Фастфуд для белого медведя Как съездить в экспедицию с Майком Хорном и остаться в живых

Елена Киселева, пиар-менеджер Business Relations, и Мария Баранова, ведущая программы на радио «Московская правда», познакомились на журфаке МГУ. Обе прошли отбор в международную экспедицию знаменитого путешественника Майка Хорна: Лена отправилась с его командой на Андаманские острова, а Маша — на Северный полюс. Своими впечатлениями от этих путешествий девушки поделились на лекции, организованной в парке искусств «Музеон» проектом Trip Secrets. «Лента.ру» публикует выдержки из их выступлений.

Кто такой Майк Хорн

Елена Киселева:

Майк родился в ЮАР в 1960-е годы, через 100 лет после Амундсена. Его дневники он зачитывал до дыр, восхищался им и мечтал повторить его судьбу. Хорн четырежды занесен в Книгу рекордов Гиннесса, о его путешествиях можно рассказывать долго, поэтому я скажу лишь о некоторых. Например, на лодке без мотора, в одиночку он совершил путешествие вокруг экватора. Хорн один, без использования моторных средств, прошел по Полярному кругу — 27 месяцев зимы. Он первым начал совершать зимние экспедиции на Северный полюс. Всей своей жизнью Хорн доказывает, что невозможное возможно.

В какой-то момент он осознал, что многое сделал, и понял, что хочет делиться своими мечтами с другими. Именно это дало возможность молодым ребятам присоединиться к его путешествиям. Майк основал проект «Пангея», в рамках которого в 2008 году организовал четырехлетнюю экспедицию. Ему удалось найти спонсоров, благодаря которым молодежь смогла принимать участие в ней бесплатно. Молодые люди под его руководством отправились в путешествие по разным странам мира и участвовали в различных экологических проектах, наблюдая за тем, как человек влияет на природу.

Отбор

В глубине души у меня всегда была мечта поехать куда-то, отправиться в дальнюю экспедицию. Я решила подать заявку на участие в проекте «Пангея». Нужно было написать о себе и своем опыте. Опыта у меня было немного — какие-то подмосковные походы с папой, поэтому я многое присочинила. Тем не менее через пару месяцев пришло письмо с приглашением в отборочный лагерь, расположенный в Швейцарских Альпах. Туда я отправилась с пятнадцатью не знакомыми друг с другом участниками из разных стран.

Мария Баранова:

Наш отборочный лагерь был чуть более жестким, чем у Лены, потому что мы, в отличие от них, отправлялись не на экзотические Андаманские острова, а на Северный полюс. Самое главное испытание я, по своим ощущениям, завалила. Это был бег на время на беговой дорожке, скорость и угол наклона которой постоянно увеличивались. К тому же тест проходил в маске, которая закрывала нос и позволяла дышать только через рот. Я бежала восемь минут и показала один из худших результатов в группе.

В последний день я спала спокойнее многих, поскольку понимала, что вернусь домой, получив классный опыт. В итоге мое имя назвали восьмым. Когда уже в экспедиции я спрашивала у Майка, почему меня выбрали после проваленного теста, он спросил: «А почему ты думаешь, что завалила его? Тебя из-за него и взяли».

Оказалось, что тест был психологическим. У нас на теле находились датчики, подключенные к компьютеру и считывающие состояние нашего организма, показывающие, как мы сейчас себя чувствуем. Участник сам говорил, когда прекратить испытание. Я стала единственной, кого остановил инструктор. Выяснилось, что перед ним на экране горела цифра 95: он понимал, что еще немного, и я просто упаду. Большинство сходило с дистанции на показателе 50, некоторые — на 70. Это был вопрос воли, а для крупных экспедиций она гораздо важнее физической подготовки.

Андаманские острова

Киселева:

Андаманские острова находятся в сердце Индийского океана. О них писал еще Марко Поло — дескать, там живут маленькие человечки-каннибалы с собачьими головами, но мы, к сожалению или к счастью, их не увидели. Зато увидели шикарные пляжи и красивый мир из фильмов Кусто (он очень много там снимал, это одно из его любимых мест на Земле).

В 2004 году на Андаманских островах произошло землетрясение, которое унесло жизни многих людей и повлияло на растительный и животный мир. В наши задачи входило изучение того, как природа восстанавливается после крупного катаклизма. Наверное, самой интересной частью были подводные исследования. Из нашей группы практически никто раньше не занимался дайвингом, и нам предстояло за два дня научиться погружаться на 16 метров, чтобы изучать происходящее под водой.

Когда мы вернулись с Андаманских островов на материк, наша цель состояла в том, чтобы плыть по притоку Ганга, смотреть по сторонам и брать пробы воды для Мюнхенского университета. Как-то вечером мы с инструктором Дмитрием решили прогуляться до местной деревни. Там нам встретилась женщина, которая продавала какие-то пирожки, я захотела их купить, но у нее не оказалось сдачи, и она жестами показала нам, чтобы мы следовали за ней.

Придя в деревню, мы увидели дом, вокруг которого толпилось человек тридцать. Было непонятно, что происходит, но нашелся человек, который объяснил нам на корявом английском, что там жена поссорилась с мужем, а местные пытаются их помирить. Но вскоре все внимание местных переключилось на нас.

Мы почувствовали себя почетными гостями: нас посадили на скамейку, принесли нам еду (какой-то суп с креветками). В Индии вообще очень опасно есть у местных, потому что никогда не знаешь, из чего все это приготовлено и откуда брали воду. Но у нас не было выбора, потому что Дмитрий сказал мне: «Ешь. Ты не можешь отказаться, иначе проявишь неуважение». Суп был безумно острый, и с каждым глотком становился все солонее, так как в него падали мои слезы.

Мы справились. Потом вышел старичок с музыкальным инструментом — я тоже не удержалась и начала петь русские народные. Нам даже дали проводника, чтобы он проводил нас в лагерь. Когда мы вернулись, лицо Майка было чернее тучи. Оказалось, что у местных из загона сбежал бенгальский тигр и ходил как раз в тех местах. Нам очень повезло, что нас не съели.

Арктика

Баранова:

В тот момент, когда нас высадил в снежной пустыне «арктический кукурузник», я поняла, что это все: он вернется только через три недели. Было минус 25 — не очень холодно по меркам этого региона, но тут у меня возникли мысли о том, что голова моя действительно дурная и нужно более внимательно выбирать свои желания.

Кажется, что холод — это самое страшное в Арктике. Но страшен не он, а то, что холодно постоянно. Одно дело в минус 25-30 добежать до автобусной остановки или до метро, а другое дело при этой температуре жить, идти по восемь часов, есть, спать и делать снежные измерения. Нельзя дать себе замерзнуть. Примерно на третий день экспедиции новозеландский участник сказал, что в его понимании примерно так выглядит ад.

Был один из дней, когда промерзли все, даже наш швейцарец ростом 1 метр 90 сантиметров, которому мы говорили, что он буквально создан для Арктики. Казалось, это наш температурный рекорд. Мы добрались до большого айсберга, спрятались от ветра, достали термометры и поняли, что это самый теплый день: температура была около нуля.

Многие меня спрашивают о белых медведях. Следов было много, мы просыпались, окруженные ими, видели их вдали, но вблизи увидеть не получилось. Сначала я расстраивалась, но когда Майк рассказал про такие встречи — про то, что если медведь подошел, у тебя всего пять секунд на раздумье, подумала: может, и хорошо, что мы их видели только издали.

Что делать с медведями — большой вопрос. Существует множество инструкций о том, как поступить, если животное к вам подошло. Я их прочитала потом, и мне было очень весело, тем более что все они рассчитаны на поведение при встрече с бурыми медведями. Если у тебя есть огонь, они действительно не подходят, но покажите мне, как развести огонь в Арктике! Посветить фонарем в глаза, чтобы он убежал, — ну конечно, во время светового дня это очень поможет. Советуют шуметь, потому что от шума медведь уходит. Бурый — да, а белому очень интересно: он слышит шум и идет посмотреть, что там происходит, может, вы его зовете на обед. Мне очень нравится и гениальная рекомендация притвориться мертвым. Действительно, у бурых и рыбка есть, и ягодки, а белые сейчас голодают, и вы можете просто стать фастфудом.

Нужно устранять запахи, ведь полярные медведи чувствуют их за 70 километров. Мы чистили зубы только один раз в день, с утра, а потом снимались со стоянки и уходили — не знаю почему, но им нравится аромат ментола.

При встрече можно сделать вид, что ты большой. Медведь, прежде чем напасть, всегда сопоставляет размеры и никогда не бросится на более крупного противника. Поэтому нас учили строиться в линейку и залезать друг другу на плечи. Но если бы хищник все-таки пришел, вопрос наверняка решился бы с помощью ружья. Организация Майка защищает белых медведей, но это такая ситуация, когда либо ты, либо тебя.

Самым сложным оборудованием были сани. Они весили 50 килограммов — и у девочек, и у мальчиков. Когда с ними идешь, к этому хвостику непросто привыкнуть, он мешает, и к управлению тросом приходится приноравливаться. По ровной поверхности мы шли со скоростью три километра в час, а в зоне порошения она падала до 200-300 метров в час.

На первом торосе я плакала. У меня была одна мысль: «Какие, Маша, у тебя странные мечты, почему ты здесь?» Смотришь по сторонам и понимаешь, что такие мысли у всех. Потом привыкаешь.

Арктические экспедиции не очень разнообразны: ты идешь восемь часов в день, погода много говорить не позволяет. Можно подумать, побыть в своих мыслях — большинство городских людей об этом мечтают. Я ехала в Арктику с листом, исписанным темами, о которых стоит поразмышлять.

В итоге все жизненные вопросы я решила за первый день, в начале второго дня вспомнила всех, кого хотела, прокрутила все воспоминания, рассказала все стихи, спела все песенки, подловила себя на том, что в двадцатый раз спела гимн России, и наконец поняла, что пустота — это очень сложная штука. Остановить работу сознания невозможно, хочется думать, и оказывается, что тем для размышлений не так много.

Когда меня спрашивают, понравилось ли мне там, я отвечаю «нет». Но я точно горжусь полученным опытом и рада, что это было в моей жизни.