Нужда Отечества Почему чиновники все чаще предлагают гражданам скидываться на ремонт и социалку

В условиях растущего бюджетного дефицита старый лозунг «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» вновь становится актуальным. Два года назад вице-премьер Ольга Голодец раскритиковала благотворителей, которые собирают деньги на то, что и так должно финансировать государство. Тогда это вызвало бурные дискуссии среди некоммерческих организаций и властных структур. Но если раньше чиновники воспринимали активность гражданского общества как неуместное вмешательство в их дела, сегодня эта ситуация, похоже, начинает им нравиться. Граждане на свои средства ремонтируют городские дороги и обустраивают дворы, закупают лекарства для больниц, содержат сиротские учреждения и дома престарелых. Не перекладывает ли государство таким образом свои обязанности на благотворителей и неравнодушных людей? К чему может привести такая политика — разбиралась «Лента.ру».

На сайте города Качканара Свердловской области висит объявление о сборе 870 тысяч рублей на лечение семилетнего мальчика Максима Гилева. Он с рождения страдает церебральным параличом. Врачи сомневались, что когда-нибудь он сможет ходить, но благодаря титаническим усилиям родных ребенок сделал первые шаги. Чтобы умение не пропало, этим летом ему требуется очередной курс реабилитации. Максима воспитывают бабушка с прабабушкой — понятно, что лишних средств в семье нет.

Вроде бы ничего странного в этой просьбе нет. За исключением одного обстоятельства: обращение опубликовано на официальном портале муниципалитета и подписано первым заместителем главы Качканарского округа В.А. Румянцевым.

«Государство таким способом пытается избавиться от своих функций, — считает председатель «Лиги защиты пациентов» Александр Саверский. — Чиновники обязаны оказать помощь мальчику за государственный счет, но почему-то предпочитают собирать деньги с простых граждан. Самое печальное, что если лет пять назад такие случаи были единичными, сейчас их вал».

Свой пост о том, что госслужащие, вместо того, чтобы развивать услуги государства, охотно подменяют их благотворительностью, Саверский разместил на своей странице в социальной сети. Однако представители Минздрава не усмотрели в ситуации каких-то перегибов.

Позже на конференции «Право на лекарство» директор департамента лекарственного обеспечения Минздрава России Елена Максимкина разъяснила позицию: «К нам приходят тысячи писем о помощи, не думайте, что нас они не затрагивают». По ее словам, чиновники, не имея возможности оперативно добыть деньги, пытаются помочь хотя бы таким способом: «Фонды для того и создаются, чтобы искать средства... Вы ведь часто становитесь свидетелем ситуации, когда мама объясняет ребенку в магазине, что эту игрушку она купить не может, так как денег нет. Так и мы».

Руководитель фонда помощи больным муковисцидозом (генетическая патология) «Кислород» Майя Сонина уверена, что у ответственных лиц в Минздраве и депутатов есть список благотворительных фондов, занимающихся теми или иными проблемами. Когда к чиновникам обращаются просители — те дают им телефоны благотворителей. Руководитель фонда «Подари жизнь» Катерина Чистякова даже выкладывала фото официального письма: подмосковные власти направляли больного ребенка в фонд, чтобы там оказали ему содействие в оплате обследования.

«И у нас такое было, — не удивляется моя собеседница. — Депутат Госдумы Мария Кожевникова обратилась к нам с просьбой приобрести антибиотик колистин для больного мальчика. Стоимость курса лечения — 300 тысяч рублей. Я не буду вспоминать, какая зарплата у депутатов. И такие перенаправления к нам от политиков уже не в первый раз. Спихивать — очень удобно».

В разгар кампании импортозамещения и тотальной экономии у региональных департаментов здравоохранения появилась новая фишка — воспитание у пациентов социальной ответственности.

