В последние годы в мире все больше говорят о распространении влияния КНР. Указывают на то, что китайские капитал и дипломатия активизируются даже в регионах, которые принято считать второстепенными и непривлекательными для инвесторов. Часто упоминается экспансия Китая на Африканский континент, где КНР позиционирует себя не как державу, претендующую на глобальное лидерство, а как помощника в развитии наиболее бедных стран. Агентство «Внешняя политика» подготовило для «Ленты.ру» краткий обзор китайских интересов в Африке.
В качестве причины китайской экспансии на Черном континенте иногда называют растущие политические амбиции Пекина. Однако как раз в политическом плане африканские страны для китайцев интереса не представляют. Приоритет внешней политики Пекина — ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Средней Азии. Символическое значение для Китая имеет лишь поддержка его позиции в ООН африканскими партнерами.
Единственный принципиальный политический вопрос китайско-африканских отношений — непризнание Тайваня: экономическое взаимодействие КНР готова вести лишь с теми, кто не считает Тайбэй самостоятельным субъектом международных отношений. Аналогичное условие, впрочем, выставляет и сам Тайвань. Некоторые африканские страны играли на противоречиях Пекина и Тайбэя, неоднократно меняя свое отношение к вопросу суверенитета Тайваня. Своеобразный рекорд поставили Сенегал и Центральноафриканская республика, которые пять раз пересматривали решение о признании Тайваня. Еще семь стран континента проделывали подобный маневр более одного раза. Безусловно, у официального Пекина возможности для влияния шире, поэтому на данный момент лишь три африканских государства официально признают Тайвань.
В экономическом же плане Африка представляет для Китая значительно больший интерес. Приметой нашего времени стала «дипломатия трубопроводов» и борьба инвесторов за месторождения углеводородов. Растущее промышленное производство КНР требует все больших объемов энергии и сырья, так что Пекин активно включился в передел ресурсов мира. Китай сконцентрировался на африканских странах со значительными запасами нефти, газа, металлических руд: Алжире, Нигерии, ЮАР, Анголе, Судане. До недавнего времени КНР обеспечивала до четверти своих потребностей в энергоносителях за счет поставок из Африки. Однако постепенно Китай вынужден был перейти к многоотраслевому сотрудничеству с Черным континентом.
Причин тому несколько. Во-первых, процесс принятия решений в странах континента подразумевает, что потенциальный инвестор должен оказать должное уважение местным лидерам. Фактически это означает не столько прямой подкуп, сколько предоставление различных бонусов руководителям различных уровней — от глав правительств до губернаторов и ниже. Так возникла «бетонная дипломатия» — крупные вложения в масштабные инфраструктурные проекты, которыми часто увлекается африканская элита. В обмен на доступ к определенному месторождению китайские компании брали на себя обязательства что-либо построить в стране. Например, в столице Замбии Лусаке таким образом появились здания министерств труда и общественных работ, Государственного агентства по приватизации, а также Дворец футбола. Доля китайских компаний на строительном рынке континента колеблется сейчас в диапазоне 30-40 процентов.
Президент ЮАР Джейкоб Зума и председатель КНР Си Цзиньпин
Фото: Ng Han Guan / AP
Во-вторых, Китай столкнулся с жесткой конкуренцией на африканских рынках. Бывшие колониальные державы и США крайне неохотно сдавали позиции китайским компаниям в Западной Африке. Индия пыталась заполучить те же ресурсы, что и Китай. С середины 2000-х к дележу африканских ископаемых подключились Бразилия, Турция, Япония и Россия. Китаю не всегда сопутствовал успех в ресурсной гонке. И китайские компании стали создавать совместные проекты (например, добыча нефти в Судане с участием малайзийского и индийского капиталов), частично переориентируясь на другие секторы африканской экономики.
