На четвертом году сирийской гражданской войны все чаще стали звучать разговоры о возможном распаде Сирии. Если в начале конфликта каждая сторона бравурно трубила о скорой победе, то сейчас, после бесконечной войны, миллионов беженцев и сотен тысяч убитых, раскол государства по этническим и религиозным границам, в мировой практике получивший название «балканизация», многим представляется едва ли не лучшим выходом. «Лента.ру» попыталась разобраться, по какому сценарию может пойти распад государства.
Французская штучка
Сирия в привычном нам виде появилась лишь после Первой мировой войны, когда владения Османской империи были разделены между державами-победительницами. Французы по решению конференции в Сан-Ремо 1920 года получили мандат на земли нынешней Сирии и Ливана. Пытаясь облегчить управление подмандатными территориями, французы разделили их на шесть частей: Государство Дамаск, Государство Алеппо, Алавитское государство, Великий Ливан, Государство Друзов и Санджак Александретта. Последний позже превратился в Республику Хатай и был аннексирован Турцией, Великий Ливан стал просто Ливаном, а остальные территории объединились в Сирию. Независимость страна получила в 1941 году и даже успела объявить войну Германии и Японии в 1945-м.
В последующие десятилетия Сирия стала ареной многочисленных переворотов и мятежей. В 1963 году к власти пришла партия арабского социалистического возрождения БААС, а через семь лет страну возглавил алавит Хафез Асад, бессменно правивший до 2000 года. Именно на годы его правления пришлось восстание суннитов, недовольных засильем алавитов во власти. Мятеж возглавили «Братья-мусульмане». Тогда Асад-старший жестко подавил уличные протесты при помощи бронетехники, а затем верные ему войска штурмом взяли оплот исламистов — город Хама. Во время этой операции погибли, по разным данным, от 10 до 40 тысяч человек, город лежал в руинах, но цель была достигнута: после падения Хамы восстание пошло на убыль. Для подавления мятежа правительству Асада-старшего потребовалось лишь два года.
Неудивительно, что когда в стране вспыхнуло новое восстание, Асад-младший решил применить испытанный метод. Но времена изменились, и вместо молниеносной операции получилась затяжная война, которая поставила Сирию на грань раскола. Как отмечает доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИМЭМО Георгий Мирский, Башар Асад рассчитывал на быструю победу: «Он называет своих врагов "кучкой террористов, наемников и бандитов", но уже четыре года с ними ничего не может сделать, хотя на вооружении у него есть российские самолеты, танки и ракеты. Режим оказался гнилой, слабый. Единственное, на что могут рассчитывать Асад и окружающие его алавиты — потеряв Дамаск, отойти в район Латакии на побережье, откуда они родом».
Армия «Свободной Франции» в Дамаске, 1941 год
Фото: British Official Photo / AP
Алавиты: бегство к морю
Алавиты — члены одной из шиитских сект — традиционно компактно проживали в прибрежном районе вокруг городов Тартус и Латакия. В Сирии они издавна считались наиболее маргинальной общиной, и за пределами своего ареала занимались самой черной работой, — из алавитов набирались дворники, уборщики и прислуга для богатых суннитских домов. Однако в силу историко-экономических причин алавиты после Второй мировой войны стали костяком офицерского корпуса Сирии, превратившись в серьезную силу, и позже фактически взяли власть в стране.
Сейчас ситуация для режима Башара Асада выглядит если не безнадежной, то достаточно безрадостной. Невзирая на превосходство в вооружении и технике, сирийская армия не может справиться с многочисленными повстанческими группировками и отступает, хотя и одерживает порой тактические победы. Массовое дезертирство солдат-суннитов стало уже притчей во языцех. При этом отдельные элитные части армии (в частности, 4-я бронетанковая дивизия) и Республиканской гвардии и отряды алавитов дерутся отлично.
В этих условиях верные президенту части могут оставить столицу и отойти в свою прибрежную вотчину — Алавистан, как называют его западные СМИ, — и создать там новую линию обороны: от остальной территории Сирии Алавистан отделяет горный массив Джебель-Ансария, а с юга его прикрывает дружественный Ливан. Практически с первых дней конфликта началось бегство алавитов из остальных районов Сирии, а вскоре пошел и встречный поток беженцев, — правозащитники сообщали о случаях изгнания и убийства суннитов в районах компактного проживания алавитов — в частности, в деревнях Хоула, Кубейр и Тремсех.
