На прошлой неделе в Пскове школьники надругались над сверстницей, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, и выложили свои «подвиги» в сеть. Это привлекло внимание детского омбудсмена Павла Астахова, а затем правоохранительных органов и Следственного комитета. Спустя несколько дней на подростков завели уголовное дело. Часто ли женщины сами провоцируют насильников? Как бороться с преступлениями сексуального характера и почему, пережив изнасилование, женщины порой даже не пытаются добиться справедливости? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответила директор кризисного центра «Сестры» Мария Мохова.
«Лента.ру»: Тема сексуального насилия в обществе табуирована, а представления о нем достаточно размыты — маньяки, ночь, кусты...
Мария Мохова: Маньяки из кустов, которые нападают в темных переулках, — это два процента случаев от общего числа сексуальных преступлений. Более 65 процентов изнасилований совершаются людьми, с которыми жертвы находились в доверительных отношениях. Основная группа риска — молодежь. В первую очередь абитуриентки и студентки первых курсов. У них низкий порог доверия, им легко заморочить голову. Из довольно закрытого школьного сообщества девушки попадают в более взрослую институтскую среду, где происходит знакомство с большим числом людей. Классический пример — студенческая вечеринка. Девушка сильно выпила или впервые опьянела, и кто-то этим воспользовался. Но изначально-то ей казалось, что она пришла в компанию своих, где ничего плохого не произойдет.
Много таких случаев? Можно ли тут вообще говорить о какой-то статистике?
Весьма условно. По данным ФСИН, насильников, которым уже назначено наказание, в одной только Москве за прошедший год — около 700 человек. Примерно такое же число по Московской области. Но это лишь те случаи, по которым есть решение суда. В действительности немногие доходят даже до отделения полиции. Изнасилования относятся к латентной категории преступлений. То есть люди, пережившие его, предпочитают на эту тему не говорить. По исследованию НИИ Академии Генпрокуратуры, чтобы узнать реальное количество изнасилований, нужно умножить число заявлений в полицию на 7,5.
Фото: Дмитрий Рогулин / ТАСС
То есть более пяти тысяч по Москве. Что мешает жертвам обратиться в полицию?
Не говоря о тех случаях, когда заявление просто не принимают по тем или иным причинам, человек в такой ситуации предпочитает просто забыть о случившемся, лишний раз не напоминать себе о произошедшем, не подвергаться расспросам. Заставить написать заявление очень сложно — не все находят в себе силы. Мало кто знает, как писать заявление, не каждый готов давать показания о пережитой травме. Кроме того, судебно-медицинская экспертиза — это очень жесткая и неприятная процедура. Важно понимать, что это не врачи. Эксперт будет смотреть, трогать, возьмет анализы, но не станет оказывать помощь. Если будет нужно именно лечение, то сначала женщину отправят в больницу, а уже потом обратно на экспертизу. Вполне вероятно, что при санобработке и во время оказания медицинской помощи будут уничтожены все следы. Это вообще очень сложная жизненная ситуация. После сексуального насилия перед женщиной встают три проблемы: состояние физического здоровья, нарушение юридических прав и психологическая травма. Все эти три проблемы возникают одновременно. Здесь каждый сам определяет для себя приоритеты.
Поможет ли в такой ситуации огласка?
Изнасилование — это вторжение в очень личную сферу. Никто не планирует, что на него будет совершено нападение. Разве кто-то к этому готовит себя? Любая шумиха дополнительно травмирует пострадавшую. Но в исключительных случаях мы пытаемся через огласку восстановить справедливость. Например, одна девушка, звонившая на линию доверия, подверглась насилию со стороны сотрудника правоохранительных органов. Он говорил, что ему все равно ничего за это не будет, и она может жаловаться куда хочет. В этой ситуации она изначально была ко всему готова, вынося эту историю в публичное поле. Мы пытаемся возбудить уголовное дело. Судя по тому, как она сейчас переживает огласку, это травматично даже для самых стойких.
Мария Мохова
Фото: страница Центра «Сестры» в Facebook
Возможно ли, что женщина своими действиями вводит мужчину в заблуждение относительно своей сексуальной доступности?
Что бы там ни говорили, изнасилование не провоцируют. Подобного рода оправдания произносят насильники, пытаясь минимизировать свою вину или вовсе снять с себя ответственность. Даже когда насилию подвергаются дети, мы нередко слышим версии о том, что девочка «сама хотела». Как только он принял решение воспользоваться ситуацией и принудить человека сделать то, что ему хочется, невзирая на мнение другого, — он совершает насилие. И все дальнейшие обсуждения длины юбки или количества выпитого совершенно бессмысленны. Наша статистика говорит о том, что большинство изнасилований — это не классическая схема с короткой юбкой и темным парком. Это обычные девушки, обычные женщины, не думавшие, что могут попасть в такую ситуацию. Надо понимать, что от оправдания насилия до его совершения — один шаг.
