В четверг, 19 февраля, в Высшей школе экономики состоялось выступление доктора исторических наук, декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергея Караганова, в котором он рассказал о причинах нынешнего кризиса российско-европейских отношений и попытался ответить на вопрос, есть ли у Европы шанс не проиграть мир после холодной войны. «Лента.ру» приводит основные тезисы его доклада и мнения обсуждающих его экспертов.

«Удар оглоблей»

Нынешний кризис в отношениях России и Европы был предсказуем. Еще несколько лет назад многие эксперты предупреждали, что, если западные институты будут и дальше постоянно расширяться, дело может дойти до войны. И вот сейчас война уже идет, причем большая война. Но, к сожалению, это еще не предел, мы можем скатиться и к более тяжелому конфликту.

Причиной столь резкого обострения отношений между Западом и Россией стал не украинский кризис непосредственно, а неоконченная де-факто холодная война. Европа и США сочли себя победителями в ней и поэтому полагали возможным расширить свое влияние на страны бывшего советского блока. Россия хоть и протестовала, но нерешительно и непоследовательно. Теперь этот геополитический конфликт усугубляется опасностью глубинного цивилизационного размежевания между нами по новым культурно-ценностным линиям разлома. Такой сценарий для нас совершенно неприемлем, поскольку Россия при всех ее национальных и исторических особенностях выросла из Европы и расстаться с ней означает потерять часть русской идентичности. А для Европы потеря России будет означать утрату своего 500-летнего политического, экономического, а затем и культурного лидерства.

Мир становится все более опасным и непредсказуемым, поэтому необходимость преодолеть противоречия между Россией и Западом очевидна. Главными угрозами современного миропорядка стали радикализация ислама и беспрецедентная дестабилизация Ближнего и Среднего Востока. К этому можно добавить уязвимость международной финансовой системы, усиление соперничества между Китаем и США (особенно в районах, примыкающих к восточному побережью Китая), а также тенденции к деглобализации (усилению роли национальных государств) и фактическому развалу прежней системы международных отношений. Учитывая, что и в России, и в Евросоюзе экономика демонстрирует замедление, порознь им с подобными вызовами справиться будет трудно. Если Европа вновь попытается укрыться «под крылом» США, а Россия станет геополитическим и экономическим сателлитом Китая, это вряд ли решит их системные проблемы, но будет означать окончательный крах надежд на построение «общеевропейского дома от Лиссабона до Владивостока».

В качестве причин нынешнего российско-европейского кризиса можно выделить четыре фактора. Во-первых, после окончания холодной войны обе стороны двигались в противоположных направлениях. Это выражалось в том, что Россия пыталась восстанавливать и укреплять суверенитет и государственность, а Евросоюз стремился, наоборот, построить наднациональную общность, размывая основы суверенитета входящих в него национальных государств. То же касалось и ценностных установок. Россияне тянулись к традиционной морали, к запретному при советской власти христианству, к национальному патриотизму и консерватизму. Между тем европейская элита, пресытясь этими ценностями, все больше считала их устаревшими или даже реакционными. В современной постмодернистской Европе отвергают многие традиционные моральные устои и даже христианские основы своей цивилизации.

Другим фактором разлада в наших отношениях стала неспособность и нежелание выработать общую цель долгосрочного совместного развития. Вместо нее, в-третьих, получилась борьба за советское наследство, попытка геополитически дожать Россию, которая кончилась сначала войной в Южной Осетии, а теперь междоусобицей на Украине. И, наконец, нам не удалось наладить постоянный диалог и достичь взаимопонимания, и ответственность за это несут обе стороны. После окончания холодной войны европейцы проявили склонность к высокомерному «похлопыванию России по плечу», к «демократическому мессианизму» — стремлению постоянно поучать ее в построении настоящей демократии. Ситуация усугубилась, когда в начале нулевых годов к Европейскому союзу присоединились страны с почти генетическим стремлением отомстить России за поражения и унижения прошлых веков.