Хотя Алавистан относительно легко оборонять, трехмиллионной общине алавитов свое государство построить там будет крайне сложно. В прибрежных районах отсутствует инфраструктура — международный аэропорт, крупные электростанции, развитая промышленность. Наконец, вряд ли Турция, враждебно относящаяся к режиму Асада и подозрительно — к режиму аятолл, будет в восторге от появления на своих границах алавитского государства, проводящего проиранскую политику.
Несмотря на эти трудности, потенциальный Алавистан контролирует ключевые сирийские порты, а у семейства Асадов, по сообщениям западной прессы, на счетах в зарубежных банках хранятся немалые суммы, которые могут поддержать алавитское государство на плаву. Да и Тегеран явно не поскупится на поддержку.
Курды: фактическая независимость.
Если государство алавитов остается пока в проекте, то другое сирийское нацменьшинство — курды — успешно строит собственную страну. «Отряды народной самообороны» (YPG) и их женское крыло YPJ прочно удерживают под контролем территории на северо-востоке страны, на стыке Турции, Сирии и Ирака — Роджаву, и даже проводят наступательные операции. Курды, выступающие в роли «третьей силы» в конфликте шиитов и суннитов-исламистов, пользуются симпатиями за рубежом: в их рядах помимо сородичей из Турецкого Курдистана воюют добровольцы из России, Армении, США, Канады, Греции, Испании, Германии и даже турки-маоисты.
Основа экономики Роджавы — развитое сельское хозяйство, но при этом на территории Сирийского Курдистана есть залежи нефти. В Эль-Хасаке действует нефтеперерабатываюший завод, до войны производивший до 40 тысяч баррелей в день.
Курдский конвой на линии фронта
Фото: Rodi Said / Reuters
Что касается внешнеполитического фона, то у сирийских курдов ситуация не лучше, чем у алавитов. Перспектива создания независимого сирийского курдского государства не вызывает восторга в Анкаре. Если с Иракским Курдистаном турки наладили плодотворное сотрудничество и организовали оттуда импорт нефти, то сирийских курдов Анкара рассматривает как боевиков, тесно связанных с Рабочей партией Курдистана, долгое время с оружием в руках боровшейся против турецких вооруженных сил и полиции. В июне 2015 года Тейип Эрдоган откровенно заявил, что Турция не потерпит создания на своих южных границах независимого курдского государства. Не спешат поддержать Роджаву и в Вашингтоне: в отличие от управляемого Иракского Курдистана, в Сирийском Курдистане куда сильнее антиимпериалистические и антиамериканские настроения, к тому же американцы не хотят ссориться с Анкарой. Против выступает и Тегеран, который опасается, что создание независимого государства сирийских курдов может вызвать волнения среди их иранских сородичей.
По большому счету единственный потенциальный союзник Сирийского Курдистана на Ближнем Востоке — Израиль. Любая неарабская и светская страна, появившаяся в регионе, автоматически оказывается дружественной еврейскому государству, ее существование значительно расширяет поле для политических маневров Тель-Авива. Хорошим примером тут является история Иракского Курдистана, который Израиль активно поддерживал все последние годы.
При этом у курдского государства есть свои проблемы — в частности, внутренняя политическая ситуация. Коалиция, управляющая Роджавой, состоит из представителей многочисленных политических партий, зачастую имеющих разные взгляды. В период войны они работают вместе, но найдут ли они общий язык, когда наступит мир?
Впрочем, пока о мире речи не идет. Граница курдского анклава — это линия фронта, на которой идут непрерывные бои с «Исламским государством» (ИГ).
Сунниты: территория хаоса
Большая часть территории Сирии на данный момент находится под контролем нескольких крупных организаций, непрерывно воюющих друг с другом: «Исламского государства», «Армии ислама», сформированной вокруг «Джабхат ан-Нусры» — отделения «Аль-Каиды», и Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных сил, которую представляет Свободная сирийская армия (ССА), за которой на Западе закрепилась репутация «светской оппозиции».
ССА — слабейший игрок из всех. Она представляет собой скорее коалицию отдельных отрядов и отрядиков. Светские оппозиционеры так и не сумели выстроить на подконтрольных им территориях политико-экономическую модель, обеспечивающую сбор налогов и функционирование органов власти. Каждый отряд выживает в основном за счет адресных пожертвований из-за рубежа, активно публикуя ролики с саморекламой на Youtube. Многие отряды вообще не участвуют в наступательных операциях, ограничиваясь защитой родной деревни.