Почему насилие чаще всего пытаются оправдать, переходя на личность самой потерпевшей?
Этой тактики всегда придерживаются адвокаты насильников. Они начинают ходить по соседям и собирать информацию о потерпевшей, а потом выстраивают линию защиты, опираясь на какие-то личностные характеристики женщины. Но все это не играет совершенно никакой роли. Даже если женщина была в короткой юбке и выпила, это что — дает кому-то право ее изнасиловать? Надо перестать слушать эти аргументы. На юбке не висят бирки, предупреждающие о том, что, надев ее, вы станете жертвой изнасилования. Девушка хочет выглядеть эффектно для того, чтобы произвести впечатление и создать пару. И уж точно это не продиктовано желанием быть изнасилованной. Миф о том, что нарядно одетая женщина сама провоцирует насильника, оскорбляет в первую очередь самих мужчин. Уважающий себя мужчина уж точно не станет бросаться на пьяную женщину против ее воли, только потому, что она нетрезва. Разговоры о том, что женщины сами хотят, чтобы их изнасиловали, — пустые теории. Женщины стремятся к совсем другим вещам. Внимание, отношения — но не насилие.
Но ведь бывает, что женщина намеренно выставляет невиновного мужчину насильником.
Такую позицию очень любит МВД. Тем, кто говорит подобное, мало что известно о том, какой путь нужно проделать, чтобы доказать факт изнасилования. Это же не просто так — пришла и сказала «меня изнасиловали», нашли виновного и посадили. Процедуры очень тяжелые и унизительные. Именно поэтому у нас до суда доходят единицы. Пережив изнасилование, человек не готов активно включиться в свою защиту. Он хочет тишины, чтобы понять, почему это произошло, а не идти и доказывать кому-то, что это действительно было. Из тех, кто обращался к нам на телефон доверия (а это далеко не все изнасилованные), лишь 12 процентов пытались подать заявление. До суда реально доходит пять процентов.
То есть 95 процентов насильников спокойно ходят по улицам.
Получается, что так. Есть еще один сложный момент: в полиции могут не признать факт насилия, если женщина не сопротивлялась. Но тут многое зависит от психологического типа личности. В ситуации опасности одни концентрируются и могут предпринять какие-то действия, другие — теряются и впадают в ступор. Полиция использует это как аргумент в пользу того, что женщина якобы сама желала, чтобы над ней совершили насильственные действия. Они спрашивают: «Был ли у вас оргазм?» Да, такое возможно, потому что это физиологический процесс, его нельзя контролировать. Но это совершенно не означает, что женщина этого хотела. Это происходит редко и в разы усиливает последующую психологическую травму.
Фото: Global Look
Можно ли по каким-то сигналам распознать, что человек склонен к насилию?
Создать четкий портрет потенциального насильника невозможно. Есть условия необходимые, но не достаточные. Среди таких мужчин часто попадаются неуверенные в себе, из неполных или авторитарных семей. Склонность к насилию часто проявляют ревнивые мужчины. Молодые девушки зачастую склонны идеализировать ревность, считают ее элементом романтики и проявления чувств. А для насильника это — один из способов оправдания своих действий. Ревность — один из звоночков о том, что стоит быть осторожнее. Но здесь нельзя вывести универсальную формулу. Насильником может оказаться кто угодно. И красивый, и богатый, и галантный — любой. Сколько таких случаев, когда парень красиво ухаживает, а потом приводит девочку в компанию к друзьям, и они там ее насилуют.
Кто-то помогает этим девочкам?
В нашей стране нет государственных программ или институтов реабилитации для тех, в отношении кого совершено насилие. А они нужны. Центр «Сестры» работает более 20 лет, и за это время на горячую линию обратились более 75 тысяч женщин. Но мы существуем исключительно за счет частных пожертвований, и наши возможности ограничены.
Может быть, чиновники ориентируются на официальную статистику, которая говорит им, что проблема несущественная?
Но это не так! Пострадавшей от сексуального насилия и семью создать непросто, и детей родить, и жить дальше сложно. Обвиняемому в изнасиловании предоставляют адвоката бесплатно, но пострадавшей его никто не дает. Она должна сама искать средства — из своего кармана. Потерпевшей надо понимать, что происходит, и быть в курсе того, что нужно делать, — а делать нужно действительно многое. Неподготовленный человек чаще всего с этим не справляется. Но, как мы уже говорили, никто не готовится к тому, что его изнасилуют.