«Я нашел папину подпись на Рейхстаге» Режиссер Иосиф Райхельгауз о войне, Победе и автографе отца в Берлине

К 70-летию окончания Великой Отечественной «Лента.ру» начинает проект «Победа». В нем каждый может рассказать о своих ветеранах и тем самым добавить собственный кусочек в мозаику лиц победы. Параллельно мы публикуем воспоминания и размышления о войне тех, кому, на наш взгляд, действительно есть о чем рассказать. О своем отношении к войне, победе, об автографе отца на Рейстаге рассказывает режиссер Иосиф Райхельгауз.

О войне я могу говорить почти бесконечно. Это очень важные для меня переживания, и за прожитые годы накопилось огромное количество мыслей, фактов, фотографий, фильмов, и я об этом снял. Постараюсь хотя бы пунктиром выделить какие-то темы, возможно, самые близкие…

Одна тема связана с моей мамой. Это фантастическая история, которая идет через всю мою жизнь. Будучи пятнадцатилетней студенткой, только окончив первый курс медицинского училища, моя мама из деревни ехала в эвакуацию. С ней были мои бабушка и дедушка, которых я никогда не видел (вы поймете почему), и двенадцатилетняя сестра. У них была большая семья — три сестры и брат, точно по Чехову. Но все оборвалось. Брат погиб в первые же дни войны, вскоре и с ними случилась беда. Их эшелон попал под бомбежку. Мама с сестрой успели отбежать от поезда и папа (мой дедушка) накрыл их пиджаком. А бабушка, у которой были больные ноги, осталась рядом с вагоном. Их бомбили, расстреливали из пулеметов. И в какой-то момент дед увидел, что его жена погибла — взрывом ее изуродовало, оторвало ноги. Тогда он встал во весь рост, подошел и лег рядом с ней. Дальше непонятно: то ли в него попала пуля, то ли разрыв сердца, но умерли они вместе, а две девочки остались одни. Моего деда звали Иосиф, и через много лет, когда я родился, меня назвали в его честь.

Это обычная для тех лет семейная история, но когда я о ней вспоминаю, комок к горлу подступает. В свое время я снял об этом телевизионный фильм «Эшелон», его сейчас довольно часто повторяют. Тогда не принято было писать личные посвящения, но внутренне, для себя, я всегда знал, что снимаю этот фильм о своих бабушке и дедушке, которых никогда не видел.

Но на том фильме эта история не закончилась. Моя мама, которой сейчас уже 89 лет, не так давно написала об этом книжку. Я очень долго ее уговаривал. В итоге получилась совершенно пронзительная вещь, которая называется «О том, что прошло». Сначала я ее издал маленькой брошюркой для друзей, а потом довольно неожиданно ее стали печатать в разных художественных журналах, а один из московских театров даже поставил по ней спектакль. Сейчас мама уже написала вторую и третью книги…

А второй военный сюжет, который имеет для меня колоссальное значение, связан с моим папой. К сожалению, его уже нет с нами, но он был настоящим героем войны. Я не так давно достал его пиджак и пытался прикрепить на него все папины награды — не поместились. Еще коробочка осталась. Он кавалер ордена Красного Знамени и двух орденов Славы, он был разведчиком, механиком-водителем танка. А еще спортсменом — чемпионом вооруженных сил по мотогонкам. Он совершил массу подвигов, о которых лишь изредка, чуть выпив, скромно рассказывал. Это особенно любили мои друзья — сейчас народные, заслуженные, знаменитые, они специально приходили не ко мне, а к нему, и ждали этих историй.

И он рассказывал: с иронией и юмором, как настоящий одессит. При этом он иногда буднично говорил про такие вещи, от которых голова могла поседеть: например, как он врывался на танке в колонну немцев и как с гусениц свисали куски человеческих тел. Это невозможно сейчас осознать, но у них тогда было другое восприятие. У меня лежит дома вырезка из газеты «Красная Звезда», где в короткой заметке написано, что только за дни наступления на Берлин на личном счету сержанта Райхельгауза семьдесят один уничтоженный гитлеровец. И я понимаю, что папа мой — герой, но понимаю и то, что семьдесят одна немецкая мать рыдала. И пусть это фашисты, которые погубили моих дедушку и бабушку, но они все равно люди. И это осознать невозможно — когда начинаю об этом думать, меня изнутри разрывает.

