В прокате — скомканное преображение Эдди Редмэйна в первую известную трансгендерную женщину в истории, третья часть мультсериала о панде и боевых искусствах, а также гастроль Майкла Бэя на территории военно-патриотического кино (причем без роботов). Все самое важное — в обзоре «Ленты.ру».
«Девушка из Дании» (The Danish Girl)
Режиссер — Том Хупер
Эйнар (Эдди Редмэйн) и Герда Вегенеры (Алисия Викандер) — любимцы копенгагенской артистической богемы 1920-х. Он пишет сумрачные сельские пейзажи, она, хотя и с меньшим, чем муж, успехом — портреты, от рассказов об их беззаветной любви у друзей семьи смущенно краснеют щеки. Вот только ее картины все никак не продаются — до тех пор, пока случайность и опоздавшая подруга-натурщица не заставят Герду пойти на смелость, по меркам чопорного времени, немыслимую. То есть попросить мужа позировать ей в женском платье. Галеристам понравится. Мужу — тоже. Более того, не пройдет и получаса экранного времени, как половая жизнь Вегенеров сойдет на нет, а Эйнар начнет именовать себя не иначе, как Лили.
Сам по себе дальнейший сюжет «Девушки из Дании» — не секрет. Лили станет настолько неуютно в теле Эйнара, что она решится на одну из первых известных операций по смене пола, а значит, пойдет на риск, в условиях экспериментальной медицины конца двадцатых смертельный. Увы, посвященный Лили Эльбе фильм Тома Хупера, в отличие от своей героини, рисковать совсем не готов. Хупер выбирает для подхода к феномену транссексуальности самый унылый из возможных подходов — смотрит на него через призму взгляда влюбленной, очевидно измученной жены. Именно Герда, героиня Викандер, в сущности, оказывается здесь протагонистом — это она страдает от нереализованности в начале фильма, она впервые одевает мужа в женские одежды, она же потом переживает трагедию примирения с его преображением.
Сама Лили/Эйнар так и остается для Хупера терра инкогнита — хрупким, беспокойным, загадочным существом, которому в равной степени, стараниями артиста Редмэйна, идут и костюм, и платье с шелковыми шарфиками. Ее внутренняя драма никак не выражается на уровне языка кино. (Да и способен ли что-то всерьез транслировать посконный словарь выбранного Хупером жанра костюмной ЖЗЛ?) Поэтому драму остается лишь озвучивать диалогами — а вербализация столь тонких материй неизбежно оборачивается смехотворной банальностью. Как бы Хупер ни отвлекал опрятностью постановки, трудно забыть, что вообще-то, главному герою этого фильма отрезают член. Итог этого предприятия неизбежно становится облегчением не столько для него, сколько для всех остальных, включая зрителей. По большому счету,Том Хупер снял фильм про обузу.
«13 часов: Тайные солдаты Бенгази» (13 Hours: The Secret Soldiers of Benghazi)
Режиссер — Майкл Бэй
Бывший «морской котик», а теперь контрактник в подчиняющейся ЦРУ элитной охранной фирме Annex Джек Сильва (раскачавшийся до неузнаваемости Джон Красински из американской версии «Офиса») прибывает служить в ливийский Бенгази. Будущие коллеги — такие же бородатые стреляные качки с опытом горячих точек — принимают новичка как родного, сразу предупреждая: «Здесь хороших от плохих парней не отличить». Что и подтверждается, когда на диппредставительства, которые охраняет Annex, начнется массированная атака боевиков — действие происходит в 2012-м, и даже если зритель не следит за международной политикой, он должен понимать, что смотрит фильм Майкла Бэя, а значит, бомбардировка громогласным экшеном может случиться в любую минуту.
Майкл Бэй, режиссер с 5-миллиардным кассовым резюме и портфолио, включающим «Трансформеров» и «Скалу», никогда не отличался вниманием к нюансам. В «13 часах» жертвой его прямолинейных методов становится политическая неоднозначность событий в Ливии начала 2010-х, которую не подменить никакими документальными вставками о незавидной участи Каддафи. Бэй хотя и любит американский флаг в кадре, показательно аполитичен — и сразу занимает позицию простых вояк-патриотов, не только оказавшихся на передовой в стране, до которой нормальному американцу нет дела, но еще и раз за разом подставляемых собственным начальством. Подлинным злодеем здесь выступает шеф регионального бюро ЦРУ (Дэвид Костабайл), трус и бюрократ.
Впрочем, Бэй не даст зрителю как следует поразмыслить ни о противоречиях американской внешней политики, ни о ничтожестве штабных крыс. Его фильм из кожи вон лезет, чтобы поскорее перейти к главному фетишу своего режиссера — суматошному, агрессивно смонтированному и борзовато снятому экшену, грохочущей индустриальной симфонии перестрелок, взрывов и скрежета техники. Это война, снятая со сладострастием порнографа, который не упустит ни одной шокирующей детали, ни одной свистящей пули, ни одной оторванной конечности. В таком бою Бэю и правда нет равных — «13 часов» провоцируют мгновенный выброс адреналина и тестостерона. Насколько этот лобовой, брезгующий любой позицией, кроме сочувствия рядовому убийце в военной форме, подход уместен в современном мире — большой вопрос, но у противников всего американского только что появилась новая красная тряпка.
«Кунг-фу Панда 3» (Kung Fu Panda 3)
Режиссеры — Дженнифер Ю, Алессандро Карлони
Бесконечно одаренный — и столь же не похожий на классические образцы для подражания — герой-аутсайдер, уже не раз спасавший обывателей от сил зла, стоит на грани большого открытия. Только что выяснилось, что он не сирота — и пришло время искать своих: семью, соплеменников, компанию. Но и тех, с кем вырос, тоже не стоит забывать, а все счастливые семьи, вопреки классику, уникальны — что наш протагонист мучительно усвоит в схватке с угрожающим всей вселенной олицетворением насилия. Главный герой — панда.
Надо отдать франшизе «Кунг Фу Панда» должное — к третьему фильму ее герой, первый в истории бамбуковых медведей мастер кунг-фу По ухитрился повзрослеть. Его приключения все меньше стесняются поднимать серьезные проблемы: смертность, отчуждение, эгоизм. Кроме того, триквел — первое кино в этом сериале, которое действительно передает дух боевых искусств, укладываясь в традиционные для классических гонконгских кунг-фу фильмов сюжетные схемы. Время от времени здесь, конечно, приходится терпеть смехотворного быка-злодея, детсадовские гэги и много панда-умиления — но это не самый вредный инфантилизм на свете.