За четыре с половиной года из Сирии уехали свыше 11 миллионов человек. По данным ЕС, только в этом году в Европу въехали почти полмиллиона беженцев. Однако посол Сирии в России Рияд Хаддад говорит, что западные источники искажают информацию и на самом деле беженцев намного меньше. Что касается России, то здесь их всего несколько тысяч. Не только сирийцы, но даже наши соотечественники, которые могут легально приехать в Россию и жить, не опасаясь бомбежек, не спешат возвращаться. О том, почему родина-мачеха оказалась милее, «Ленте.ру» рассказала жена сирийца, москвичка Елена Немеха.
«Лента.ру»: Почему вы не уезжаете из Сирии?
Елена Немеха: Потому что у нас там дом, работа, у нас там дети учатся. Мы уже давно в Сирии, и менять это очень сложно. Остается только надеяться, что все будет хорошо. Даже сирийцы спрашивают: вы не уезжаете, вам не страшно? А нам так же, как и им, страшно. Мы так же выходим из дома и не знаем — вернемся или на нас снаряд упадет или мина. Я работаю в Абу Рмани (район в центральной части Дамаска) — там очень часто падают минометные снаряды. Но для наших мужей и детей это родина, да и для нас она уже стала родиной. Как бы мы ее ни ругали, нельзя сказать, что в Сирии все так плохо. Просто мы, русские, привыкли все ругать.
В каких условиях вы сейчас живете?
Живем практически без света — два часа есть, четыре часа нет. Без отопления — нет мазута (дома в Сирии отапливаются жидкотопливными котлами — прим. «Ленты.ру»), потому что закрыли все границы. Много чего у нас нет, но устраиваемся как-то. В Ливане нет войны, а живут без света. Зимой, конечно, холодно — нечем топить. Зато на два часа включаем кондиционеры на обогрев. Холодильники зимой хорошо работают, у нас во всем свои плюсы. Летом, правда, эти плюсы в минусы превращаются: сейчас вот холодильники не справляются, и все портится из-за жары (смеется).
Скоро зима, снова мерзнуть будете?
Сейчас покупаем газовые обогреватели. В этом году была очень холодная зима, ну ничего — прожили же мы ее как-то. Единственная проблема — вода не успевает нагреваться, если котлы электрические. Двух часов не хватает, чтобы бак с водой прогрелся. Зато мы начали ходить в хамам. Там не только помыться можно, там еще и общение. В душе ты один со своими мыслями, а там можно с женщинами потрепаться. Мы приспособились как-то, ко всему привыкли. Самое страшное — это обстрелы, а все остальное ерунда.
Фото: Amer Almohibany / Reuters
Неужели не думали о том, чтобы уехать в Россию?
Нет. Пока есть возможность содержать семью, я не уеду. В Сирии жить легче, чем в России. Это может сказать любой человек. Даже сирийцы, которые сейчас приезжают в Венгрию, Сербию, понимают, видя эти европейские страны, что в Сирии, даже сейчас, в военное время, люди живут лучше, чем сербы и венгры без войны. Бегут ведь не только те, кто действительно пострадал, многие из них бегут только потому, что хотят хорошей жизни, легкой жизни. Кого-то устраивает то, что они получают, а кто-то разочарован.
Помимо мазута есть какие-то проблемы с продовольствием, с лекарствами?
Нет. За четыре с половиной года не припомню случая, чтобы были перебои с продуктами. Можно купить все! Я, когда последний раз летела в Москву, зашла в Дамаске в дьюти-фри, хотела купить ливанское вино в подарок. Думала, там ничего нет, а магазин битком. И цены намного меньше, чем в Москве. И в городе все можно найти. Каким-то образом правительство нас всем обеспечивает. У нас есть нормальные сыры, лекарства. У приятельницы дочку укусил скорпион, они приехали в первый попавшийся госпиталь — и там нашлась редкая сыворотка. У нас сейчас война, а что я везу в Россию? Лекарства! Мне подруги составляют целые списки нужных им лекарств, и я привожу. Потому что они оригинальные, качественные и стоят копейки.
А как с общественным порядком, с работой муниципальных служб?
При всем том, что порядка в Сирии, может, и не так много, но даже этот беспорядок какой-то организованный. Автобусы у нас ходят не реже, чем в Москве. Я живу недалеко от Джобара (пригород Дамаска), который постоянно обстреливают, но автобусы ходят по часам. Расписание транспорта может нарушить либо обстрел, либо когда улицы для чего-то перекрывают. Город продолжает жить несмотря ни на что.
Что делаете в свободное время, кроме посещения хамама?
Было бы это свободное время. Мы, например, отдыхать ездим на море — в Латакию, Тартус. В Тартусе прекрасные гостиницы. Даже новые открываются, шикарные. Народу, кстати, полно. А в бассейнах в Дамаске свободного места нет, особенно в выходные дни. Люди стараются сохранить прежний образ жизни.
