«Здесь жесткости не приемлют» Рассказ россиянки, переехавшей в Бразилию

Редкий российский турист долетает до Бразилии: очень долгий путь и дорогие авиабилеты останавливают многих желающих полюбоваться на Ипанему и статую Христа-Искупителя. Россиянка Галина Орехова тоже вряд ли думала, что очутится здесь, да еще и задержится надолго. Она рассказала «Ленте.ру», как живется в городе Жоинвиле (штат Санта-Катарина).

Ровно десять лет назад Жоинвиль, небольшой город на юге Бразилии, попал на балетную карту мира. Ныне покойному знаменитому танцовщику Александру Богатыреву пришла в голову мысль открыть в Бразилии школу Большого театра. Инициативу подхватили и воплотили в жизнь легендарный балетмейстер Владимир Васильев и губернатор штата Санта-Катарина Луис Энрике да Силвейра. Сегодня в школе обучаются классическому балету и современному танцу 260 детей практически из всех штатов Бразилии (и еще нескольких стран Латинской Америки). Проект ориентирован на поиск и воспитание талантов. Большинство учеников школы — выходцы из беднейших слоев населения, почти все (95 процентов) обучаются бесплатно. На спектаклях школы за десять лет ее существования побывали более 300 тысяч бразильцев. Выпускников принимают на работу в балетные труппы лучших театров мира.

А теперь о том, какое отношение все это имеет к нашей героине.

Искусство и случайности

В России я жила в Санкт-Петербурге. С 17 лет работала в Мариинском театре. Начинала с ученицы портнихи. За 40 лет стажа выросла в достаточно хорошего мастера по костюмам (говорю, отбросив ложную скромность).

В Бразилию попала совершенно случайно (хотя, говорят, ничего случайного не бывает). Дочка вышла замуж за бразильца. Два года они провели в Европе, во Франции, но потом решили поехать сюда, потому что у мужа дочки здесь мама, папа и так далее. Я, конечно, в глубине души мечтала побывать у них в гостях, посмотреть страну. И вдруг однажды на работе услышала случайный разговор по телефону: мол, Большой театр ищет человека, готового поехать в Бразилию, заниматься костюмами для постановки «Щелкунчика» под руководством Владимира Васильева. С Большим театром у меня был опыт сотрудничества. Как я поняла, в Мариинке мне об этой вакансии не сказали (хотя и знали, что у меня дочка в Бразилии), потому что не хотели терять надежного сотрудника. Но это потом, а в тот момент я чуть ли не вырвала трубку у человека из рук и стала выяснять подробности. Так вот все и сложилось.

Теперь я — художник по костюмам школы Большого театра в Бразилии. Живу тут уже третий год. Мне очень нравится, правда.

Язык до Рио доведет

К сожалению, я английский вообще ни бум-бум. Но когда мои дети повыходили замуж за иностранцев, записалась на курсы: один зять говорит по-испански, другой — по-португальски. И английский у меня как-то не пошел — вот не идет, и все. А потом мне зять говорит: а зачем тебе английский? Учи, говорит, португальский, потому что они с испанским похожи. Ну я и взялась за португальский — еще не зная, что перееду, за год до этого. Было трудно, потому что я работаю с восьми до восьми, а потом еще учеба — тяжко. В итоге приехала сюда с некими азами — грамматическими основами, транскрипциями, ассоциациями. В общем, реальными знаниями это нельзя было назвать.

Из мороза в лето

Честно говоря, я не знала, что меня ждет, с чем я столкнусь. Мне просто было очень интересно и совсем не страшно — я вообще авантюрист по натуре.

Конечно, поразила жара. Опять же — ко всему привыкаешь; но первый год было очень тяжело. Я приехала сюда в феврале, в Питере и Москве были жуткие морозы под минус сорок, а с трапа сошла — тут сорок жары. Почти 80 градусов перепад, после двух дней в пути!

Как разлюбить макароны с сыром

В течение первого года скинула, наверное, килограмм десять. Поначалу пыталась питаться так, как привыкла, но это здесь неприемлемо вообще. Невозможно есть макароны с сыром, с маслом — это слишком тяжело, организм просто не выдерживает. Нужно больше овощей, зелени, я сейчас к этому привыкла, и мне это очень нравится.

Чуждый нам ритм

Очень довольна, что живу в трех минутах ходьбы от работы. В Питере ехала полтора часа в один конец, полтора часа в другой по пробкам — сильно выматывало. Получается, что здесь у меня вернулись ежедневные три часа из жизни, которые в родном городе убивала дорога. Меня это очень, очень бодрит.

