Сам себе авторитет «Древние укры», непобедимые воины и муравьи-золотодобытчики в «Истории» Геродота

«Отец истории» Геродот, родившийся 2500 лет назад, оставил в наследие исторический трактат, правдоподобность которого порой вызывает сомнения. Был ли на территории Полтавщины древний мегаполис? Как персы строили понтонные мосты и рекрутировали воинов от Ливии до черноморских степей? Откуда в Индии мохнатые золотоносные муравьи? «Лента.ру» разбирается в том, за что, почему и насколько обоснованно критиковали автора «Истории».

О нем самом известно крайне мало. Родился в Галикарнасе (нынешний турецкий Бодрум) в 484 году до нашей эры. В юности принял участие в политической борьбе. Неудачно — был изгнан из города. Много странствовал, в том числе по Персидской империи, написал фундаментальное сочинение о войнах греков с персами под названием «История».

Вокруг этого эпохального труда в ученом мире было много споров. Как отмечал еще А.И. Немировский, уже античные авторы видели в Геродоте не «отца истории», а «отца лжи». Плутарх, например, посвятил ему отдельный трактат под красноречивым названием «О злокозненности Геродота». С ним солидаризовались многие европейские историки нового и даже новейшего времени.

Смогли

«История» Геродота — единственный античный источник, описывающий плавание финикийцев вокруг Африки, организованное в VI веке до нашей эры египетским фараоном Нехо II. Британский египтолог Алан Ллойд (Alan Lloyd) утверждает, что этого не было. Логика простая — за два с половиной года финикийцы прошли 30 тысяч километров, то есть совершили самое длинное плавание в человеческой истории до времен Магеллана.

Ллойд уверен, что организация подобной экспедиции сомнительна: «С психологической точки зрения такое просто невозможно для любого фараона, сколь угодно любознательного, по той простой причине, что это потребовало бы резкого отступления от традиционного египетского образа мысли».

При этом Геродот недвусмысленно, хотя и с недоверием сообщает, что «во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне». Так и будет, если обогнуть Африку. Ллойд полагает, что тут нет ничего удивительного, поскольку греки времен Геродота уже знали, что Земля шарообразна.

Однако современная наука говорит: до Геродота лишь отдельные мыслители высказывались в пользу шарообразности Земли, а господствующей точкой зрения была теория плоской суши.

Мегаполис в Бельске

Древнегреческий историк описывает город Гелон в земле светлоглазых и рыжих скифов-будинов как поистине огромный: длина его стен достигала 22-26 километров. Это в десять раз длиннее стен Кремля и даже больше, чем стена, возведенная вокруг Парижа в XVIII веке. О Вавилоне вообще говорить не приходится. Неудивительно, что многие считали этот эпизод «Истории» вопиющим преувеличением.

Как обнаружилось в ходе раскопок советских археологов в XX веке, длина стен Бельского городища (Полтавщина) действительно достигала 26 километров, а площадь поселения — почти 49 квадратных километров. Трудно проверить остальные утверждения древнего историка о впечатляющей деревянной архитектуре и святилищах скифов-будинов, но как минимум масштабы их городов Геродот явно не переоценил.

Персидские фантазии

Наиболее сильные удары по описанию галикарнасцем греко-персидских войн — главному предмету его повествования — нанес в XIX веке немец Ганс Дельбрюк (Hans Delbrück), беспощадно показавший, что почти все сведения Геродота — вымысел.

Дельбрюк был профессиональным военным, пытавшимся избавить историю от дилетантов — тех, кто верит «букве», игнорируя явную практическую невозможность того, о чем повествует тот или иной древний источник. Он считал, что победа в войне возможна исключительно за счет большого численного перевеса, поэтому рассказы об Александре Македонском, сокрушавшем персов в десятки раз меньшими силами, его не устраивали. На пути деконструкции этого «мифа» он прошелся и по «Истории».

По свидетельству Геродота, Ксеркс в 480 году до нашей эры привел в Грецию самую многочисленную в древнем мире армию — 1,78 миллиона воинов с 1200 триерами и 3 тысячами вспомогательных кораблей. Дельбрюк беспощаден: снабжение такой армии в те времена было невозможно. Персидский флот, отмечает он, в таком случае должен был располагать сотнями тысяч моряков, то есть по личному составу превосходить многие флоты XX века.

