тратить время бездарно. Есть две позиции: борьба со злом, хотя еще непонятно, что такое зло, а есть такая христианская позиция — приумножать добро. Скорее я на этой позиции. Я хочу сделать столько добра, чтобы злу уже негде было поместиться. Образно говоря. Но я с вами согласен. Возможно, это именно тот самый момент. Я не раздражаю.

И.А.: А что вы делаете в Общественном совете при Министерстве обороны? Добро?

Да. Я в комитете по (задумывается)... Как это правильно называется? Да дело не в том, в каком я комитете, дело даже не в том, что я капитан третьего ранга, три года в море ходил и все это понимаю. Дело даже не в том, что я пишу известные песни. Важно не это. Важно то, что я считаю себя продюсером больших проектов, которые объединяют людей. И на прошлом совете я высказал, что нужна соответствующая музыка. «Поющая армия практически непобедима», — это говорил еще Карем Раш. Суворов тоже говорил, что в бой идут с музыкой. Сейчас нужна современная музыка именно для армии. Я предлагал сделать конкурс, который сформировал бы отношение, а то сейчас армия не понимает, за что бороться.

Мне вообще очень не нравятся партийнообразные концерты в день милиции, день армии. Ужасное явление, когда в Кремлевском дворце на гигантской сцене совершенно неподготовленный концерт, и сидят люди и смотрят. Но меня приглашают, и мне неудобно отказываться. И я внес креативное предложение. Я сейчас не буду говорить, но если Шойгу согласится, то это будут реальные правильные народные концерты, которые действительно и по составу, и по репертуару должны понравиться всем. Я умею это делать и мне хочется это сделать. Это первый момент. Второе — это реальная поддержка тех, кто служит в горячих точках и на дальних гарнизонах. Это можно организовать. Это будет стоить немного, но это реально сблизит армию и народ. Там есть идеи, о которых все будут говорить, поверьте, дайте только срок. Я когда Шойгу говорил об этом, у него глаза заблестели, и он понял, что это то, что нужно.

(Уже после интервью стало известно, что Шойгу поручил Газманову и другим музыкантам записать «молодежную версию» гимна РФ, что они и сделали.)

И.А.: Правильно я понял, что вы хотели бы, чтобы с вашими песнями на устах русская армия в Цхинвал входила?

Я ездил [туда], выступал вместе с «Любэ». Это выступление на грузовике, когда смотришь в глаза этим ребятам, — это не то что выступать в городе Москве. Для них это реально было событие, когда я и Коля Расторгуев прилетели. Но хотелось бы, чтобы это было не разово, а постоянно. И необязательно, чтобы выезжали такие артисты, как мы. Вы даже не представляете, как это действует.

И.К.: Нет сомнений, что солдаты вам рады, но сама по себе эта конструкция, когда есть грандиозный скандал с предыдущим министром обороны, а общественный совет заседает и собирается создавать кинокомпанию, которая будет производить патриотическое кино, похожа на ретуширование действительности. Вам не кажется эта ситуация крайне лицемерной?

Во-первых, я не сомневаюсь в добрых намерениях Шойгу, у меня нет оснований для этого. Во-вторых, я с вами согласен. И ужасно, что так долго идет этот процесс, эта сердюковщина. Это отвратительно. Это как раз убивает все наши начинания, все, что хотелось бы сделать хорошего. И это будет лицемерно до тех пор, пока фигуранты этого дела не будут сидеть; пока не будут конкретно посажены люди, которые воровали миллиардами. Конечно, работа наша выглядит… Пошловато. Но это не значит, что нам не нужно теперь ничего делать. Что нам, с другой стороны, — все бросить, ничего не делать и говорить: «Пока не посадите, не будет концертов»? Так тоже нельзя.

И.К.: Почему нельзя?

Вот мы говорим про Сердюкова — давайте возьмем любую отрасль, здравоохранение, например. Что, мы там не найдем коррупции? У меня есть такая песня — она заканчивается словами: «Надо делать, что надо, и будет, что будет. Помолившись, понять, что никто, кроме нас. Только вера и честь нашу совесть разбудит, и, возможно, Господь даст еще один шанс». Каждый делает то, что может делать, по чести и по совести. У меня не получится идти на баррикады, это не мое. Слишком сложно найти правду. Поэтому я делаю то, что я умею делать — сеять разумное, доброе, вечное.