Отдельного внимания заслуживают усилия КНР по разведке и добыче урана на Черном континенте. Многолетние лидеры уранового рынка — Канада, Казахстан и Австралия. С двумя из них Пекин и так ведет торговлю. Но теперь делает ставку еще и на новых поставщиков урана — Намибию, ЮАР и Нигер. С 2015 года на проектные мощности (5700 тонн в год) выйдет месторождение Хисаб в центральной провинции Намибии, что сделает страну одним из крупнейших экспортеров урана в мире. Потребителем намибийского урана будет Китай, намеревающийся в ближайшее десятилетие удвоить число АЭС на своей территории. Контрольный пакет акций компании, ведущей разработку месторождения Хисаб, принадлежит китайской государственной корпорации China Guangdong Nuclear Power Holding Corp. Цели Китая на урановом рынке носят не только мирный характер. Ежегодно часть урана (несколько сотен килограммов) доводят в КНР до высокой степени обогащения, что позволяет использовать его для производства ядерного оружия. Китай не связан никакими международными обязательствами по сокращению оружия массового уничтожения и продолжает накапливать материалы для его производства.
Китайский торговец беседует с покупателями магазина в Салиме, Республика Малави
Фото: Ed Cropley / Reuters
Поведение КНР в Африке все чаще вызывает критику и обвинения в неоколониализме. Основные претензии состоят в том, что китайские компании лишь истощают ресурсы африканских стран, используя в своих интересах слабости местных элит. Китайский бизнес крайне избирательно относится к экологическим стандартам, поэтому Пекин обвиняют в загрязнении континента. Кроме того, китайские компании предпочитают завозить свою рабочую силу и почти не нанимают местных жителей: по некоторым данным, в Африке сейчас трудятся свыше 600 тысяч китайских граждан. Подобные обвинения редко выдвигаются напрямую, поскольку африканские лидеры не рискуют осложнять отношения с инвестором. Но сам по себе негативный имидж и повышенный уровень тревожности заставляют китайский частный и государственный капитал корректировать стратегию экспансии на континенте.
Хотя по объему китайских инвестиций в Африке по-прежнему лидируют страны, богатые природными ресурсами (ЮАР, Замбия, Нигерия), а около 4/5 всего импорта из африканских стран в КНР составляют полезные ископаемые, китайский бизнес фактически вдохнул жизнь в банковский сектор континента и вложился в создание производств первичной обработки добываемых ресурсов. Общий объем прямых инвестиций из КНР в 2013 году превысил 20 миллиардов долларов, что весьма существенно для стран континента и не столь значимо для Китая (3-4 процента общего объема прямых инвестиций). Более того, Китай охотно предоставляет кредиты правительствам, чем невольно подрывает долговременную политику МВФ по оптимизации бюджетных расходов стран.
Многие китайские проекты на континенте стали возможны благодаря увеличению спроса, так как реальные доходы африканцев выросли. Хотя надежных статистических данных нет, предполагается, что показатель ВВП на душу населения в Африке увеличился за прошедшее десятилетие минимум на треть. Конечно, уровень достатка жителей африканских стран не идет ни в какое сравнение с западными стандартами. Но, тем не менее, там определенно сформировалась прослойка людей, которые крайне условно могут быть названы средним классом (на самом деле их доход лишь немного превышает уровень бедности). Китайские товары народного потребления по своим характеристикам (низкая цена, простота в использовании, неприхотливость) идеально подходят для африканского покупателя. Производители из других стран опасаются многочисленных рисков и, таким образом, уступают китайцам быстро растущий африканский рынок.
Облегчает взаимопонимание с африканскими лидерами и то, что Пекин не имеет обыкновения вмешиваться во внутреннюю политику африканских стран. В частности, КНР, в отличие от западных государств, не критикует местных правителей за изъяны в области соблюдения прав человека. Это помогает представителям Поднебесной налаживать связи с африканскими властями, но сильно раздражает Запад. Еще в 2012 году Хиллари Клинтон, бывшая тогда главой Госдепа, во время своего африканского турне раскритиковала страны, которые «дают Африке деньги, не заботясь о том, что эти средства попадают в руки авторитарных правителей». Напрямую Китай назван не был. Но было совершенно ясно, кого Клинтон имела в виду.
При этом Китай, привыкший оперировать очень долгоиграющими стратегиями, старается накрепко привязать к себе элиту Черного континента. В частности, в более чем 20 африканских странах были открыты Институты Конфуция, считающиеся ключевыми проводниками китайской «мягкой силы». Тысячи студентов получили правительственную стипендию КНР и учатся в Поднебесной. Так что через несколько лет африканские элиты смогут свободно общаться с китайскими партнерами на языке Мао Цзэдуна.