В середине сентября Минфин предложил резко увеличить выплату дивидендов в госкомпаниях, чтобы поднять доходы страдающего от экономического кризиса и раздутого в расходной части бюджета. Госкомпании, естественно, выступили против: они с бюджетом делиться своей прибылью не спешат, тем более что чиновники в вопросах дивидендов жесткостью в последнее время не отличались — когда надо, руководители госкомпаний всегда добиваются того, чтобы в бюджет их прибыль вообще не попадала.

За несколько сентябрьских недель правительство придумало столько новых способов пополнить бюджет дополнительными доходами и «завести» почти остановившуюся российскую экономику, что их с лихвой хватило бы на годы реформаторской деятельности. Среди них есть те, что поддерживаются большей частью общества (например, заморозка тарифов естественных монополий), те, которые напрямую забирают деньги у части россиян (временная отмена накопительной части пенсии), и, наконец, те, до которых обычным гражданам нет никакого дела (увеличение дивидендов госкомпаний). Между тем последняя категория мер исключительно важна — хотя бы потому, что споры вокруг нее показывают, чей лоббистский ресурс сильнее: отдельных министров в правительстве или топ-менеджеров госкомпаний.

До последнего времени в вопросах дивидендов, которые должны платить государственные компании и корпорации, у менеджеров была полная свобода: они могли как отдавать акционерам едва ли не всю прибыль, так и не отдавать ее вовсе. Например, по итогам 2007 года ВТБ выплатил своим владельцам 50 процентов чистой прибыли (по российским стандартам бухгалтерского учета, РСБУ; почему это примечание важно, станет понятно далее), а Сбербанк — 10 процентов.

В «тучные» годы, когда доходы бюджета и так росли на десятки процентов в год, правительство не обращало особого внимания на дивидендную политику. После кризиса чиновники поняли, что неплохо бы придумать единые правила для всех государственных активов, и рекомендовали выплачивать акционерам по 25 процентов от прибыли (опять-таки по РСБУ). Это была именно рекомендация, причем специально оговаривалось: по согласованию с профильным вице-премьером компании могли изменить выплаты — например, если у них большой уровень долга или им предстоят огромные траты на важные для всего государства проекты.

Чем яснее становилось, что кризис в российской экономике — явление далеко не краткосрочное, тем более ужесточалась позиция Минфина по вопросам дивидендов. Чиновники ведомства предлагали избавиться от исключений или ввести норму в виде выплаты 35 процентов. Тогда же впервые начались споры о том, по какой отчетности это делать — российской (РСБУ) или международной (МСФО, международные стандарты финансовой отчетности).

Дело в том, что иногда цифры по РСБУ и МСФО отличаются довольно существенно. По российским стандартам в отчетность попадают только финансовые показатели головной компании, в то время как МСФО учитывает и деятельность «дочек». Следовательно, тем, кто обладает большим количеством дочерних структур, выгоднее платить дивиденды по РСБУ, оставляя себе значительную часть прибыли. Например, у «Газпрома» в 2012 году прибыль по МСФО составила 1,18 триллиона рублей, а по РСБУ — всего 556 миллиардов.

В итоге в конце 2012 года правительство жестко установило норму в 25 процентов прибыли (и это уже не было рекомендацией). Но по каким стандартам считать финансовые показатели, не уточнялось, так что компании могли сами выбирать, радовать акционеров или платить по минимуму.

В 2013 году стало понятно, что госкомпании, если очень захотят и сумеют убедить правительство, смогут обойти даже эту норму. Так, в сентябре совет директоров РЖД рекомендовал общему собранию акционеров отказаться от дивидендов за 2012 год, хотя формально какие-то деньги государству (единственному владельцу компании) можно было бы перечислить — чистая прибыль РЖД по российским стандартам по итогам 12 месяцев составила 14,11 миллиарда рублей.