Максимум, по его мнению, доступный логистике того времени, — армия в 60-80 тысяч человек. Соответственно, все рассказы Геродота про призывников от Ливии до Инда — «чистая фантазия, совершенно немыслимая в действительности».

Однако на барельефах Ахеменидов показаны солдаты разных этносов, с разным вооружением. Именно так, как рассказывает Геродот.

Кроме того, если исходить из представления о малочисленности персидской армии (30-80 тысяч человек), якобы не слишком превосходящей общеэллинские силы, совершенно непонятно, почему афиняне и их союзники даже не пытались сражаться с персами на суше, тут же уйдя морем на острова. Почему они бросили крепостные стены? Объяснить это в рамках концепции Дельбрюка решительно невозможно.

Между тем все греческие источники в вопросе численности армии персов чрезвычайно близки к Геродоту. Эсхил, участник Саламинского сражения, как и галикарнасец, пишет о 1200 боевых кораблях персов. Его «Персов» 472 года до нашей эры читали те, кто с ними дрался, — вряд ли их можно было обмануть.

Займемся расчетами. Родной город Геродота — Галикарнас — был чрезвычайно мал, однако выставил и смог снабжать пять триер (не менее 1000 человек экипажа). Афинских триер, по разным источникам, было 180 (после войны — 200). Без 170 гребцов триера с места не сдвинется, значит личный состав — это десятки тысяч человек. И если столько выставили Афины, то весь антиперсидский союз (примерно еще столько же) смог собрать в свой флот больше 70 тысяч человек. Очевидно, с выводом о невозможности снабжения таких сил, собранных в одном месте, что-то не так.

А что же персидский флот? Сама карта Саламина показывает, что греки оборонялись, выбирая позицию, которая бессмысленна, если противник не превосходит по численности в разы. То есть если у эллинов достоверно было более 300 триер, то у персов их было намного больше. При любой оценке персидский флот располагал гораздо более чем 100 тысячами моряков, что ставит крест на всех аргументах Дельбрюка.

Мосты, которых не было

Одно из самых странных мест «Истории» — описание двух колоссальных мостов через пролив. Анализ, проведенный профессиональными военными на берегах Дарданелл, где Ксеркс возвел сразу два моста, дает однозначный результат: ни один из них не мог быть короче двух километров, а быть может, достигал и трех. Это не просто ставит их в ряд крупнейших в истории человечества (сегодня мост через этот пролив лишь планируется), но и поднимает вопрос о пределах технических возможностей Древнего мира. Согласно Геродоту, на понтоны для моста потребовалось 674 боевых корабля, поставленных бок о бок и связанных огромными канатами.

Определенно, все это не имело никакого смысла, будь персидская армия как в описании Дельбрюка. На самый малый из кораблей, использовавшихся в качестве понтонов моста, можно было посадить 50 человек. 674 таких судна переправили бы даже двухсоттысячную армию за десяток рейсов, то есть за сутки. На деле у персов было больше трех тысяч судов, на которые можно было посадить 200 тысяч человек и вовсе за один рейс. Зачем строить два моста через море, лишая себя семи сотен кораблей, если есть возможность перевезти всю армию за сутки? Зачем для небольшой армии вообще нужны два моста? И почему по двум параллельным мостам, согласно Геродоту, персы переходили проливы практически неделю?

Ответы на все эти вопросы довольно просты: персы были вполне разумными людьми и знали, что морские перевозки быстрее и дешевле пешего марша. И первая попытка завоевания Афин в 490 году до нашей эры прошла именно по этому сценарию. Тогда 600 персидских кораблей быстро доставили персидскую армию морем в Аттику — что чуть труднее, чем преодоление пролива в 4 километра шириной. Причем и по древним, и по современным оценкам десант не менее чем в 2,5 раза превосходил греков по численности.

Трудно представить себе, чтобы Ксеркс, считавший, что его огромный флот доминирует на море, не захотел бы воспользоваться этим путем. Но у персидского правителя просто не было другого выхода: армия, приведенная им, была так многочисленна, что ее переброска без двух крупнейших в тогдашнем мире мостов была нереальна. В полном соответствии с Геродотом.

В целом современные историки в этом споре скорее на стороне Геродота — мало кто сейчас пытается защищать концепцию «малочисленных персов».

