В этом году исполнилось 40 лет с окончания Вьетнамской войны. За это время отношения между Вашингтоном и Ханоем совершили крутой разворот. Бывшие противники, не брезговавшие любыми средствами на поле боя, сегодня видят друг друга союзниками. В немалой степени такому положению вещей способствовало усиление мощи Китая, которого опасаются и Вьетнам, и Соединенные Штаты. Однако были и другие факторы, позволившие американо-вьетнамским отношениям получить официальный статус «всеобъемлющего партнерства». Эту статью мы включили в число лучших публикаций 2015 года. Другие лучшие материалы можно посмотреть пройдя по этой ссылке.
26 октября 1967 года вьетнамская ракета сбила американский бомбардировщик, которым управлял майор ВМФ США Джон Маккейн. Катапультируясь из кабины, он сломал обе руки и уже не мог поднять их над головой. Следующие пять с половиной лет он провел во вьетнамском плену, где поседел, дважды пытался покончить с собой и подписал несколько антиамериканских заявлений.
Через 20 лет после окончания вьетнамской кампании Джон Маккейн вместе с другим ветераном той войны Джоном Керри станет одним из отцов нормализации отношений Вашингтона и Ханоя. А спустя еще 20 лет, 19 мая 2015-го, в зале заседаний Сената он будет защищать интересы вьетнамских производителей сомовых рыб, выступая против лоббистов с американского Юга. Совершенно фантастическим образом за эти 40 лет Вьетнам и США из заклятых врагов, не брезгующих никакими средствами на поле боя и в застенках тюрем, превратились едва ли не в самую интересную пару на западе Тихого океана. Сегодня за их «танцем» внимательно следит весь регион.
По мере того как ослабевал и рушился Советский Союз, а с ним и весь Восточный блок, правящая во Вьетнаме Коммунистическая партия осознавала, что в одиночку стране не выжить. В 1990-м были восстановлены дипломатические отношения с Китаем, разорванные после пограничной войны 1979 года, а в 1995-м пришел черед США. Немалую роль в процессе нормализации ситуации сыграли контакты по линии преодоления тяжелого наследия войны: поиск останков погибших военнослужащих, сбор и обмен информацией о пленных и пропавших без вести.
Стартовав с низкой базы середины 1990-х, отношения между Вьетнамом и США развивались очень динамично, особенно в экономике. Устойчивое сближение с Вашингтоном пришлось Ханою как нельзя более кстати, — быстрые темпы роста и экспортная ориентация требовала доступа к рынкам сбыта, помощи развитию и ускоренной интеграции в мировые цепочки производства.
Джон Маккейн во вьетнамском плену. 1967 год
Фото: AP
Но качественные изменения стали происходить в последние пять лет. Обеспокоенные стремительным ростом Китая, Соединенные Штаты с начала 2010-х начинают выравнивать дисбалансы своей внешней политики, обращая все больше внимания на Юго-Восточную Азию. В условиях сильных бюджетных ограничений едва ли не главную роль в этом процессе играют «чужие руки» — традиционные и новые партнеры американцев. Поддержка конкурентов КНР позволяет меньше раздражать Пекин прямым военным присутствием, а заодно экономить силы и средства.
Причем новый друг Вьетнам на фоне старых двух — Таиланда и Филиппин — выглядит очень выгодно. 2014 год показал, что тайский политический климат, пожалуй, чересчур свободный. Регулярные государственные перевороты делают Бангкок непредсказуемым партнером, а из-за пребывания у власти военной хунты дружба США с Таиландом становится не очень удобной в репутационном отношении. На Филиппинах политическая обстановка заметно стабильнее, однако островное положение, низкая обороноспособность и почти полное отсутствие боевого опыта заметно убавляют стратегической значимости. Не стоит забывать и о том, что Манила и Бангкок пока не в состоянии решить проблемы исламского экстремизма на своей территории.