Здесь вообще все более спокойно, нет такой напряженки, как у нас, и, соответственно, люди другие — очень приветливые, очень радушные. Вот сравнить даже если не с Россией, а с Францией: когда туда приехала, заметила, что там ужасно не любят иностранцев и всячески это показывают — в магазине, транспорте, неважно где. Здесь, в Бразилии, наоборот: все тебя встречают с распростертыми объятиями.

Но то, что они никуда не торопятся, это факт. Им некуда торопиться. Думаю, это изначально обусловлено климатом. Ведь привычка спешить передается генетически: в холодной стране не поторопишься с работой, с посадкой зерновых, например, — и все, будешь жить впроголодь. А сколько у нас было войн — мы привыкли воевать, обороняться, защищаться. Тут этого нет, практически не было никаких войн.

Однажды я очки заказывала, подъехала к салону оптики на такси (тогда еще машины у меня не было). И спрашиваю таксиста, сколько он может меня подождать. Да сколько угодно, говорит. Спрашиваю в салоне — сколько времени понадобится, чтобы мне получить эти очки? Говорят: 15 минут. В итоге — полтора часа. Я возмущаюсь: девушка, вы же мне сказали — 15 минут. Та ответила чисто по-бразильски: ну, у вас же две линзы! 15 минут — это такое абстрактное понятие, а не конкретное время. Подобный ответ следует понимать так: «будет готово сегодня». Все хорошо, все замечательно, сегодня не успели — завтра сделаем, какая разница.

Бразильские коллеги

Первый год некоторые рабочие моменты меня страшно бесили. Я не понимала, ну как так можно: вот швее, например, осталось дострочить 10 сантиметров, это же две минуты. Но ее рабочий день закончился, она иголку воткнула и ушла. Я же планирую сделать за рабочее время определенную работу. Если не успеваю — задерживаюсь.

Скажи агрессии «нет»

Здесь я не встречала бытовой, повседневной агрессии. Нашим людям это свойственно даже в семье: мы агрессивные по отношению друг к другу, к детям. Здесь я иначе взглянула на вещи, которые раньше не замечала. В Бразилии я осознала, что мы ведем себя немножко неправильно по отношению даже к своим родным. Здесь такого нет, хотя и тут тоже свои перегибы.

Например, пошла я как-то в бассейн. Там много детей, и им позволено все, что угодно, никто им не делает замечаний. Я по привычке даже шлепнула одного мальчика по попе — не ударила, а хлопнула по мокрым плавкам. Он не давал выйти из бассейна, передо мной прыгал, я сделала это не в сердцах, а с улыбкой, чтобы он понял, что шалит. Для него это был такой шок, у них это вообще неприемлемо. Когда я увидела его глаза, когда он ко мне повернулся, я поняла, что я очень сильно ошиблась, что он сейчас пожалуется своим родителям и дело может вообще дойти до суда. Но все обошлось — может, где-то в глубине души он понял, что делает не то что-то, действительно шалит.

Отцы и дети

Бразильцы вообще совсем по-другому воспитывают детей. Здесь в 20 лет человек еще ребенок. Ему 25, 30 лет — а он все еще ребенок в семье. Если у него есть своя семья и дети, он все равно ребенок. У нас не так. Сыну моему 23 года, у него уже двое детей, и когда первый ребенок родился — все, он отец семейства, мужчина.

Здесь даже если на день рождения идут мама, папа и ребенок — с собой берут няню. Зачем эта няня там? Вообще непонятно.

Когда за державу обидно, а когда — нет

То, что местные видят про Россию по телевизору, чаще всего идет через Америку, поэтому многие считают, что Россия — это очень мощный агрессор. Но думаю, что не все осмеливаются сказать это в глаза. С кем-то беседуешь о политике и понимаешь: да, они считают, что мы напали на тех, на тех. У них есть это ощущение. Я говорю: ты хочешь войны? Нет. Вот и я не хочу точно так же, вся моя семья, все мои близкие, мы не хотим этого. А то, что происходит, — это же не наши игры, мы простые люди, где-то там что-то происходит, никто не знает правды. И все с этим согласны. Но тем не менее повторюсь, у них есть такое ощущение, что Россия — это агрессор.

У нас в школе воспринимают Россию иначе, через призму культуры. Это же школа русского балета. Ученики все мечтают побывать в России. Попасть туда, жить, работать. Другой вопрос, что они ее себе не очень хорошо представляют. Многие учащиеся уже уехали отсюда в Россию: в Большом танцуют несколько человек из этой школы, в Казани у нас девочка танцует и очень довольна. Она там прима, молодец девочка, очень талантливая.