Не меньше ошибок совершили и российские элиты, причем, как в экономике, так и в политике. Из-за малообразованности и стремления «все сделать побыстрее» наши реформаторы в начале 1990-х годов провели ускоренную и во многом нелегитимную приватизацию, которая привела к появлению олигархического квазикапитализма. При этом они не учли, что собственность без права — фикция. Те, кто пришел к власти в России после них, объявили о «диктатуре закона», но права тоже не ввели. Незащищенность собственности в России перед произволом чиновников и отсутствие правовых институтов в итоге привели к бегству капиталов, оттоку инвестиций и закономерному замедлению развития страны. В этом, кстати, одна из причин всеобщей коррупции — гарантией сохранения собственности для бизнеса в современной России является только сращивание с государством.

Главной политической ошибкой российских реформаторов 1990-х годов стала попытка искусственного внедрения «верхушечной демократии», введения института всеобщих выборов на всех уровнях политической системы, от главы поселения до президента. При этом забывалось, что истинная демократия вырастает снизу, из местного земского самоуправления, что основа подлинного народовластия — ответственное гражданское общество, о формировании которого никто всерьез так и не позаботился.

Более того, в начале нулевых годов российские элиты взяли курс на свертывание сначала политических, а затем и экономических реформ. Оправданием тупикового положения страны или нежелания искать из него выход стали взятые на вооружение из советского прошлого попытки консолидировать общество вокруг власти перед угрозой внутренних и внешних врагов.

В результате «романтический период» в отношениях России и Европы быстро закончился и сменился возрастающей конфронтацией. Ее апогеем стали поддержка Западом Майдана в феврале 2014 года и свержения Януковича. Эти события послужили спусковым крючком для упреждающего удара России, которая не могла допустить неизбежного в таком случае вступления Украины в НАТО и появления американского флота в Крыму. И хотя удар наносился по логике расширения НАТО, но пришелся и по вполне мирным отношениям с Европейским союзом.

Наибольший ущерб украинский кризис нанес по отношениям Германии и России, которые стремительно потеряли былую теплоту и доверительность. Все предыдущие годы векторы внешней политики обеих стран были прямо противоположны. Берлин в продвижении своих национальных интересов делал ставку на экономическую мощь, на «мягкую силу», и преуспел в этом. Москва, наоборот, предпочитала действовать в духе бисмарковской «реальной политики», глубоко чуждой современной немецкой элите, которая считает себя гарантом современного европейского миропорядка.

Отсюда убежденность Германии, что российская политика в отношении Крыма и Украины продиктована почти исключительно соображениями удержания власти нынешним режимом. Российские власти в ответ подозревают Берлин в стремлении установить германскую гегемонию в Старом Свете. Сейчас под угрозой находится даже историческое примирение русского и немецкого народов после всех ужасов войн прошлого столетия — событие более важное, чем примирение тех же немцев с французами. Перед нашими странами стоит фундаментальный вызов — не допустить возвращения наиболее мрачных страниц совместной истории.

Украинский кризис нанес мощный удар по всему проекту единой Европы. До него было общее понимание, что все европейские проблемы необходимо решать исключительно мирным способом. Образно говоря, ответом России на уколы множества западных «деревянных шпажек» стал удар оглоблей по основам всего европейского проекта. Но нельзя всю дискуссию по европейской безопасности сводить к решению этого кризиса. Нынешнюю острую его фазу необходимо немедленно купировать, но одновременно следует лечить как симптомы, так и причины болезни. Случившееся является результатом фактического проведения Западом в отношении России «версальской политики в мягких перчатках», что и породило у нее рецидив «веймарского синдрома». В Москве теперь полагают, что неуклюжая западная политика в отношении Югославии, Ирака, Ливии, «арабской весны» разрушили международный порядок и законность, поэтому его либо нужно восстанавливать на новых условиях, либо играть по правилам «закона джунглей».

Выход из нынешнего тупика видится в совместном открытом и честном анализе интеллектуальных и политических ошибок, сделанных за последние четверть века, и извлечении соответствующих уроков. Западу нужно пойти на признание легитимности различия ценностных установок при общности базовой культуры, то есть фактически смириться с особенностями российской политической и деловой практики. Это будет способствовать движению российского общества к правовому государству, а затем к полноценной, хотя и своей, демократии. Конфронтация невыгодна никому — Европу она будет отвлекать от столь необходимой для ее выживания внутренней модернизации, а Россия рискует впасть в зависимость от стремительно растущего Китая.

