В прокате самая ожидаемая премьера сезона — экранизация книжного суперхита Э.Л. Джеймс о трудном романе целомудренной студентки и развратного миллионера. Картина, которой удается сгладить ужасный язык оригинала, но не получается в полной мере сохранить эффектность его содержания.
— А теперь ты займешься со мной любовью?
— Я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь. Жестко.
Надо признать, режиссер экранизации «50 оттенков серого» Сэм Тэйлор-Джонсон проделала впечатляющую работу. Процитированный выше диалог — один из немногих написанных чудовищным языком пассажей из книги Э.Л. Джеймс, который прокрался в фильм нетронутым. Здесь, к счастью, не звучит «он одновременно мягкий и твердый, как сталь, завернутая в бархат» (угадайте, о чем речь). Или «моя маленькая внутренняя богиня, плавно покачивая бедрами, танцует победную самбу» (внутренний монолог героини, если что). Или даже любимой строчки писательницы — «В его глазах от возбуждения потемнело» (на каждой второй странице).
Нет, когда кто-то возбуждается в киноверсии «50 оттенков», зрителю, по крайней мере, везет наблюдать эмоции, хотя бы отдаленно напоминающие человеческие. И в этом экранные Анастейша Стил (Дакота Джонсон, когда одета, работает в режиме «оскорбленная невинность») и Кристиан Грей (Джейми Дорнан, напротив, даже раздетым играет непроницаемость) значительно превосходят фейковые конструкты, которых зовут теми же именами в книге. Выпускница литинститута, сохранившая до диплома девственность. 27-летний мультимиллиардер, у которого хватает терпения на девственных выпускниц литинститута. В сердце романа Джеймс — почти диснеевская по своему месседжу (хорошая принцесса даже самого испорченного принца усадит обратно на белого коня) история. Не сомневайтесь: эта верность сказочному канону в феноменальном успехе книги повинна ничуть не меньше ее запредельной откровенности и экзотичного для масс БДСМ-уклона.
Кадр из фильма «Пятьдесят оттенков серого»
Не смеет вмешиваться в проверенную драматургическую схему и фильм. Анастейша стремительно проживает мечту идиотки (полеты на частном вертолете, Пентхаусы и поместья, дефлорация на белых простынях, после которой он пойдет играть на пианино), чтобы, как бывает в любой сказке, быстро обнаружить в своем красавце чудовище, одержимое доминированием и садизмом в постели. В теории эта особенность миллиардера Грея — чистая киногения, и Тэйлор-Джонсон действительно сладострастно водит камерой по его «комнате наслаждений». Плетки и наручники, дыба и прицепленные к потолку цепи — все это обещает невиданный прежде, по крайней мере в голливудских блокбастерах, эротизм. Это «Сумерки», из фан-фикшна к которому родились «50 оттенков серого», тянули с постельной сценой до четвертой книги (и фильма). Здесь же герои впервые оказываются в постели уже на 40-й минуте — прогресс налицо!
Но обещаниями, намеками, монтажными склейками, отвлекающими зрительское внимание в ответственный момент, фильм в итоге и обходится. Конечно, странно ждать от «50 оттенков серого» бесстыдства какой-нибудь «Империи страсти». Трудно было, впрочем, предположить, что самым эффектным в сексуальных сценах здесь будет мастерство, с которым режиссер пытается не допустить попадания в кадр гениталий артиста Дорнана. В этой сложной миссии ей, не поспоришь, действительно сопутствует успех. Другое дело, что, размениваясь на сверхкрупные и сверхкороткие планы, — попробуй разглядеть хоть что-то, кроме сосков Дакоты Джонсон (на них оператор задерживается чаще всего, компенсируя отсутствие подлинной откровенности), — аудиторию не распалишь. «50 оттенков серого» в этом смысле катастрофически целомудренны; шумиха вокруг мнимой «похабности» картины не стоит выеденного яйца.
Поначалу фильму удается удерживать внимание — хотя и нечеловеческими усилиями. Вот банальнейшую историю сближения то и дело разбавляет пусть неловкая, но шутка. Вот в сюжет вводятся родители героев, излучающие, на контрасте с пристрастиями Грея, нормальность. Вот не отличающееся динамизмом действие оживляет или полет на планере, или сцена обсуждения садо-мазо-контракта, оговаривающего пределы дозволенного как для доминанта-Грея, так и для сабмиссива-Анастейши. Но где-то к экватору экранного времени арсенал режиссерских приемов исчерпывается, а сюжет сводится к душевным метаниям героини, отчаянно жаждущей услышать «бьет, значит, любит», но так и не дожидающейся этой знакомой каждой русской женщине истины (еще бы, ведь впереди два фильма!).
Кадр из фильма «Пятьдесят оттенков серого»
Можно как угодно относиться к книге Джеймс, но она, по крайней мере, никого не оставляет равнодушным. Экранизация же, балансируя между дерзостью темы и необходимостью никого этой дерзостью не оскорбить, попадает в ловушку пострашнее дурного вкуса. Хуже — она невыразительна. От таких, почти лишенных провокационности и минимальной смелости «50 оттенков серого» было бы проще простого отмахнуться, засчитав разве что своевременность самой попытки заработать на скандальной славе книги. Тем не менее парадоксальный, пытающийся угодить и фанатам, и неофитам, и тинейджерам, и дамам бальзаковского возраста, удовлетворительный по качеству, но не способный удовлетворить фильм слишком ярко высвечивает одну из самых больших проблем современного масскульта.
Эта беда — тотальное отсутствие самоиронии, которое становится и вовсе почти фатальным, когда накладывается на тему секса, серьезности не терпящую в принципе. Чем больше Анастейша узнает о привычках своего возлюбленного, тем более экзистенциальным для нее становится вопрос, подставлять ли задницу под ремень. К финалу пафос данной дилеммы обретает совсем уж неуместный накал — кажется, на кону судьба планеты, а не комплексов одной влюбленной парочки. Не допуская в отношениях этой пары ничего смешного, нелепого, неловкого (а неотъемлемую комичность садо-мазо-романов убедительно раскрывает, например, Полански в «Венере в мехах» — отчаянно, кстати, рекомендуем), «50 оттенков серого» добиваются обратного эффекта. Смеяться хочется над фильмом, а не вместе с ним.