Исламисты действуют куда успешнее. Обе конкурирующих группировки — и «Джабхат ан-Нусра», и ИГ — пытаются построить собственное государство. Обеим удалось наладить сбор налогов и создать систему органов власти, но ИГ явно лидирует в этой гонке, не в последнюю очередь благодаря более раскрученному «бренду» и налаженной контрабанде нефти за рубеж.
Исламист на параде в Ракке
Фото: Reuters
Невозможность объединения суннитских движений — как светских, так и исламистских — создает неустойчивое равновесие. Фактически идет война всех против всех, при которой успех одной из групп тут же купируется объединившимися соперничающими движениями. Кроме того, основной силой, на которую опираются исламисты и ССА, выступают местные суннитские племена, преследующие собственные цели и при случае легко меняющие союзников. На таком неустойчивом базисе в условиях войны сложно построить крепкое государство, не говоря уже о том, что местные племена не в восторге от большого количества иностранных боевиков, занявших высокие посты в исламистских движениях: сунниты, которых в стране насчитывается 12 миллионов, предпочли бы сами распоряжаться ресурсами, добываемыми на их землях. Отпугивает суннитские племена и радикализм исламистов.
В целом, как считает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, в том хаосе, который царит в Сирии, в ближайшее время возможно появление новых участников событий: «Мы еще увидим совершенно неожиданные комбинации. Вспомните — три года назад ИГ еще в природе не было. Потом они захватили крошечный вилайет Ракка и сделали его центром своей провинции. Кто мог предсказать, чем они станут сегодня? Все еще сто раз поменяется».
Друзы: туманная перспектива
Еще одна небольшая группа, составляющая 3,5 процента населения Сирии, — друзы. Вряд ли они способны стать серьезными игроками на политическом поле. Друзы в целом поддерживали режим БААС, были известны своей лояльностью и охотно шли на военную службу.
В израильской прессе регулярно поднимается вопрос о воссоздании государства друзов в традиционной области их проживания — Джебель аль-Друз. Впервые подобная идея возникла в 1967 году, после Шестидневной войны; в 1974 году было подписано соглашение о размежевании на Голанах, затем она исчезла с повестки дня, но вновь возродилась в ходе гражданской войны в Сирии.
Для Тель-Авива друзское государство, если оно возникнет, станет еще более удачным вариантом, нежели курдское, — так Израиль получит у самых своих границ буферную страну, настроенную изначально дружественно. Друзы составляют около полутора процентов населения Израиля. Как и в Сирии, они всегда отличались лояльностью и охотно шли в армию. Хотя кажется сомнительным, что друзы даже с помощью Израиля сумеют создать собственное государство, наступление исламистов может не оставить им выбора.
Никому не надо
Разумеется, описанный сценарий не является неизбежным. Национальные государства даже в искусственных границах оказались на удивление прочными образованиями. Рано хоронить и режим Асада: многие курды, друзы и даже сунниты до сих пор сохраняют ему верность. Как отмечает Георгий Мирский, на данный момент борьбу между собой ведут пять сил: «Правительственные войска, курды, ИГ, «Джабхат ан-Нусра» и умеренная оппозиция ненавидят друг друга и друг с другом борются. Никто не хочет окончательной победы другого. В итоге возникает парадокс — всем выгодно, чтобы в Дамаске у власти оставался Башар Асад».
Но главное — в распаде Сирии по большому счету не заинтересован почти никто. Хаос, который может возникнуть на месте погибшего государства, угрожает всем соседям — Турции, Израилю, Ливану и Ираку, он затруднит реализацию политики США, Великобритании, Франции и России в регионе. Катар, Кувейт и саудиты, спонсировавшие суннитское восстание в Сирии, окажутся в неприятной ситуации, когда ИГ начнет наступление в направлении их границ. Режим аятолл и Москва также вряд ли будут в восторге, получив вместо дружественной Сирии столь же дружественный Алавистан, но в десять раз меньше по размерам и с отсутствующей экономикой.
Чтобы стабилизировать ситуацию и поддержать союзников, в регион придется вложить огромные суммы денег. Куда дешевле может оказаться поддерживать статус-кво в Сирии — в надежде, что кривая куда-нибудь да выведет.