Пригород Дамаска, ноябрь 2014
Фото: Omar Sanadiki / Reuters
Дети ваши тоже в Сирии?
Дочка (старшая) в Германии, учится в университете. Когда я ее спрашиваю «Тебе нравится Германия?», она говорит: «Нет. Ну, богато, конечно. Но все люди какие-то хмурые, как будто живут последний день. Все у них по бумажке, ничего они лишнего не тратят». Когда я ее спрашиваю, где она хотела бы жить, она с уверенностью говорит: в Бейруте. Потому что там жизнь, там все ярко. Война рядом, все плохо кругом, разруха, а арабы продолжают радоваться жизни. Ливанские женщины все с маникюром, они все яркие, красивые, ухоженные. У них сделаны брови, глаза, руки. Пусть они не красавицы модельные, но от них веет жизнью. Хотя там тоже проблем полно, но люди живут каждую минуту.
А в Дамаск дочка не хочет возвращаться?
Она очень любит Дамаск, но сейчас тут вроде как опасно, поэтому она говорит про Бейрут. А младшая дочка здесь, в Дамаске, ходит в школу. Иногда, правда, перед занятиями все сидят в подвале, потому что район обстреливают.
Иностранные посольства работают?
Посольства вроде как и не закрывались, только немцы ушли, американцы, а из других диппредставительств только дипломатов вывезли и оставили арабских сотрудников. А сейчас стали возвращаться дипломаты — в чешское, польское, сербское посольства. Они не могут закрыться. В Дамаске полно испанцев, американцев, немцев — это я говорю о гражданах этих стран. Им же надо документы продлевать, какую-то консульскую помощь оказывать, поэтому посольства функционируют. И знаете, почему-то все, у кого есть зарубежные паспорта и двойное гражданство, остаются здесь и никуда не уезжают. В Европу бежит необразованная безработная молодежь, а те, кто имеет какую-то специальность и работу — остаются.
Дамаск ведь буквально окружен боевиками. Неужели вас это не беспокоит?
Конечно беспокоит. Если посмотреть на Джобар, к примеру, с высоты 12 этажа, то его практически нет — все снесли, чтобы этих боевиков выбить. Но их выбить невозможно, потому что они под землей. Там целый трехэтажный город. Сколько лет его надо было копать, кто копал, кто помогал, как это все было организовано? Никто не знает, куда ведут эти ходы.
Фото: Zein Al-Rifai / Zuma / Global Look
Почему многие сирийцы поддержали противников Асада и пошли воевать?
Просто пообещали беднякам золотую жизнь — ничего не делать и деньги получать. Им в пример ставят Саудовскую Аравию. Говорят, будете жить как саудиты. И, конечно, многие дураки согласились, они сейчас за это и воюют — бедные необразованные люди.
Много таких в Сирии?
Хватает. Но они такие не потому, что государство было плохое — в каждом государстве есть свои проблемы. Все дело в том, что детей в семье много. Работает, как правило, только отец, содержать семью трудно. Кто-то работает лучше, кто-то работает хуже. Чьи-то дети склонны к тому, чтобы получить образование, и становятся высокооплачиваемыми специалистами. У кого-то руки золотые, и он машины ремонтирует так, что к нему очередь выстраивается, кто-то стрижет прекрасно — и такие люди отлично живут. Но не все так могут.
До войны ругали власть?
Нет. И сейчас не ругаем. Когда мы говорим о том, плоха или хороша власть со всей ее коррупцией, я всегда вспоминаю свою здешнюю знакомую. Она врач-педиатр, а муж ее гинеколог. Всю жизнь он проработал гинекологом. Не каким-то известным, не директором крупной клиники — обычным гинекологом. Но у семьи несколько квартир в центре столицы, несколько квартир за городом, кабинеты в центре города. У них есть земля рядом с Дамаском. Все это безумные деньги — даже по меркам военного времени. Разве похожи они на людей, которые жили при плохом режиме Асада? В России сегодня обычный врач сможет заработать столько? А они не воровали, не убивали, не грабили — просто лечили женщин и детей в своих кабинетах.
Чего больше всего боитесь?
Мне ничего не страшно. В Дамаске можно спокойно жить, если бы только не обстрелы. Вот их боюсь. До войны мы в раю жили. Все, кто возвращается в Москву или в другие российские города, сидят и плачут — хотят обратно. Кто год живет, кто два — все равно не могут привыкнуть. Очень жалко страну и очень жалко, что многие уехали. Но я не уеду и даже не думаю об этом. Для нас, русских жен, Сирия теперь родной дом. Она нам ближе, привычнее, теплее, чем Россия. В России мы как будто чужие.