Пионеры-корабелы

Геродот лишь бегло описывает конструкцию триер и других кораблей своего времени, однако упоминает впечатляющую скорость перемещения по морю и то, что они не тонули даже после разрушения.

Все это военным историкам долго казалось сомнительными. Безбалластные однокорпусные корабли не могут ходить по морю, да и само судно, где три ряда гребцов работают один над другим, выглядит совершенно невероятным. Ведь третьему ряду, чтобы доставать до воды, нужны очень длинные и тяжелые весла, к тому же им мешали бы весла нижних рядов.

Логичную и стройную картину «испортили» инженер Джон Коатс (John Coates) и историк Джон Моррисон (John Morrison). В 1980-х на основании данных, полученных при раскопках на пирейских верфях, они построили грубоватую копию триеры — «Олимпию». С неподготовленным экипажем из современных добровольцев она разгонялась до 17 километров в час.

Архитектура этого корабля настолько отличается от европейской, что сравнение с галерами Нового времени не имеет смысла. У триер был очень легкий корпус-полумонокок весом всего 40 тонн, а ряды гребцов располагались уступом наружу, что повышало мореходность даже без балласта. Тот же уступ не позволял веслам мешать друг другу. На каждом весле был лишь один человек, а это резко повышало КПД.

По скорости европейские суда догнали триеры лишь в Новое время, а по маневренности (не зависящей от направления ветра) вообще к XIX веку — причем окончательно лишь с изобретением парохода.

Сандалии–скороходы

В «Истории» много моментов, выглядящих, мягко говоря, неправдоподобными. Например, рассказ о древнегреческих бегунах. По Геродоту, «суточный бегун» (hemerodrome) Фидиппид донес весть из Афин до Спарты, пробежав за сутки 238-246 километров по горным дорогам, а затем с ответом отправился обратно. Хотя Геродот не освещает его дальнейшую судьбу, не исключено, что гонец и обратный путь преодолевал бегом.

Когда в Европе возродили Олимпийские игры, их организаторы не были столь отважны, чтобы исходя из этой истории, считавшейся тогда чистой фантастикой, назначить максимальную дистанцию бега. Поэтому за основу был взят легендарный эпизод про Марафон с его многократно меньшим километражом.

Теперь взгляд науки на все это изменился. Во-первых, приобретенный опыт бега на длинные дистанции (тот же марафон) показал, что человек вовсе не умирает через 40 километров. Во-вторых, этнографы описали племена охотников, без остановки пробегающих более 200 километров.

Несколько офицеров британских ВВС в 1982 году прибыли в Грецию, чтобы проверить рассказ Геродота. Трое из пятерых даже добежали до конца, хотя, конечно, не так быстро, как профессиональный бегун V века до нашей эры. И возник ежегодный Спартатлон — соревнование, в котором наши убедительно демонстрируют реальность древнегреческих «сказок».

Врет как очевидец

Конечно, Геродот много записывал со слов очевидцев, а их творческая фантазия во все времена способна на многое. Так в «Истории» возникли покрытые мехом муравьи-золотодобытчики величиной с лисицу, обитавшие на северной окраине индийских владений Персидской империи. Местные жители якобы промышляли вынесенным ими на поверхность земли золотым песком.

При всей анекдотичности этого сюжета, он не вполне неверен. Во второй половине XX века Мишель Пессель (Michel Peissel) установил, что в указанной Геродотом местности до самого недавнего времени в золотодобыче действительно использовались животные — причем именно покрытые мехом. Правда не муравьи, а сурки. Роя ходы, они выбрасывали на поверхность земли самый легкий грунт, а в том районе это был золотоносный песок.

Как замечает Пессель, на персидском «горный муравей» и «сурок» звучали одинаково, да и образ жизни гималайских сурков (подземные колонии) может произвести на не видевшего их человека впечатление, что это общественные животные. Так что путаница вполне объяснима.

Большинство историй Геродота о греко-персидских войнах отрицалось по одной схеме — этого не может быть, потому что этого «совершенно очевидно» не может быть никогда. Но оценивая события далекого прошлого, не следует исходить только из собственного опыта. Значительную часть той энергии, которую современный человек тратит на разработку новых айфонов, древние люди направляли слегка в другое русло. Тезис «они не могли» часто выдвигают, забывая, что и до нашей эры Homo sapiens мало чем отличался от нас сегодняшних.