На таком контрасте преимущества Вьетнама производят впечатление. Многочисленная и опытная армия, которая при этом хорошо контролируется гражданским правительством и партией. Континентальное расположение у границ самых развитых районов Китая. Длинная береговая линия с глубоководными портами, выходящими фронтом к Южно-Китайскому морю, через которое ведется половина международной морской торговли. Стабильная политическая и социальная обстановка. Радужные перспективы экономического развития. Ради всего этого американская администрация готова закрыть глаза на политическую монополию компартии, ограничение свободы слова, собраний, вероисповедания и недоразвитость рыночных институтов.
Такое внимание Вашингтона Ханою, конечно же, приятно. Вьетнам вступает в ту фазу развития, когда успехи экстенсивного экономического роста нужно закрепить качественными сдвигами в модели хозяйствования, чтобы не застрять в ловушке среднего уровня развития. Более того, необходимо обеспечить пропорциональное усиление регионального политического влияния и защититься от возможных притязаний со стороны большого северного соседа.
В этой ситуации сближение с США дает Вьетнаму очень многое. После ряда крупных скандалов выяснилось, что вьетнамские госкорпорации вкладывали дешевые кредитные деньги в непрофильные активы. В сочетании с коррупцией это привело к серьезным растратам и неэффективности, — на государственный сектор приходится две трети всех капиталовложений, и при этом он производит лишь треть ВВП. Основной метод решения проблемы — частичная приватизация таких компаний, но внутренний рынок капитала во Вьетнаме слишком мал, чтобы обеспечить успешное акционирование, тем более с учетом плачевного состояния многих корпораций. Без иностранных средств трудно будет продать в частные руки такие компании как Vinalines — логистический гигант, из миллиардной стоимости которого более 560 миллионов долларов составляют долги.
Но особенно интересным выглядит сближение США и Вьетнама в военно-политической сфере. Наравне с Филиппинами Вьетнам — один из самых активных участников территориальных споров с КНР в Южно-Китайском (или, как говорят вьетнамцы, «Восточном») море. В последние годы Пекин, считающий эту акваторию зоной собственных «коренных интересов», стал активно демонстрировать свое право на суверенитет широкими жестами и громкими провокациями. К примеру, вводит запрет на рыбную ловлю в Тонкинском заливе, предписывая китайской морской полиции штрафовать и арестовывать рыболовецкие суда любых государств. Или размещает в исключительной экономической зоне Вьетнама буровую платформу, сопровождаемую целой эскадрой кораблей. В этом году особое внимание привлек более изящный способ утверждения КНР своего влияния в Южно-Китайском море: строительство и укрепление искусственных сооружений на островах и рифах. Считается, что после создания необходимой инфраструктуры Китай сможет установить над этими объектами идентификационную зону противовоздушной обороны (ADIZ), подобную той, которая появилась над Восточно-Китайским морем.
Представитель ВМФ США изучает данные, касающиеся возведения китайцами острова на месте рифа Файери Кросс
Фото: U.S. Navy / Reuters
На самом деле никто точно не может сказать, много ли в Южно-Китайском море природных ресурсов, — этот аргумент стал постепенно уходить на задний план. Но вот в логистической значимости этих вод уже мало кто сомневается. Только ленивый не отметил, что по этим транспортным путям проходит добрая половина всей международной морской торговли и две трети поставок энергоресурсов. Вряд ли в случае условной «победы» КНР закроет это море, — в конце концов, именно Пекину нужна большая часть поставок. Американцев волнует другое. Вашингтон трактует принцип свободы мореплавания как возможность прохода любых кораблей, в том числе и военных, через исключительные экономические зоны других государств. Пекину, не имеющему пока развитого «флота открытого моря», такое свободолюбие, мягко говоря, не близко.
Доступ США к Южно-Китайскому морю — принципиальный элемент системы сдерживания КНР. Если это море можно с помощью распространенного клише по праву назвать китайским «задним двором», то для Вьетнама это — парадные ворота. Конечно же, говорить о способности Ханоя противостоять Пекину в случае открытого военного конфликта не приходится. Но значительно повысить издержки Китая Вьетнаму вполне по силам. И как раз с этим могут помочь США.
