Юрий Башмет и Константин Хабенский представят в Москве музыкально-литературное действо: фрагменты из пьесы Альбера Камю «Калигула» будут сопровождаться музыкой Шуберта, а во втором отделении прозвучит сюита Сен-Санса «Карнавал животных». Накануне концерта, который состоится 30 октября в «Крокус Сити Холле», Юрий Башмет рассказал «Ленте.ру» об этом проекте, а также о своем отношении к року и о композиторах, писавших музыку специально для него.
«Лента.ру»: Как возникла идея сделать совместную программу с Константином Хабенским? Кто выбирал музыку для сопровождения «Калигулы»?
Юрий Башмет: Идея во многом появилась неожиданно, благодаря стечению обстоятельств. Мы вместе с Чулпан Хаматовой делали большой благотворительный вечер в Гостином дворе в Москве. Чулпан предложила Косте (Константину Хабенскому — прим. «Ленты.ру») поучаствовать. У нас была несколько другая идея сочетания музыки Шуберта с текстом, но Костя очень внимательно послушал того Шуберта, которого мы предложили, и сам через пару дней сказал: а не хотим ли мы попробовать сделать «Калигулу»? В тот первый раз это был такой семиминутный эксперимент: только вторая часть Шуберта и маленький отрывок. Но это так всех захватило, что мы решили попробовать сделать большое музыкально-литературное произведение, когда Шуберт исполняется целиком, и, соответственно, «Калигула» приобретает очертания целостной пьесы. Вот так из некоего небольшого эксперимента и возник этот проект. Потом мы задумались: а что можно сделать во втором отделении? И появился «Карнавал животных» Сен-Санса.
Легко ли вовлечь вас в новый проект?
Для меня важны, наверное, две вещи: чтобы проект мне был творчески интересен и я понимал, что результат на сцене будет состоятелен. Эксперименты в моей реальной жизни занимают два-три процента деятельности, не больше. Это все же далеко не основное, чем я занимаюсь. Поэтому мне действительно важно, чтобы эксперимент был состоятельным и интересным. Но могу сказать честно: Костя, как мне кажется, так же относится к тому, что он делает. И не только со мной, но вообще по жизни. Поэтому мне лично с ним очень комфортно и интересно всегда находиться на сцене. С ним получается по-настоящему живой творческий процесс.
Юрий Башмет и Константин Хабенский
Фото: Павел Лисицын / ТАСС
У вас очень плотный рабочий график. Сами концерты в этом напряженном графике — для вас это скорее отдых или напряжение? Есть ли некий этап в развитии музыканта, когда концерты становятся уже чистой радостью — без стресса и волнения?
Нет, стресс и волнения никуда не уходят. Они немного меняются, конечно, но не исчезают. Сколько бы концертов ты ни сыграл. Хотя я знаю музыкантов, которые вообще не волнуются. Но не факт, что когда они выходят на сцену, их творчество интересно кому-то из зрителей. Сцена для меня — это и не отдых, и не напряжение. Это моя любимая работа, мой дом. Мне дома очень комфортно, но чтобы люди почувствовали эмоции, чтобы они понимали, зачем они вообще пришли на мой концерт, нужно работать. Просто это не всегда физическая работа, это скорее некий огромный эмоциональный труд.
Многие современные композиторы писали для вас. Среди них Альфред Шнитке, Софья Губайдуллина, Джон Тавенер. Как складывалось сотрудничество с ними?
Вы знаете, для меня написано более 55 концертов для альта с оркестром. Пьес и сонат еще больше — уже сложно посчитать. Если рассказывать обо всех композиторах, с кем я сотрудничал, книги не хватит. Все они очень разные, но в одном близки: они невероятно талантливые, неординарные люди. Вы еще забыли о Гии Канчели, Александре Чайковском, Тору Такемицу и многих других близких мне людях. А сотрудничество как складывается? Ну, это по-разному, процесс все же творческий. Кто-то больше разговаривает с исполнителем, для которого пишет произведение, кто-то меньше, не это главное. Есть ощущение уникальное, и оно есть только у композиторов: ощущение времени. Как внутри музыкального произведения, так и времени вокруг себя, и времени в принципе в исторической перспективе. Это крайне сложно передать словами. Единственное, что я могу сказать: я им всем невероятно благодарен за их произведения для альта. Ведь альт до ХХ века был обделен репертуаром, а здесь столько фантастических шедевров. И концерт Шнитке, и «Стикс» Канчели, и концерт Софьи Губайдулиной, и другие.
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Правда, что вы играли в группе Стаса Намина «Цветы»?
Вы будете смеяться, но я никогда не играл в группе «Цветы». У меня была своя группа во Львове, и мы много играли на танцах и так далее. А с группой Стаса Намина связан один эпизод. Я был студентом первого курса консерватории, и меня мои друзья позвали на халтуру, как это тогда называлось, да и сейчас называется. Нужно было записать что-то для дальнейшего выхода на пластинке. Играть нужно было одну песню с рок-группой и струнным квартетом. Так вот, это и была группа «Цветы». Кстати, деньги за запись я не получил до сих пор. Мы когда со Стасом встречаемся, любим этот жизненный случай вспоминать.
Есть ли рок-группы, которые, по вашему мнению, можно поставить в один ряд с композиторами современной академической музыки?
Это вопрос одновременно и интересный, и не такой простой. Вот в моей молодости моими кумирами были The Beatles. Я и сейчас их очень люблю. Они писали и играли просто потрясающую музыку. Ну, давайте послушаем Yesterday или Michelle, это же по музыке просто шикарно. И у Pink Floyd есть что-то подобное. Разные жанры, но все это музыка. Есть хорошая, есть плохая, есть профессиональная, есть просто плохо написанная. Вы думаете, в академической музыке только шедевры? Совсем нет. Есть куча вторичной, умозрительной музыки не очень высокого качества. Так что для себя я давно делю музыку только по принципу «хорошая» и «плохая». Мне кажется, этого критерия достаточно.
Вы снимались в фильме Сергея Соловьева «2-АССА-2», в котором также участвовал Сергей Шнуров. Есть ли у вас дружеские отношения с кем-нибудь из российских рок-музыкантов — тем же Шнуровым, например?
Да, я с несколькими музыкантами дружен. С Сережей Шнуровым, про Стаса Намина мы уже поговорили. В прошлом году мы сделали большой совместный проект с Дианой Арбениной. Проект очень интересный, мы им занимались, наверное, месяцев семь-восемь. Идея была не просто в том, чтобы аранжировать песни, нам хотелось сделать присутствие оркестра на сцене нужным, необходимым. Я считаю, что многое получилось.