И.А.: Но вы же записывали песню про коррупцию, и ее запретили к ротации?

Ее на «Русском радио» крутанули неделю и с ужасом сняли. Многие стали писать, заказывать, она начала набирать обороты, а потом раз — и сняли. Один раз ее показали на Первом канале, и то только потому, что один очень влиятельный гражданин ее продавил.

И.К.: Это самоцензура или сверху?

Мое ощущение — это брежневская история: как бы чего не вышло. Я не думаю, что это запретил президент или ближнее окружение. Но те, что пониже, побоялись этой песни, ибо не в бровь, а в глаз, как говорится.

И.А.: А почему вы ее записали? Вы вроде бы сами говорите, что политические песни обычно не записываете.

Да ладно? Да у меня по многим песням были проблемы! Даже за песню «Господа офицеры» — знаете, сколько мне было от всех этих генералов? Ты где такое обращение видел, товарищ? Во-вторых, песня «И не кончится никак век, и не сменится никак вождь». Я написал ее к продолжению фильма «Белое солнце пустыни». Мы с [Никитой] Михалковым решили, что такая песня нужна, но фильма не получилось, а песня осталась. Она вышла в период предвыборной кампании, и, когда я ее пел, у меня действительно были проблемы.

И.К.: Вы понимаете, что она звучит двусмысленно в текущей ситуации?

Вы почитайте слова: «Я сегодня не такой, как вчера. Я голодный, но веселый и злой. Мне-то нечего сегодня больше терять. Потеряет нынче кто-то другой». У меня есть песня «Тень буревестника», например: «Хватит крушить тени старых вождей, пусть мертвецов судит бог. Прах паутины безумных идей мы отряхнем с наших ног. Время нас бурным потоком несет, неотвратимо летит. Тень буревестника вновь над страной, грозно взлетая, парит». Если отдельно от музыки просто почитать, у меня много такого, за которое, в общем-то… Но, видимо, моя личность не дает повода для того, чтобы устраивать на меня какие-то гонения.

И.А.: Погодите, вот вашу невинную, по большому счету, песню запретили, и вы считаете, что причина не во власти?

В ней, наоборот, говорится о борьбе с коррупцией, то есть песня должна быть флагом власть предержащих, потому что там конкретно все про это сказано. И я считаю, что неправильно не показывать эту песню. Но, когда я так говорю, я попадаю под прицел тех, которые говорят: «Да песня-то говно, Газманов специально так говорит, чтобы песню больше крутили и скачивали». Поэтому я не обсуждаю такие вещи. Я просто песни пишу и все. Я еще таких песен напишу 20-30.

И.А.: Но уже не про коррупцию?

А не важно. Я не знаю, какую я следующую песню напишу. Не я пишу песни, а песни меня пишут. У меня есть песня, она не стала такой популярной, может быть, в силу того, что там музыкальный материал не такой получился.

(Газманов начинает напевать, но признается, что забыл слова и включает песню на компьютере: «Всех нас манит гипноз перестука колес, переходы, пути, поезда. За вагона стеклом уплывает земля, кинолентою тянется даль. И пусть кто-то твердит, что наш путь предрешен, чтоб никто колею не бросал, нам не стоит покорно по жизни идти по указанным кем-то местам».)

И.К.: Я понимаю, что на любой вопрос вы может поставить свою песню…

(Все смеются.) Да, реально мне проще поставить на любой вопрос песню, где есть уже ответы. Я, честно говоря, в прозе довольно косноязычный. Вот в стихах у меня получаются емкие фразы, которые реально концентрируют мысль. У меня реально разные четверостишия есть о том, что происходит: «В век победы пиара над разумом кто над пропастью будет стоять во ржи? Приближаются дети, такие разные, не дайте пропасть им в пропасти лжи». Есть и про коррупцию, но это не значит, что я пойду на баррикады со своими песнями.

И.К.: Но запрет песни к ротации — это пропасть лжи и есть.

Я бы, честно говоря, пошел бы и на Болотную площадь. Но я не вижу, с кем идти.

