Гибель в Сирии российского бомбардировщика, уничтоженного турецкими ВВС, вызывает еще один вопрос: в чем разница между Турцией и остальными странами региона, в котором идет воздушная операция российских военных? Хорошим примером для сравнения стал недавний инцидент с нарушением воздушного пространства Израиля.
Когда двое делают одно и то же — это не одно и то же
Есть хорошая поговорка: «Тот, кто хочет, находит повод; тот, кто не хочет, находит причину». Это краткое, но точное описание ситуации с безопасностью полетов в сирийской зоне боевых действий. Плотно застроенная территория Леванта с его слишком маленькими для реактивной авиации расстояниями и специфическими очертаниями границ требует внимательности и осторожности. Для всех.
Разницу в подходах к безопасности можно оценить при сравнении двух недавних воздушных инцидентов. 24 ноября, как известно, турецкие ВВС сбили российский бомбардировщик Су-24, который, по мнению Анкары, на 17 секунд (что по начертанию границы эквивалентно 2,5-3 километрам) нарушил турецкое воздушное пространство. Далее с турецкой стороны последовал ряд абсолютно хамских заявлений, из которых следовало, что Анкара хоть и сбила машину вроде как по незнанию (два Су-24 якобы не были опознаны как российские — эти бомбардировщики есть и в составе сирийских ВВС), но и далее намерена буквоедски подходить к вопросам воздушного контроля.
29 ноября министр обороны Израиля Моше Яалон сообщил, что в результате навигационной ошибки российский боевой самолет залетел на милю (менее 2 километров) в глубь территории Израиля и покинул его безо всяких последствий. Министр назвал произошедшее незначительной ошибкой и отметил, что с экипажем самолета «сразу вышли на связь, он незамедлительно сменил курс и вернулся в Сирию». Заявление выглядело совершенно демонстративной попыткой показать разницу между израильским и турецким подходом к проблеме.
Российские фронтовые бомбардировщики Су-24М на аэродроме Хмеймим перед вылетом на боевое задание, 20 ноября 2015 года
Фото: Александр Елистратов / ТАСС
В чем причина столь вопиющих различий? Ответ простой — в наличии или отсутствии желания координироваться для решения общих задач.
Как это делается в Израиле
Начать придется с того, что сначала было соглашение с Израилем, а уже потом — появление российских самолетов в Сирии. В этом, к слову, разница с США, с которыми соглашение о безопасности полетов над Сирией версталось буквально «на коленке», уже в октябре, после начала российских авиаударов.
Именно с этим, как представляется, были связаны и первые сообщения о готовящейся воздушной операции ВКС России в Сирии — израильская пресса их давала еще в конце августа. И в течение сентября были достигнуты договоренности о безопасности с израильскими военными. Подтверждены на высшем уровне они были, насколько можно судить, 21 сентября — в ходе «срочного рабочего визита» израильского премьера Нетаньяху в Москву. В тот же день состоялась и встреча глав генштабов двух стран (Валерия Герасимова и Гади Айзенкота).
Соглашения, подробности которых публиковались в израильской и западной прессе, предусматривают весьма широкое поле для взаимодействия. Создана совместная комиссия, сопредседателями которой назначены два статусных военных — заместители начальников генштабов обеих стран Николай Богдановский и Яир Голан. Стороны создали специальные органы координации, наладили каналы взаимного информирования и обмена данными о воздушной, морской и наземной обстановке на театре. Особое внимание уделялось исключению конфликтных ситуаций при ведении российской авиацией воздушного наступления.
Гади Айзенкот и Валерий Герасимов (справа)
Фото: Армия обороны Израиля
При этом соглашение не статично и не является бюрократической формальностью. Это рабочий механизм, в котором заинтересованы обе стороны. В частности, регулярно отрабатывается взаимодействие. В начале октября, например, в Израиле побывала российская военная делегация во главе с генералом Богдановским. А в середине октября прошла совместная тренировка офицеров ВВС Израиля и ВКС России. В ходе нее проверялась процедура взаимного информирования между центром управления российской военной авиацией на сирийской базе Хмеймим и штабом израильских ВВС.
На этом примере прекрасно видно, почему израильский инцидент закончился благополучно и, скорее всего, вообще не был бы обнародован СМИ, если бы не предшествовавшая ему гибель Су-24 по вине турецких военных. Дело в том, что Израилю российская операция в Сирии скорее выгодна.
Тель-Авив никогда не станет открыто поддерживать официальный Дамаск: это старый враг, но враг понятный, с которым худо-бедно можно иметь дело. Получить в Сирии вместо враждебного, но управляемого «офицерского режима» Асада кипящий котел бессмысленного и бессознательного исламского экстремизма Израилю совершенно не хочется. Именно этим, судя по всему, он руководствуется в своем благожелательном отношении к российским военным действиям в регионе.
Почувствуйте разницу
Контраст с израильским подходом к безопасности демонстрировала Анкара. С появлением российских военных в Сирии Турция почувствовала себя ущемленной в жизненных интересах. Не вдаваясь в детали «черного» регионального нефтебизнеса, насчет которого могут быть разные мнения (в конце концов, не пойман — не вор), следует отметить, что интересы Турции совершенно точно состояли в поддержке оппозиционных режиму Асада формирований на турецко-сирийской границе. С началом российской воздушной операции перспективы плодотворной реализации этих интересов пошли прахом.
Можно аккуратно заметить, что Турция и ряд монархий Залива являются главными потерпевшими в новой конфигурации ближневосточного конфликта, которая сложилась 30 сентября 2015 года — с официального разрешения Совета Федерации на использование российской авиации в Сирии. С этого ракурса и нужно смотреть на турецкую политику в отношении безопасности полетов, которая закономерно увенчалась инцидентом 24 ноября.
Если взглянуть на районы воздушной операции ВКС России и на размещение авиабазы Хмеймим, очевидно, что при прочих равных условиях Анкара, если бы она всерьез была заинтересована в спокойствии на границах, должна была приложить не только не меньшие, а пожалуй и большие усилия в части координации с российскими военными, чем Израиль.
Вместо этого Турция организовала с Россией лишь дежурный канал связи и взаимного информирования — абсолютный минимум, отсутствие которого в этой обстановке было бы уже форменным международным скандалом. Первые «сигналы» Анкара подала уже в начале октября, сделав несколько громких заявлений по поводу нарушений воздушного пространства — кстати, в том же районе Яйладагы (3 и 6 октября).
Уже с этого момента (при желании избежать ненужного обострения) можно было запустить ранее проигнорированную процедуру усиления координации по израильскому образцу — хотя бы вслед за Соединенными Штатами, которые в эти дни спешно согласовывали с российским Генштабом меморандум о взаимодействии в воздушном пространстве Сирии.
Подчеркнем особо: при желании избежать ненужного обострения.