Активное участие Вашингтона в проблематике Южно-Китайского моря началось в 2010 году, когда Хиллари Клинтон заявила, что свобода мореплавания, равно как и безопасность и стабильность этого региона, относятся к числу национальных интересов США. Правда, необходимо сделать оговорку: Соединенные Штаты не поддерживают однозначно ни одну из сторон в спорах о принадлежности островов Спратли и Парасельских.
Такая взаимная заинтересованность США и Вьетнама способствует ускоряющемуся сближению двух стран. В 2013-м их отношения получили статус «всеобъемлющего партнерства». На уровне формул это означает, что нет больше сфер, закрытых для взаимодействия. В 2014 году прорывы были совершены в стратегически важных областях: частично снято эмбарго на поставку во Вьетнам боевых видов вооружений и одобрено профильной комиссией Сената соглашение, позволяющее американским компаниями продавать Вьетнаму оборудование для АЭС. Причем на полном снятии военного эмбарго настаивает прежде всего вьетнамская сторона, — министр иностранных дел Фам Бинь Минь заявляет, что отношения двух стран нельзя считать нормальными, покуда действует запрет.
В 2015 году должно произойти еще одно знаковое событие в двусторонних отношениях: запланирован визит в Вашингтон генерального секретаря ЦК Компартии Вьетнама Нгуен Фу Чонга. Это будет первый случай, когда вьетнамский генсек приедет в США. Пока не совсем ясно, как решится протокольный вопрос: Бараку Обаме не совсем удобно принимать в Белом доме человека, по американским понятиям являющегося не главой государства, а всего лишь лидером партии.
Лидер Компартии Вьетнама Нгуен Фу Чонг. 18 мая 2015 года
Фото: Kham / Reuters
Эта формальная загвоздка — лишь вершина айсберга тех проблем, которые существуют сегодня во вьетнамо-американских отношениях. Правозащитники в США считают, что Вьетнам слишком медленно движется по пути развития демократии и соблюдения прав человека, и не стоит поощрять его расширением сотрудничества. Горячие головы то и дело предлагают поставить дальнейшее развитие военно-технического взаимодействия в прямую зависимость от прогресса вьетнамского руководства в этой чувствительной области.
Подобный подход не может не вызывать беспокойства и в рядах вьетнамской компартии. Условные консерваторы считают, что стратегической целью действий Вашингтона (или, по крайней мере, попутной задачей) по отношению к Вьетнаму является размывание монополии КПВ на власть и последующая «мирная эволюция» политического режима в стране. Эти же группы влияния боятся сближением с США обидеть Китай, который остается самым близким партнером Вьетнама.
Нежелание как Ханоя, так и Вашингтона рассориться с Пекином — главный ограничитель вьетнамо-американского сближения. При этом надо понимать, что и без «китайского фактора» есть причины, по которым ни одна из сторон не готова к полному слиянию в союзническом экстазе. США не нуждаются в еще одном военном альянсе, способном втянуть их в региональный конфликт, а для Ханоя укрепление связей с Вашингтоном — прежде всего способ заработать и улучшить свое положение на переговорах с Китаем, обзаведясь максимальным количеством козырей.
Все это очень напоминает классическую схему баланса сил. Сохранить (или обрести) независимый внешнеполитический курс Вьетнам сможет лишь имея развитые экономические и политические связи и с КНР, и с США. Только тогда он сможет выгодно торговать своей благосклонностью на обе стороны. Кто-то назовет это продажностью, а кто-то — прагматизмом, без которого небольшое государство просто не выживет.
Поэтому стоит ли удивляться такому на первый взгляд необычному сближению Вьетнама и США? Вторая индокитайская война была типичным явлением для второй половины ХХ века — кровавым столкновением одной идеологической системы с другой. Сегодняшнее развитие американо-вьетнамского партнерства — не менее типичное проявление формирующейся на наших глазах многополярности мира. Нет ничего более современного, чем национальный интерес, и нет ничего более архаичного, чем дружба и вражда.