Вместе с РЖД не платить по обязательствам перед государством разрешили пяти процентам компаний, в том числе ряду активов в сфере ВПК, нескольким структурам Роскосмоса, а также Первому каналу. Прибыль последнего, как заявили в начале октября в Росимуществе, пошла на инвестиционные программы по олимпийским объектам (!).

Даже с учетом этих уступок в 2013 году бюджет должен получить от дивидендов госкомпаний около 180 миллиардов рублей. Много это или мало? С одной стороны, указанная сумма сопоставима с тем, что государство собирается выручить от лишения россиян накопительной части пенсии (240 миллиардов рублей), то есть она весьма существенна. С другой — не исключено, что при должном управлении в бюджет могло бы пойти гораздо больше средств.

Наиболее вопиющий случай «пролета» денег госкомпаний мимо бюджета — история с «Роснефтегазом». Это государственная компания со штатом в 13 человек, которой принадлежит большая часть «Роснефти» и миноритарный пакет акций «Газпрома». Теоретически она должна была бы все деньги, полученные с дивидендов за эти активы, отдать государству, но на практике «Роснефтегаз» распоряжается ими по-своему. В 2012 году, например, выяснилось, что на его счетах скопилось 130 миллиардов рублей, не попавших в бюджет, и правительство специальной директивой решило их изъять. В то же время «Роснефтегаз» получил разрешение на инвестиции в энергетические компании, то есть на трату денег, полученных от «Роснефти» и «Газпрома».

Силуанов — за, Греф — против

В начале осени Минфин предпринял еще одну атаку на госкомпании: 18 сентября министр Антон Силуанов заявил, что выступает за выплату дивидендов с 2014 года исключительно по МСФО — в ближайшие два года по 25 процентов, а с 2016-го — по 35 процентов.

Против этой радикальной меры выступили даже в Росимуществе, не говоря уже о госкомпаниях. Так, президент Сбербанка Герман Греф заявил, что если у финансовых компаний отнять капитал, то они не смогут расти и, следовательно, наращивать кредитование экономики. Глава «Транснефти» Николай Токарев отметил, что в 2014 году платить 25 процентов от прибыли по МСФО для его компании будет нереально.

Есть, правда, и те, кто готов согласиться с решением правительства. Так, глава «Роснефти» Игорь Сечин постоянно напоминает, что его компания и так платит в качестве дивидендов 25 процентов от чистой прибыли по МСФО и готова, если понадобится, платить больше. Тут, однако, стоит помнить, что бюджет этих денег все равно не получает, так как они уходят в «Роснефтегаз», а пост главы совета директоров «Роснефтегаза» занимает все тот же Игорь Сечин. В начале октября в Росимуществе повторили, что «Роснефтегаз» является уникальной компанией, а из этого следует, что и ее выплаты государству будут обсуждаться отдельно.

Критика идеи Минфина показывает, что госкомпании так просто делиться своей прибылью с государством не захотят. В каких-то случаях в этом есть общегосударственная логика. Так, например, правительство готово выделить РЖД специальное льготное кредитование из средств Фонда национального благосостояния, признавая тем самым, что своих денег у монополии не хватает — зачем же лишать ее и той небольшой чистой прибыли, которую она сейчас получает? В других случаях менеджерами движет желание защитить свои компании от основного акционера. Кроме того, для многих это может стать делом принципа, особенно если учесть, что экономисты в правительстве атакуют госкомпании достаточно последовательно и уже добились заморозки тарифов естественных монополий на 2014 год.

Обсуждение последних реформ показывает, что как только в правительстве принимают меры, направленные против госкомпаний, всегда находятся лоббисты, которые пытаются противостоять усилиям чиновников. Когда же дело доходит до атаки на сбережения простых людей, таких лоббистов гораздо меньше — неудивительно, что население в последний момент исключили из заморозки тарифов, а накопительную часть его пенсии отменили буквально за пару дней. В этом смысле перспектива реформы дивидендов выглядит туманной: скорее всего, крупнейшие компании все равно будут платить государству столько, сколько сочтут нужным.