Год начался с крупнейших утрат в современной культуре: вслед за умершим 5 января композитором Пьером Булезом, 10 января, два дня спустя после своего 69-летия и выхода нового альбома Blackstar скончался Дэвид Боуи, одна из самых главных персон в музыке и искусстве последних 50 лет. Он был успешным поп-исполнителем, актером, художником, служил источником вдохновения для тысяч талантливейших людей — от Бориса Гребенщикова и Ларса фон Триера до Канье Уэста и Леди Гаги.
Кратко про Боуи можно сказать так: он был экспериментатор, чьи эксперименты продавались миллионными тиражами.
У него был миллион образов: исполнитель детских песен и порочная звезда глэм-рока, гей-скандалист и добропорядочный семьянин, смертельно бледный наркоман и пышущий здоровьем адепт фитнеса и бокса — этот застенчивый по натуре, но невероятно амбициозный человек наполнил собой популярную культуру до краев. В отличие от многих своих ровесников Боуи умудрялся быть всегда актуальным. Ему удавалось всегда двигаться в авангарде новых течений. Модное сегодня может выглядеть нелепым десять лет спустя, но это не про Дэвида Боуи.
Он родился в Лондоне 8 января 1947, окончил художественный колледж, выступал с 15 лет, сначала под своим настоящим именем Дэвид Джонс. Когда пришло время выбрать творческий псевдоним, фантазия Дэвида пошла, как и не раз впоследствии, в необычном направлении: Джим Боуи был американским пионером XIX века, героем Техаса, известным также своими именными клинками. Интересный выбор для утонченного британского юноши.
В 1960-х Боуи искал подходящую форму для самовыражения — некоторые называют это маской. Одними из первых масок Боуи стали образы немного кислотного исполнителя детских песенок и длинноволосого женоподобного декадента времен хиппи. Однако «дети цветов» были Боуи не по нраву. Его притягивала нью-йоркская компания, образовавшаяся вокруг «Фабрики» художника Энди Уорхола: упаднические персонажи, трансвеститы, отчаянные люди — те, кого Лу Рид описал в своих песнях Walk On The Wild Side и Chelsea Girls. Вся эта среда вдохновила Боуи на создание образа Зигги Стардаста, прославившего его и увековеченного в альбоме 1972 года.
В Нью-Йорке Боуи близко сошелся со своим кумиром, лидером The Velvet Underground Лу Ридом. Он также разыскал молодого музыканта, которого тогда мало кто понимал и которого обычно считали просто склонным к саморазрушению идиотом, — Игги Попа. Боуи восхищался его группой The Stooges, считая Попа настоящим авангардистом. Впоследствии Боуи изрядно помог своим кумирам в трудные времена: спродюсировал альбом Рида Transformer (1972), ставший классикой глэм-рока, а также несколько альбомов Игги — Idiot (1976), Lust For Life (1977), Blah Blah Blah (1986).
Боуи так много возился с Игги, что пошли слухи об их гомосексуальной связи, отраженные в фильме 1998 года «Бархатная золотая жила». Однако Боуи нередко помогал молодым музыкантам — например, в 2000-х годах при его активной поддержке прославилась американская группа TV On The Radio.
В 1969 году у Боуи появился первый большой хит — Space Oddity. После выхода альбома Rise And Fall of Ziggy Stardust And The Spiders From Mars (1972) Боуи стал большой звездой. Ему было 25 лет. Его марсианский глэм-стайл сильно отвлек молодежь от стадионного рока Led Zeppelin и Deep Purple. В этом альбоме Боуи изобразил жизнь классической рок-звезды, тем самым обозначив свое отстраненное отношение к шоу-бизнесу и заодно как бы «заговорив» себя от повторения обычного рок-звездного сценария «взлета и падения». Но некоторых издержек жизни рок-звезды он все-таки не избежал: пристрастие к кокаину едва не свело его в могилу в середине 1970-х и аукнулось сердечной болезнью 30 лет спустя.
Не дожидаясь, пока образ Зигги Стардаста превратится в самопародию, Боуи в середине 1970-х поменял его на новый — Тонкого Белого Герцога, наркотически бледного и модно-фанкового денди. Боуи знакомится с ушедшим из Roxy Music Брайаном Ино, отцом эмбиента, и записывает с ним дилогию Low (1976) и Heroes (1977).
1980-е были печальным временем для большинства музыкантов, начинавших в 1960-е. Кто-то из них выглядел удручающе несовременно, а кто-то старался гнаться за модой и выглядел нелепо. Боуи же — как и в остальные эпохи — влился в 1980-е «как родной». И не просто влился, а «возглавил восстание». Он был одним из самых успешных поп-звезд 1980-х: альбомы Let's Dance (1982), Tonight (1984), Never Let Me Down (1987), дуэты с Тиной Тернер, Миком Джаггером, песня с Queen, роли в кино. Но, по собственному признанию, все это время он пребывал в глубокой депрессии: успех и востребованность не радовали его. Тогда Боуи решает отодвинуть свое эго на второй план: собирает группу Tin Machine, в которой, обросший бородой, играет довольно свирепую музыку. Конечно, все поняли, что это просто игра, а не похороны сольной карьеры одного из самых богатых рок-музыкантов, но трюк сработал: Боуи воспрял, свернул Tin Machine и сделал в 1990-х несколько прекрасных экспериментальных альбомов: Black Tie White Noise (1992), 1 Outside (1995) и Earthling (1997), отпраздновав свое 50-летие в статусе вечно актуального артиста.
Боуи на концерте в 1970 году
Фото: East News
После этих агрессивных альбомов музыкант неожиданно смягчился и записал два диска, которые критики восприняли как ностальгические: Hours... (1999) и Heathen (2002). В них Боуи спокоен, он размышляет о прошлом, вспоминает свои прежние роли и маски. Боуи и раньше был плодовит, а тут три великолепных диска за четыре года — и это на шестом десятке. Альбом Reality (2003) звучал очень бодро и свежо — казалось, Боуи завалит всех новыми идеями, но, отправившись в тур, он скоро слег после серьезной операции на сердце. И десять последующих лет Боуи не выпускал ничего, кроме переизданий своих прежних записей. Он помогал молодым артистам, но свой следующий альбом выпустил только в 2013-м, когда многие смирились с тем, что Reality станет последним диском великого музыканта.
The Next Day не был музыкальной сенсацией, скорее радовал сам факт возвращения Боуи. Артист больше не гастролировал, было понятно, что со здоровьем у него неважно. Осенью 2015 года окружение Боуи известило мир о том, что он готовит новый альбом, который удивит слушателей. Blackstar должен был стать возвращением Боуи в экспериментальную музыку, а получился его последней работой. И — учитывая, что Боуи создавал его, зная о своей смертельной болезни, — завещанием музыканта, которое слушателям еще предстоит расшифровывать.
Дэвид Боуи был всегда сдержан, всегда cool и порой даже cold, всегда над схваткой и как бы вне страстей. Но при всей ледяной атмосфере его музыки и инопланетном имидже песни Боуи оказались одними из самых глубоких, пронзительных и человечных, какие только были придуманы в наше время.