И.А.: Сами с собой пойдите.

Не-е-е, получается все равно под чьим-то флагом. Что, одиночный пикет? Это звучит смешно просто.

И.А.: При Собянине, если я не ошибаюсь, вы вообще в Москве не выступали?

Не выступал. Уже несколько лет меня не приглашают ни на дни города, ни на какие мероприятия.

И.К.: Летом же у вас был серьезный конфликт с главой департамента культуры Москвы Сергеем Капковым, который для многих является кумиром — единственный чиновник с человеческим лицом. Как вы относитесь к его деятельности?

Я бы не говорил, что он единственный чиновник с человеческим лицом. Это штамп, который уже СМИ придумывается. Есть управление по культуре, комитет по культуре, есть министр культуры России, но это всегда было оторвано от того, что слушают люди и что им нравится или не нравится. Я — представитель массовой культуры. Я первый раз узнал, что есть министерство культуры, когда мне вручали заслуженного артиста. Я пришел, смотрю — стоит такое мощное здание в центре Москвы, люди что-то делают. А я на гастроли все езжу и езжу. И это не зависит от министра культуры, а зависит от того, хотят меня слушать или нет.

И.К.: Массовая культура в меньшей степени нуждается в поддержке, разве не так?

Не так. Она не то чтобы нуждается в финансировании, но она нуждается в том, чтобы не мешали. Отсутствует эволюция — основной фактор развития. Конкуренция и эволюция. В советское время авторские права позволяли композитору и поэту жить только за счет своего сочинения. Сейчас это невозможно. Ставки настолько маленькие, что нет смысла писать музыку. А должна быть эволюция в массовой культуре. То есть человек, написавший хорошую музыку, должен получать за это деньги. Не поющий, не артист, а композитор и поэт. Написавший плохую музыку должен идти в управдомы, потому что он ничего за это не получит. А вот хороший должен за это как-то получать…

И.К.: Государство должно напрямую поддерживать творцов? Но это и создает «пропасти лжи», потому что творцы начинают обслуживать государство.

Неправильно. Государство должно делать общие ставки для всех. Скажем, если на радио или телевидении прокрутилась какая-то песня, то должны идти авторские гонорары. Общая сумма должна быть такая, которая поощряет к написанию произведений, а не унизительно низкая. В этом нужно разбираться, все остальное само покатится. Вот проект «Голос». Люди же красиво поют, но кто им будет песни писать? Никто. У нас вырождение. У нас знаете как пишут песни сейчас? Берутся западные штампы, пишут русские слова, на эти сэмплы пишут музыку.

И.А.: Мне просто интересно: судя по вашей песне «Москва», вы к Москве испытываете какое-то чувство. Вам не обидно, что вы не можете выступить на День города?

Конечно, обидно. Хочется для Москвы что-то сделать. Я всегда для Москвы раньше выступал на День города, постоянно отказывая себе в выгодных гастролях и так далее. Ну, не зовут — не зовут.

И.А.: Вас не зовут на День города, сейчас РЖД откажется крутить вашу музыку на Ленинградском вокзале. Разве это не личный повод выйти на Болотную площадь?

Нет, я все равно не выйду на Болотную площадь. Если РЖД снимет песню «Москва» с вокзала — ну и что? Чиновники приходят и уходят. Песня будет жить, неважно, будет она звучать на вокзале или не будет. Песня удалась, я считаю. Она надолго. Эта песня, «Офицеры», еще какие-то песни. Под мои песни в Калининград и Саратов приезжает поезд. Это опять же как бы делегируется мнение народа. А если песня не получилась, то неважно, будет ли президент за нее просить. Народ не заставишь ее полюбить. Народ — как дети: или любит, или не любит.

И.А.: Кстати, напишите новую песню про Москву — это разрешит сложную ситуацию!

Не решит, потому что я не вижу проблемы. Во-первых, у меня нет другой песни. Я считаю, что человек, который выходит из поезда в столицу нашей Родины, должен слышать какую-то торжественную музыку, должен понимать, что он приехал в столицу. Это песня, которая выражает, по крайней мере, лик столицы.