В решении всех современных проблем нужно также осознать, что делать категорически не следует. Нельзя, как во времена холодной войны, ставить во главу угла вопрос сокращения вооружений, поскольку это может привести к возрождению блокового сознания. Не нужно игнорировать ОБСЕ, но ее необходимо реформировать извне. Не стоит повторять и подобие хельсинского процесса. Это тоже может породить опасные рецидивы блоковой дипломатии с непредсказуемым итогом. Новые международные документы должны подготавливаться исключительно группами компетентных экспертов. И, наконец, в современном глобальном мире невозможно рассматривать проблемы европейской безопасности в отрыве от других регионов мира — от США и Канады до Ближнего Востока и Евразии».

Экспертные размышления

Затем началось обсуждение доклада Сергея Караганова участниками круглого стола.
Первый заместитель главного редактора «Новой газеты» Андрей Липский попросил докладчика уточнить, когда именно в европейской политике появилось стремление к «демократическому мессианизму». Основываясь на своих впечатлениях, он предположил, что современные европейские элиты в отношениях с Москвой, наоборот, увлеклись «реальной политикой», но никак не демократическим романтизмом.

Караганов ответил, что такая тенденция наметилась в середине нулевых годов, и особенно проявилась в период «арабской весны». А когда в Киеве победил Майдан, европейцы однозначно встали на поддержку «демократического украинского государства». Как образно выразился политолог, «они только теперь осознали, что чем более демократическим оно становится, тем менее оно государство».

Президент Паралимпийского комитета России, уполномоченный по правам человека при Президенте России в 2004-2014 годах Владимир Лукин особо отметил высказывание Караганова, что у россиян с европейцами якобы разные ценности. «Но так ли это? Быть может, у нас не ценности разные, а отношение к этим ценностям? Надо определиться, мы с Западом сейчас находимся в состоянии новой холодной войны или же очередного острого геополитического конфликта?» — спросил он у присутствующих. По его словам, «Украина сейчас является скорее объектом, а не субъектом этого конфликта, хотя революция там была вызвана чисто внутренними причинами».

О необходимости разделять Евросоюз как организацию и государства, его составляющие, высказался доктор исторических наук, профессор Сергей Лунев. Именно с европейскими национальными государствами России и надо выстраивать отношения, считает он. «Евросоюз является экономическим гигантом, но политическим карликом, который почти всегда следует в фарватере политики США», — убежден Лунев.

Председатель Наблюдательного совета ОАО «Банк ВТБ», председатель Центрального банка России в 1995-1998 годах Сергей Дубинин согласился с Карагановым, что экспансия НАТО изначально была контрпродуктивна. Он уверен, что украинский кризис в значительной степени придал Североатлантическому альянсу дополнительную мотивацию для дальнейшего существования. По словам банкира, если бы Россия с Европой смогли бы раньше договориться о создании общей зоны свободной торговли, тогда бы вообще не возникло повода для конфликта, для растаскивания Украины в разные стороны.

Военно-стратегических интересов в Европе у России сейчас нет, убежден председатель Координационного совета по защите интеллектуальной собственности, заместитель руководителя администрации президента России в 1995-1998 годах Евгений Савостьянов. Он напомнил, что впервые за много веков к западу от наших границ отсутствуют какие-либо серьезные угрозы. «Для России Европа сейчас важна прежде всего как экономический и культурный партнер, — отметил Савостьянов. — Не следует переоценивать угрозу, исходящую от НАТО». И даже гипотетическое включение Украины в состав Североатлантического альянса никоим образом не будет угрожать национальной безопасности России. Поэтому, по мнению эксперта, нам надо оставить в покое наши западные рубежи, а основное внимание следует сосредоточить на южном и восточном направлении, откуда и могут исходить настоящие вызовы для России.

* * *

Полная версия встречи: