Хотя злые языки утверждают, что Евразийский экономический союз (ЕАЭС) — не что иное, как проект Москвы по возрождению СССР, на самом деле это объединение создается на абсолютно паритетной основе и к выгоде всех его участников. Россия, как и другие члены альянса, ради него ограничила свой суверенитет. Между тем, как на Востоке, так и на Западе хватает тех, кто противится созданию ЕАЭС. Причем, если в КНР просто плохо понимают, что собой представляет евразийская интеграция, то в Евросоюзе расценивают успешность этого проекта, как собственное поражение. Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал директор Центра комплексных международных и европейских исследований НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев.
«Лента.ру»: C начала этого года начал действовать Евразийский экономический союз — альянс Белоруссии, Казахстана и России, к которому 2 января присоединилась Армения. Что это за объединение и чем оно отличается от других, в которых участвует Россия?
Бордачев: 1 января 2015 года впервые в истории Евразии несколько государств, ранее входивших в состав Советского Союза, объединились не путем завоевания, а на основе прагматичного сотрудничества и создания общих институтов регулирования экономической деятельности. Причем сделано это было на равноправной основе. То есть представительства всех участвующих в ЕАЭС стран абсолютно одинаковые, а интеграция очень глубокая. Это поистине историческое событие, поскольку ничего подобного на постсоветском пространстве до сих пор не было.
Чего все-таки в этом объединении больше — политики или экономики?
В любой межгосударственной интеграции на первом месте политика. Но политические цели достигаются посредством экономических инструментов. Евразийская интеграция не является исключением из этого правила. Точно так же и европейская интеграция задумывалась, как механизм недопущения возникновения новой войны между Францией и Германией, а так же для того, чтобы страны Европы, утратившие свои колониальные владения, сохранили возможность влиять на окружающий мир. То есть все это были исключительно политические задачи.
Но из-за политической компоненты про Евразийский экономический союз говорят, что это попытка Москвы возродить СССР. Что можно возразить?
Тимофей Бордачев
Фото: Антон Денисов / РИА Новости
Такие утверждения звучат из двух источников. Во-первых, это враги евразийской интеграции на Западе. Там осознанное неприятие ЕАЭС. Точнее даже не только этого проекта, а любой альтернативной Евросоюзу интеграции. Есть противники ЕАЭС и на Востоке. Но там это связано с непониманием того, что собой этот проект представляет.
Второй источник заявлений о том, что евразийский интеграционный проект представляет собой реинкарнацию СССР — это те, кто имеют отношение к переговорному процессу внутри самого ЕАЭС. И совершенно нормально, что страны, уступающие России по размерам экономики, территории и населения, агрессивно отстаивают свой суверенитет. Можно сказать, что любая интеграция — это борьба между выгодой и суверенитетом. Каждая страна, участвующая в интеграционном проекте, старается получить максимум выгоды, отдав минимум суверенитета. В Европейском Союзе наблюдается точно такая же картина.
А готова ли Россия делиться суверенитетом?
Она уже начала это делать. Причем в небывалых прежде масштабах. Только представьте: в Евразийской экономической комиссии служат по два представителя от каждой входящей в ЕАЭС страны, и при этом Москва не резервирует за собой наиболее важные направления. Есть информация, что в следующем составе комиссии портфель комиссара по внешней торговле получит, скорее всего, не представитель России. Это и есть ограничение суверенитета, передача его части на наднациональный уровень, это признак доверия партнерам.
Распространено мнение, что ЕАЭС в экономическом смысле не очень-то для России выгоден. Дескать, ее партнерам альянс сулит куда больше…
В таких разговорах много лукавства. Дело в том, что Россия, как самый могущественный участник проекта, в любом случае будет главным «пылесосом», втягивающим максимум ресурсов (в первую очередь, человеческих и финансовых). Аналогичную роль в Евросоюзе играет Германия. А то, что в настоящий момент главный выгодополучатель евразийской интеграции — это Казахстан, на мой взгляд, проблемой не является. Россия все равно останется в выигрыше, образуя вокруг себя торговый блок.
Мне неоднократно доводилось слышать такой тезис: ЕАЭС создается в условиях беспрецедентного сопротивления со стороны внешних сил. Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее? Кто именно и как противится созданию этого альянса?
Как я уже упомянул чуть ранее, Евросоюз крайне негативно настроен по отношению к любым интеграционным проектам в Евразии, если они не ориентированы на Брюссель и не осуществляются под его контролем. После завершения холодной войны возникла европоцентричная модель евразийской интеграции: Евросоюз в центре, а место всех остальных определяется качеством их отношений с Брюсселем. Возникновение проекта евразийской экономической интеграции и его возможный успех — это альтернатива. В силу культурных и политических причин воспринять эту альтернативу наши партнеры на Западе не способны. Они рассматривают успех ЕАЭС, как собственное поражение. Именно поэтому представители Евросоюза отказываются от прямого диалога с Евразийской экономической комиссией. В итоге приходится нашим европейским друзьям объяснять, что, поскольку экономическое регулирование уже сейчас в значительной степени осуществляется на уровне всего объединения и отвечает за него Евразийская экономическая комиссия, то с национальными правительствами стран-членов ЕАЭС говорить-то уже и не о чем.
Что касается Китая, то там опасаются, что в результате создания ЕАЭС КНР будет отсечена от Евразии, вытеснена из региона и не сможет развивать экономические связи, в первую очередь, с Казахстаном. Поэтому китайцы на начальном этапе реализации евразийского интеграционного проекта выступали против него, хотя, конечно, не так активно, как европейцы. Чтобы устранить эти страхи, сейчас с китайскими партнерами ведется активная разъяснительная работа.
Заседание Совета Евразийской экономической комиссии
А не противодействовал ли Пекин созданию ЕАЭС, поскольку сам выступил инициатором проекта Экономический пояс Шелкового пути? Иначе говоря, нет ли здесь конкуренции?
Нет, эти проекты не могут быть конкурентами, просто потому что они, так сказать, о разном. Евразийская интеграция нужна для совместного регулирования экономической деятельности. А Экономический пояс Шелкового пути — это логистический проект, проект развития региона на основе китайских инвестиций. Тут нет альтернативных моделей развития или управления. Китай в принципе не желает делиться суверенитетом и создавать с кем-либо совместные институты управления экономикой. Так что, на самом деле, Экономический пояс Шелкового пути и ЕАЭС — не конкурирующие, а взаимодополняющие проекты.
С Китаем разобрались. А как другие азиатские страны — Южная Корея, Япония, Вьетнам — относятся к ЕАЭС?
Наибольший интерес проявляет Корея. При нынешнем президенте — мадам Пак Кын Хе — была выдвинута идея возвращения Кореи в Евразию. Но тут надо учитывать, что в этой стране один политик по закону не может дважды становиться президентом. А после смены главы государства, как правило, меняется и повестка, меняются внешнеполитические приоритеты. Поэтому применительно к Корее сложно говорить о какой-либо долгосрочной внешнеэкономической стратегии.
Достаточно высокий интерес к ЕАЭС проявляет Монголия, хотя эта страна находится в довольно сложном положении, поскольку расположена между Китаем и Россией. Японию пока евразийский проект не привлекает. В целом же все вопросы со странами Юго-Восточной Азии будут решаться в рамках создания зоны свободной торговли между ЕАЭС и отдельными государствами этого региона, включая Вьетнам.