И.А.: Складывается впечатление, что вам все равно, о чем петь, если вам закажут написать песню. Например, я прочитал в интервью, что вы болельщик «Спартака», но при этом вы записали гимн ЦСКА. Вам все равно, о чем петь?

Нет, не все равно. Я считаю, что и ЦСКА, и «Спартак», и «Динамо» — прекрасные спортивные общества. Если меня просят написать песню про спортивное общество, я всегда готов это сделать. У меня есть песня про хоккей, песня про теннис. Поверьте мне, такие песни писать сложнее, чем про любовь.

И.А.: А от какого заказа вы отказались бы? И отказывались ли?

От разных песен. Про фашистов я точно не напишу, это понятно. Про то, что я не хочу сам писать, что не соответствует моему внутреннему убеждению…

И.К.: Вообще, если почитать ваш твиттер, можно сделать вывод, что и вы немного националист, национал-патриот. Например, [там есть] немного уничижительное обращение в адрес европейцев — «гейропейцы».

Это было таким порывом, потому что мне было очень обидно за [Елену] Исинбаеву, которую стали троллить [за ее высказывания про геев] со всех сторон, хотя она говорила очень правильные вещи. Поэтому я так высказался, может быть, довольно жестко.

И.К.: Среди ваших друзей нет геев?

Среди друзей нет. Но у меня есть приятельские отношения со многими геями, которых я знаю.

И.К.: А вы допускаете мысль о том, что гомосексуальность реально можно пропагандировать? Что можно убедить любого человека стать гомосексуалом?

Я считаю, что в том возрасте, когда человек еще не сформировался, детей можно растлить.

И.К.: Для этого есть статья за педофилию.

Я не специалист в этом. Я высказываю личное мнение по этому поводу. Я не могу сейчас глобально говорить на эту тему. Но реально я считаю, что это пропагандировать не стоит. Особенно в школе и так далее.

И.К.: Это просто пустые слова. Что значит «пропагандировать гомосексуализм»? Выступление Бориса Моисеева — это уже пропаганда гомосексуализма или нет?

Это все очень сложно. Грани размыты, но есть воинствующие педерасты. Я верующий человек, я христианин. Церковь четко говорит по этому поводу, что мужеложство, педерастия — против христианской религии. Вы хотите, чтобы я сейчас на эту тему говорил? Это не основная тема моей жизни. Но я против этого. Я считаю, что это ненормально.

И.К.: Ненормально быть геем?

Да. Но я не говорю про крайние меры — истреблять их, изолировать. Ничего подобного.

И.К.: А вы считаете, что их права нарушаются где-то в России?

Да у нас у всех права нарушаются. Просто [есть] воинствующие геи. Педерасты очень жестко звучит, геи помягче. Да, в твиттере я написал. Это было такое мое состояние, я хотел сказать, что у меня было на душе, когда начали гнобить... Я против того, чтоб нормой были однополые браки.

И.К.: Но даже в Европе, где разрешены однополые браки, никакой нормы из этого не получается. Это процент, не половина, не треть даже.

Хорошо, я не готов сейчас это обсуждать. Я вам свое мнение высказал. Я не хотел бы, чтобы в моей стране это было нормой. Вы так иезуистски поворачиваете, что…

И.А.: Но ведь вы могли же промолчать. Вообще, эту тему три года назад никто особо не трогал.

Виноваты как раз люди, которые вызывающе себя ведут, именно вот геи…

И.К.: Мне кажется, [виноваты] депутаты Государственной Думы.

И.А.: И мне так кажется, честно говоря.

Почему?

И.К.: Потому что депутаты приложили максимум усилий, чтобы привлечь к этой теме больше внимания.

Хорошо. Но я сам был на концерте Леди Гаги и потом просто ушел, потому что [услышал] призывы в пользу угнетенных.

И.К.: Это реакция на закон. Она бы этого не делала, если бы не был принят закон о «гей-пропаганде»…

Да ничего подобного. Это сделано для скандала. Мадонна всегда так себя ведет.

И.К.: И что, после концерта Мадонны становится больше геев?

