В первых числах сентября о возможном вступлении России в Организацию стран-экспортеров нефти (ОПЕК) вновь заговорили с легкой руки главы «Роснефти» Игоря Сечина. Нефтяной картель уже давно не оказывает никакого влияния на цены. С другой стороны, отказ организации снижать добычу нередко объясняют опасениями, что Россия займет это место на рынке.
Никому не страшен
В 1973 году арабские страны объявили нефтяное эмбарго, и влияние ОПЕК на мировом рынке нефти стало определяющим. Тогда цена барреля сырой нефти подскочила с трех до двенадцати долларов. Западные страны быстро осознали риск такой зависимости от «черного золота». И именно тогда на нефтяном рынке усилился Советский Союз.
В 1979 году в Иране произошла исламская революция. Последовавшая за ней война с Ираком из-за нефтяных месторождений продлилась с 1980 по 1988 годы и весьма поспособствовала росту нефтяных цен.
Советская нефть заменила Западу аравийскую. Таким образом, экономические интересы Советского Союза и ОПЕК изначально противоречили друг другу. СССР, а затем и постсоветская Россия, были естественными конкурентами картеля.
Однако ОПЕК уже давно не влияет на цены. В июне 2014 года марка Brent стоила 111 долларов за баррель. Затем рынок посыпался, и в январе 2015-го цена упала до 50 долларов. После отскока к 65 долларам в мае, нефть снова покатилась вниз. Очередной рекорд — 48 с небольшим долларов за баррель.
Так называемая «сланцевая революция» в США привела к существенному росту запасов топлива в стране и снижению зависимости от импорта энергоресурсов. Уже в 2013 году США 51 процент потребляемой нефти добывали самостоятельно. По оценке Международного энергетического агентства (МЭА), к 2020 году США, занимающие третье место по нефтедобыче, выйдут в лидеры, обогнав Саудовскую Аравию и Россию.
В период высоких цен некоторые эксперты и политики говорили о том, что американцам невыгодна дешевая нефть, поскольку у сланцевой нефти высокая себестоимость. Однако от неблагоприятной конъюнктуры можно защититься фьючерсами и опционами — по сути, это все равно, что купить страховку от снижения цены ниже определенного уровня.
Фото: Jorge Silva / Reuters
При такой расстановке сил речь уже не может идти о воздействии картеля на цены за счет изменения уровня добычи. Теперь для всех нефтепроизводителей главное — не потерять рынок. И решая эту задачу, каждая страна заботится о собственном благополучии.
В товарищах согласья нет
Нефтедобывающие страны, не входящие в ОПЕК — Россию, Норвегию и Мексику — не раз призывали присоединиться к картелю. Алжирский министр нефти Шакиб Хелиль еще в декабре 2008 года заявлял , что эти страны должны либо пойти на сокращение добычи углеводородов, либо вступить в ОПЕК. Вроде бы логично: картель контролирует 40 процентов мировой добычи, и с присоединением указанных производителей стал бы монополистом.
Но в этой организации нет никакого механизма воздействия на отдельных ее членов. Проблема нынешней ОПЕК в том, что не существует способа выработать в рамках картеля какую-то единую позицию. И лидирующий нефтепроизводитель — Саудовская Аравия — вообще не нуждается в каких-либо согласованных действиях. Королевству невыгодно сокращать добычу, а цены саудиты выдержат практически любые. Поэтому они не только не намерены сокращать, напротив — хотят наращивать добычу, собираясь в ближайшем будущем повысить производство нефти с 9,5 миллионов до 12 миллионов баррелей в сутки.
Схожие позиции занимают и три другие монархии Персидского залива — Кувейт, Катар и ОАЭ. Вместе они обеспечивают половину общего объема добычи картеля. Больше всего страдают от низких цен латиноамериканские страны, Венесуэла и Эквадор. Они и говорят о необходимости сокращения квот.
Однако никаких отдельных квот не существует. Есть только общая официальная квота в 30 миллионов баррелей в сутки. Это ограничение неизменно с 2011 года и фактически не соблюдается: сейчас суммарная добыча стран картеля составляет около 31 миллионов баррелей в сутки. Никто не хочет терять свою долю даже внутри ОПЕК. Кроме того, дополнительные объемы нефти могут выйти на рынок из Ирана и Ирака.
Естественно, в ОПЕК хотели бы, чтобы цены были повыше. Так, министр нефти Ирана Бижан Зангане заметил в начале июня, что справедливой была бы цена в 75 долларов за баррель. Его иракский коллега Адель Абд-ель-Махди, согласившись с этим мнением, оптимистично предположил, что такого уровня цены могут достичь к концу 2015 года. Министры Анголы и Венесуэлы считают, что цены должны быть еще выше — в районе 80 долларов за баррель. Но пока это не более чем благие пожелания.
Министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане. Фото: Ronald Zak / AP
Предложение на мировом нефтяном рынке превышает спрос на три миллиона баррелей в сутки. Продавцов больше, чем покупателей. В этой ситуации уходить с рынка крайне опасно — твое место тут же займет другой. Поэтому и весь картель в целом, и каждый производитель в отдельности, боятся сокращения добычи гораздо больше, чем снижения цен.
Но если представить, что организация выработает эффективные механизмы воздействия на своих членов. Может ли тогда Россия, присоединившись к теряющей влияние организации, вернуть ей былую славу, а заодно обеспечить высокие цены на свой основной экспортный продукт?
Остановка смерти подобна
Даже если бы ОПЕК была эффективной организацией, Россия все равно не смогла бы в нее войти и выполнять коллегиально принятые решения. Когда Сечин делал свое заявление о приглашении России в ОПЕК, он пояснил: одна из причин невозможности такого шага в том, что российский рынок практически полностью приватизирован. Дескать, правительство России не в состоянии напрямую им управлять так, как это делают в странах картеля.
Аргумент странный. До сих пор государству удавалось влиять и воздействовать на частные нефтяные компании. Более того, как выяснилось, они умеют договариваться друг с другом. Не так давно заботой федеральной антимонопольной службы было как раз предотвращение ценовых сговоров между российскими нефтепроизводителями. Ради этого приняли целых четыре пакета антимонопольных законов. Последний прошел второе чтение в Госдуме 15 сентября. Поэтому замечание главы «Роснефти» о частной принадлежности нефтяных компаний больше похоже на намек на необходимость их национализации.
Глава компании «Роснефть» Игорь Сечин. Фото: Александр Кряжев / РИА Новости
Однако другой аргумент звучит более серьезно: технологические различия в России и странах ОПЕК в методах добычи нефти. Дело в том, что в России нефть залегает гораздо глубже, чем в странах Ближнего Востока. Соответственно — выше себестоимость добычи. Чтобы добраться до нефти, приходится делать глубокие скважины. Просто заморозить такую скважину нельзя — из нее нужно выкачивать нефть постоянно, иначе скважина «умрет».
Кроме того, будучи традиционным конкурентом Саудовской Аравии на нефтяном рынке, Россия не хочет потерять свою нишу.
В общем, в обозримом будущем никаких предпосылок для сокращения мировой добычи, а значит, и для устойчивого роста нефтяных цен нет. Поэтому России придется приспосабливаться к новой внешнеэкономической конъюнктуре, в которой нефть дешевле 50, а то и 40 долларов за баррель.