«У больных муковисцидозом в легких скапливается слизь. Чтобы она не гнила, нужны хорошие антибиотики. Оригиналы, — объясняет Сонина. — Проверено, что дженерики не только не помогают, но и вызывают осложнения, их очень трудно потом лечить. Раньше с определенными усилиями, но можно было получить нужные лекарства. Сейчас проблемы, больным рассказывают об импортозамещении, напоминают, что на них и так много средств тратится, что нужно об этом помнить и быть ответственным перед страной».

Практика ненавязчивых призывов к патриотизму дает результаты. В начале января в Ростове умер 26-летний парень с прогрессирующим муковисцидозом. До последнего времени юноша был в стабильном состоянии, даже нашел удаленную работу. Но в горадминистрации кончились деньги на закупку нужного ему препарата. Писать жалобы больной не стал и родным запретил. Твердил, что доверяет своей стране. Если она не считает целесообразным больше его спасать — значит, надо это принять.

Кроме финансирования медицинских расходов, чиновники пытаются использовать народный потенциал и для других проектов. Ремонтом государственных дорог за счет средств граждан уже никого не удивишь. Этим активно занимаются, например, во Владимирской области или Владивостоке. В Омске администрация кинула клич среди жителей скинуться на празднование 300-летнего юбилея города. Минсельхоз России хочет создать фонд продовольственной помощи для бедных россиян. Вначале чиновники планировали пополнять его за счет добровольных пожертвований, однако на фоне регулярных сообщений об уничтожении санкционных гусей, яблок, сыра и грибов добрые намерения госслужащих граждане не оценили. В результате пресс-секретарь министерства Яна Перепечаева уточнила, что ведомство лишь прорабатывает механизм привлечения внебюджетных средств.

Однако приз за креативность стоит отдать администрации Челябинской области. Там пожертвования граждан решили сделать постоянными — внедрить систему самообложения. В год жителям предлагается сдавать по 100-300 рублей на решение местных проблем: ремонт тротуаров, содержание кладбищ, детских площадок и т. д. Эта возможность предусмотрена в законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», необходимо только согласовать с народом вопрос на референдуме. Власти Челябинского региона собираются устроить всеобщее голосование о самоналогах в сентябре.

«Благотворительность развращает государство, — уверен Александр Саверский. — Мы сейчас это наблюдаем во многих сегментах. Если мы говорим о закупке лекарств — тут пациент еще может побороться, обратиться в суд. А патронаж? Больной лежит дома один, а государство ему и не собирается помогать, потому как законом это не предусмотрено. Однако чиновники, отсылая людей в благотворительные фонды, иезуитствуют. Ведь по закону благотворители сейчас ничем и никому не обязаны. Сегодня захотели — помогли, завтра — нет. Задача фондов — заставить работать государство, а не работать вместо него. Иначе это бессмыслица и путь в никуда».

Правозащитники не согласны с посылом коллеги Саверского. Они сомневаются, что, перестав «закрывать дыры», заставят госмашину работать. Просто для нее перестанут существовать отдельные люди с их бедами. А если, как в советское время, о проблемах еще и запретить говорить в рамках борьбы с экстремизмом — мы снова превратимся в самую социально ответственную страну.

Однако благотворители замечают, что чиновники преувеличивают возможности некоммерческих организаций. Из-за кризиса средняя сумма пожертвований в фонды снизилась в разы. Если большие организации еще как-то крутятся, стараясь взять количеством жертвователей, то небольшие фонды, ориентированные на узкие сегменты помощи, еле-еле выживают. У «Кислорода» за последний год поступления сократились в три раза. Фонд «Вера», занимающийся помощью хосписам, в начале этого года впервые за последние десять лет получил отрицательный результат.

«Плохо, когда благотворительностью пытаются подменить социальную систему государства, — подводит итог Майя Сонина, руководитель «Кислорода». — Жертвуют часто не самые богатые граждане, которых тоже косит кризис. На Западе пожертвования в основном идут на разные медицинские исследования, разработки новых препаратов. Там нет как таковой адресной помощи, распространенной у нас. Там этим занимается государство. Есть фонды, которые прицельно занимаются исполнением желаний неизлечимо больных детей. Это "праздничная" благотворительность. Мы мечтаем, что и у нас когда-нибудь будет так же».

Не лечит, но карает

О том, почему благотворительность у нас превращается во «второй Минздрав», «Ленте.ру» рассказали руководители фондов и политологи

Екатерина Чистякова, директор фонда «Подари жизнь»

Дело в том, что в здравоохранении стало меньше денег, сократились расходы на медицину. Поэтому, действительно, мы стали чаще сталкиваться с заявками от больниц на препараты или расходные материалы, которые, казалось бы, они должны покупать за счет государственного бюджета.

Но при каждом таком запросе мы в первую очередь пытаемся разобраться, по какой причине не выделены деньги из бюджета. Мы пишем обращения в Минздрав, наши юристы анализируют закупки. Зачастую эти «дыры», которые мы вынуждены латать, потому что дети с онкологией не могут ждать, образуются из-за несовершенной системы ОМС, по которой сейчас обеспечивается медицина. Тарифы ОМС слишком низкие и просто не могут покрыть все расходы конкретной больницы. Неправильно думать, что фонд просто собирает деньги и тратит их на какие-то нужды. Одна из важных задач фонда в том числе — заставить государство работать. Но даже в самой идеальной ситуации ни в одной стране мира лечение онкологии не обходится без поддержки благотворителей.

Елена Альшанская, президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»

Участие общественного сектора в помощи — такая же нормальная вещь, как и существование частных, а не государственных магазинов. Государству выгодно, чтобы фонды множились, вовсе не потому, чтобы не выполнять своих обязательств, а для того, чтобы исчезли с рынка некачественные услуги. Мы чуть больше двадцати лет живем не при Советском Союзе. Раньше не было ни НКО, ни частного сектора. Сейчас все правила у нас только формируются. К чему придет наша страна — большой вопрос. То ли мы будем как в Европе, где основной процент социальных услуг оказывают НКО, но за государственные деньги — грубо говоря, государство выставляет задачу на торги и дает деньги тем, кто готов делать хорошо. И смотрит на результаты. Вроде бы именно такую цель ставят сегодня в рамках программы допуска на рынок услуг некоммерческого сектора. Однако в реальности пока лишь в нескольких регионах работают так, что НКО действительно имеют возможность получить государственный заказ. Это Новосибирск, Пермский край. Но, например, в ряде регионов это видят своеобразно, и на базе госучреждений там регистрируются НКО — то есть средства, которые выделялись на передачу услуг общественным организациям, себе же и забрали.

Екатерина Шульман, доцент Института общественных наук РАНХиГС

Плохо не то, что фонды пытаются подменять собой госструктуру. Плохо то, что у нас не развита страховая медицина, которая способна оказывать людям такие услуги на основании их собственных взносов. У нас государство пытается тотально контролировать все сущее и, следовательно, берет на себя функции, которые не в состоянии выполнять. Поэтому эти проблемы пытаются решать благотворительные организации. Само по себе это, разумеется, лучше, чем вообще ничего.

Беда в том, что в России государство готово снимать с себя обязательства: не лечить, не платить, а делегировать эти свои полномочия некоммерческому сектору. Но оно не готово отказываться от регуляторных и карающих функций. Поэтому, с одной стороны, наши некоммерческие организации закрывают фронт работ, которое государство выполнить не в состоянии, с другой стороны — подвергаются огромному прессингу. Буквально только что в миллиметре от виска просвистела пуля, когда по последним поправкам в закон об НКО о политической деятельности любой благотворительный фонд мог быть объявлен иностранным агентом. С большим трудом, жутким публичным шумом, написанием писем президенту удалось эту ситуацию сделать чуть менее опасной. Хотя положения нового закона все равно угрожают благотворителям: его размытые формулировки создают простор для произвола.