Не в этом дело. Мы говорим про другое. Сначала про это можно говорить. Потом это можно пропагандировать со сцены. Потом это становится нормой. А я не хочу, чтобы это было нормой. Я не хочу, чтобы приезжала Мадонна и кричала со всех сторон: «Дети, скажите своим родителям…» И то, что вы сейчас пытаетесь, чтобы я что-то сказал, это неправильно. Я считаю, что это отвратительно. И поведение Мадонны, и поведение Леди Гаги, и всех, кто с концертной площадки призывает к этому. Я ж не выхожу и не кричу «Бей пидарасов!» Я просто выражаю свое отношение к этому.

И.А.: Но вы, например, поддержали приговор Pussy Riot, сказали, что хорошо, что их посадили.

Да.

И.К.: Ваше мнение не изменилось? Их не нужно выпускать?

Не изменилось. Более того, вокруг этого такая шумиха и такая волна идет. Я считаю, что, когда они голые выходили в одном месте, в другом, говорили «Долой Путина» — их никто не сажал. А когда они в храм пришли, их посадили. Я считаю, что правильно. Нельзя использовать храмы, религию для пропаганды своих идей.

И.А.: Просто можно ведь религией оправдать и то, что геев надо сажать. Мужеложство тоже ведь антирелигиозно.

Надо сажать тех геев, которые нарушают закон. Которые лезут во все щели, не согласовывая с властями города, пытаются сделать гей-парады.

И.К.: Гей-парад сейчас невозможно провести, их растерзают. Вам не кажется, что это и порождает агрессию? Это загоняет их в гетто?

Мне не кажется, что это порождает агрессию. Мне кажется, что закон должен быть один. Если я сейчас сделаю демонстрацию из-за того, что мне запрещают песню, не согласую ее с властями города, значит, я нарушаю закон. Вот если я согласую, соберу своих поклонников, пойду против комитета культуры, конечно, я стану более известным, пиара будет много там, шумихи. Но закон надо соблюдать, иначе анархия будет.

И еще про Pussy Riot. Все время муссируется тема, что у них там такой перформанс, что они музыканты, художники и так далее. Но я не вижу в их музыке ничего такого, не вижу искусства.

И.А.: Так Сергей Капков тоже назвал ваше искусство китчем. Он же вас сажать не предлагает пока.

Это его мнение. Я же не выхожу с песней «Путана» на паперть в храм и не пою ее. Потому что нужно понимать, где что можно делать, а где нельзя. Что касается Капкова, что он сказал, что это китч, — ну пускай. Кому-то нравится моя музыка, кому-то не нравится, ради бога. Тем более про него очень много хорошего говорят, что он в парках делал и так далее. Я, правда, в парки не хожу, но ради бога. Это нормальная цивилизованная история.

И.А.: Мы начали говорить о национальной идее. Вам не кажется, что антигейская и религиозная пропаганды в итоге и стали национальной идеей?

Нет, мне только в страшном сне могло присниться, что антигейское движение может объединить Россию. Смешно про это даже говорить.

И.К.: Вы сами говорите о том, что, какую сферу ни копни, везде коррупция, при этом вы с невероятным пренебрежением говорите обо всех оппозиционных лидерах, но о власти с пренебрежением вы не говорите.

Я говорю, что я не вижу реальных лидеров, которые бы меня удовлетворили, чтобы я вышел с ними против каких-то законов и так далее. Я не вижу такого уровня нравственности, такой высокой чести и морали людей, которые бы бесстрашно повели за собой и говорили какие-то слова.

И.А.: А Путин такой что ли?

Да при чем тут он? Он во власти сейчас. За него проголосовали. Какие бы выборы ни были, реально он — президент. Я своего президента уважаю, иначе чего я здесь живу в этой стране? Я думаю, любая власть — и городская, и губернаторская, и самая высокая — использует любые возможности, чтобы все для них было спокойно. Это такой закон природы. Поэтому на сегодняшний момент я считаю, что Путин для России полезнее, чем тот же Навальный, к примеру.

И.К.: У вас есть какая-нибудь песня, подтверждающая этот тезис?

Запрещенная. (Поет.) «Как мы сможем победить, если нас легко купить?» Я думаю, Навального легче купить, чем Путина.

И.А.: В списке «Форбса» самых богатых музыкантов вы аж на восьмом месте по доходам.

Я не знаю, как они формируют эти списки. Могу сказать одно. Я один из самых высокооплачиваемых музыкантов, но не из-за того, что у меня хорошие отношения с кем-то, а из-за того, что народ хочет, чтобы я выходил и пел свои песни. Меня такая жизнь устраивает, потому что я делаю то, что мне больше всего нравится, и получаю еще за это деньги. В то же время я мотаюсь в свои 62 года, мало кто выдержит так работать, это два. И в-третьих, я зарабатываю прилично, но не так (по данным «Форбса», годовой доход Газманова составляет 4,4 миллиона долларов). Но я не собираюсь с ними судиться-рядиться. Хороший клип стоит от 50 000 долларов, а его раскрутка еще свыше 100 000 долларов идет. Я не могу себе позволить из своих концертных денег делать себе достойное продвижение. А есть масса людей, которые делают несколько десятков клипов в год. Я знаю, что Шевчук сильно огорчался, что он попал в «Форбс».

И.А.: А у вас с Шевчуком какая-то особенная любовь?

Да нет. Теперь уже нет. Он просто меня разочаровал.

И.К.: Творчески или как личность?

Как личность. Человеку столько Господь дал, такой талант. А он со всеми ругается. Я не имею в виду политические дела. Как можно было сказать, что я украл у него песню «Сделан в СССР»? Я даже затеял экспертизу. Это смешно.

И.А.: А вы, кстати, слышали про «болотное дело»? Вы считаете, они правильно сидят? Тут ведь будет концерт «Рок-узник» в их поддержку.

Я не могу сказать вот так вот — я должен каждый конкретный случай рассмотреть. Я не могу сказать — ударил, не ударил, дотронулся, не дотронулся. Я считаю, если человек виноват — ему надо сидеть, если не виноват — его надо отпускать. Если кого-то случайно забрали, правильно, пусть протестуют. Этот протест, лично я считаю, правильный. Потому что привлекут внимание общественности к тому, что происходит в судах вообще. Но, с другой стороны, даже если кого-то правильно осудят и если эта тема политическая, всегда будут кричать, что это политика. Потому что у того, кого осуждают, нет другого выхода. С другой стороны, понятно, что, убирая оппонентов, привлекают к этому суды. И та, и та стороны бывают неправы во многих случаях. Я за то, чтобы суд был беспристрастным, это такая мечта. И я считаю, что то, что они выступают, чтобы невинных не осуждали в «болотном деле», это хорошо, это правильно. Но, с другой стороны, я против того, чтобы каменюку бросить в полицейского, у которого дети, родственники, сделать его калекой.

И.А.: Может, вам тоже спеть на этом концерте?

Я вообще стараюсь держаться подальше от политической истории. Между прочим, целый скандал был, когда меня пригласили на Поклонную гору (митинг против «оранжевой угрозы» состоялся в тот же день, что и митинг на Болотной площади 4 февраля 2012 года) и я отказался. Я вообще не хочу влезать в политику. Я хочу создавать произведения, писать музыку, стихи. Я хочу делать то, в чем я хорошо разбираюсь. Я не очень подкованный в плане политики. Поэтому я стараюсь сдержанно говорить, чтобы не повести за собой, не дай бог, огромное количество людей. Я сказал вам, у меня есть строчки из песен, которые явились бы в большей степени флагом для оппозиции, чем для кого-то другого. Но я не хочу это делать. Сколько концертов я сделал против СПИДа и наркотиков. Я собрал огромное количество денег, помог обездоленным, самое главное — больным детям. Просто со своего концерта брал и отдавал. Без всяких фондов. Мы отдавали деньги в дома для детей, рожденных от ВИЧ-инфицированных родителей. Правда, у меня теперь тонны писем с просьбами, страшно читать на самом деле. Но кому могу — я помогаю. Еще мне интересно деревья сажать. Интересно музыку сочинять. Интересно поддерживать тех, кто строит реально. Построили мост — мне это весело, понимаете? А дискутировать по поводу геев, Pussy Riot, осквернительства храмов, кощунниц… По Болотной площади — да, но тогда, если быть последовательным, надо делать вообще целый тур по [невинно] осужденным.