Папа рассказывал, как в 45-м году сразу после победы он участвовал в мотоциклетных соревнованиях вместе с американцами, англичанами и французами. И в самом престижном, самом мощном классе 750 кубиков он их обогнал! Жуков, который награждал победителей, разрешил ему увезти победный мотоцикл на родину да еще со специальной наградной табличкой. И вот, отец приехал домой к деду, а мой дед был председателем совершенно разрушенного колхоза в Одесской области. И тогда папа, сняв табличку, продал мотоцикл и купил им корову и стог сена — невероятное по тем временам богатство.

А после отпуска папа вернулся в Берлин. Однополчане украли у американцев точно такой же мотоцикл, привинтили к нему ту же победную табличку и вернули ему! И у меня есть фотографии, где папа — двадцатидвухлетний красавец — стоит рядом с этим мотоциклом. Это совершенно фантастический сюжет, но это правда. Жизнь порой бывает изобретательнее, чем человеческая фантазия.

Какие же они все здесь молодые и красивые...

Фото: из семейного архива автора

Но все же самая удивительная история другая. Так получилось, что в советское время меня много лет не выпускали за границу. И все эти годы папа рассказывал мне про Берлин. Хотя они победили немцев, у их поколения было какое-то преклонение перед Германией. Там они увидели другой мир — ухоженные коттеджи, стиральные машины, электробритвы. Для них тогда это был шок. Когда папа рассказывал мне это, подобные вещи, конечно, и у нас уже появились, но в душе у него остались те невероятные впечатления юности.

И вот, я стал ездить на гастроли, читать лекции за границей. Я уже побывал в Штатах, во Франции, но он все равно твердил: «Это все ерунда, ты должен поехать в Берлин». И тогда я стал спрашивать, а что же такого уникального я должен там посмотреть, он рассказал: «Ты обязательно должен пойти к Рейхстагу и найти там мою подпись! Я там так расписался, что ты обязательно найдешь!»

Конечно, я не мог этого не сделать. В первую же поездку я часами ходил вдоль колонн, читал эти надписи наших солдат, но найти не мог. Папа ждал. Потом я еще не раз и не два бывал там, благо у нашего театра хорошие контакты в Германии, но найти папину подпись не мог. Несколько лет назад папа умер. Вскоре у нас были очередные гастроли в Берлине: нас отлично принимали, были долгие овации, потом был ужин с нашими немецкими коллегами, которые спросили, что нам хочется увидеть такого, чего мы еще в их городе не видели. И я им рассказал, что я много лет ищу автограф своего папы на Рейхстаге. И тогда одна девушка журналист говорит: «У меня подруга научный сотрудник в институте, который занимается исследованием граффити советских солдат!» Я о существовании такого института, естественно, даже не слыхал. На следующий день мы отправились туда и познакомились с этой немецкой тетей, которая сразу нам сказала: «Вы-то, наверное, на улице искали, а основные граффити внутри, в зале заседаний бундестага». Представляете, в парламенте, в Государственной Думе, где заседают Ангела Меркель и президент Германии! Там зал заседаний, фойе и все исписано нашими солдатами.

Со мной поехала родная сестра. И она увидела… Там стерта половина первой буквы, часть последней, но она узнала папин почерк.

Конечно, теперь каждый раз, когда я бываю в Берлине, я прихожу к папиному автографу и стою там час-другой. И что поражает: мимо проходят десятки экскурсий, в основном немецких детей, и всем им говорят (я понимаю язык): «У нас был проклятый Гитлер, а русские солдаты нас освободили!». И это в зале заседаний Бундестага! Вот это называется уроки войны. И я бы очень хотел, чтобы мы тоже усвоили эти уроки. И тогда я буду понимать, что жертвы были не напрасными, почему мой отец вернулся с войны весь израненный и почему он именно так расписался на Рейхстаге.

Особенно сейчас. Мой папа был одессит, там лежат бабушка и дедушка, я родился и вырос там, а дети мои родились в Москве. И работа моя здесь, а друзья и в России, и на Украине. И мне бесконечно больно видеть катастрофу, которая творится сейчас с двумя родными мне народами. И уже не важно, кто виноват, лишь бы все быстрее закончилось. И это тоже уроки войны.