А что касается людей на улице, многие понятия не имеют, что такое Россия, где она находится, кто там живет. Вот я еду в такси, например, и водитель начинает разговор:

— Ты откуда?
— Из России.
— Москва?
— Нет, Санкт-Петербург.
— А-а-а, Германия.

Думаю, конечно, есть те, кто более тщательно изучают историю, географию. Но в основном люди просто не задумываются о таких вещах, как другие страны.

Жизнь как праздник

Здесь, я так поняла, вообще мало читают. Местных интересуют прежде всего развлечения — поесть, повеселиться, потанцевать. Все очень легкие, ничем не озабоченные. У нас ведь исторически сложилось, что надо тревожиться о будущем: летом не позаботишься о пропитании — зимой будешь с голода умирать. Здесь не надо об этом думать, круглый год все растет само. Не нужно думать о том, как обогревать свое жилище, заготовки какие-то делать.

Они не привыкли в принципе заботиться о завтрашнем дне. Крыша над головой есть — и отлично. А нет крыши, да и пофиг, не пропадешь. Главное, чтобы змея не заползла.

Сапоги и традиции

Помню, как мальчик-ученик принес сапоги, в которых танцевал, и поставил на стол. Я ему сказала: может, ты себе еще на голову наденешь эти сапоги? Потом смотрю, у них вся обувь стоит всегда на столах. Не ставят на пол, опасно: утром туда сунешь ногу, а там змея.

У них и весь мусор приподнят над полом, не стоит на земле, и все эти корзины для мусора — на высокой ножке. Тоже потом смекнула почему. В городе, конечно, не встретишь змей, но за городом — вполне. Моя дочка живет в загородном доме неподалеку от леса, и там, бывает, приползают. Чтобы не привлекать змей, весь мусор подвешивают.

Бразильские эмоции

Здесь жесткости не приемлют. У нас же как: прошел мимо, быстренько высказался и пошел дальше, и никто не заметил. А они все как дети — очень ранимые, очень обидчивые. Первое время, когда я с ними работала, они у меня плакали. Они не привыкли к тому, что кто-то что-то требует. Говорю работнице: ты когда начинаешь вообще что-то делать, ты думаешь, что у тебя должно получиться или не думаешь? Нужно же понимать, зачем ты делаешь, а не просто так строчить. Она сидит и плачет, как ребенок. Потом я уже поняла, что нельзя с ними так — ничего не добьюсь, если буду ругать.

Проза жизни

Цена жилья сильно зависит от района. Если в центре нашего города квартиру с одной спальней снять, то это около двух тысяч реалов (где-то 40 тысяч рублей). Но это в центре, а если подальше — дешевле.

Мои снимают большой дом за 2200 или 2500 реалов, но у них огромная площадь и два этажа. Снимают они не в центре, там прекрасный воздух, природа. Но и комары опасные. Дети хотели второго ребенка, однако из-за этого вируса Зика, который комарами передается, решили пока подождать. Этот вирус опасен для беременных — дети рождаются с жуткими отклонениями, происходит какая-то мутация. Дочь посоветовалась с врачом, и он сказал: ты понимаешь какое дело, никто не знает, что будет через год- два, и никто не знает, сколько тебе придется переждать. Но опять же, в центре города этих комаров нет, так что если беременеть — нужно переезжать туда.

За свет я плачу очень много, хотя не могу сказать, что жгу лампы безбожно. Постоянно включены только холодильник и компьютер, набегает порядка 800 рублей в месяц, я считаю, это очень много.

На продукты цены примерно как в Москве.

Зато здесь практически нет расходов на транспорт. Сейчас я купила машину и не могу сказать, что очень много денег трачу на бензин: в принципе, я и не езжу никуда, до работы проще пешком дойти. Если поехать на море, то ближайший город, где есть пляж, — 40 минут езды. Но вообще бензин дороже российского. Машины также немного подороже, особенно импортные. А те, что местные производят, не того качества.

Я так понимаю, что здесь очень много богатых людей. Но есть и совсем малоимущие, и мне кажется, что их больше, чем у нас. То есть расслоение сильное. Что касается среднего класса, то, скажем так, их минимальный уровень жизни соответствует нашему максимуму. Но опять же, то, что я сказала — это не факт, это просто мое личное мнение. Вот такие выводы я смогла сделать, прожив здесь некоторое время.