Где, как и почему зародилась жизнь на Земле? Почему разлив нефти — не так ужасен, как об этом говорят? Почему освоение космоса для человека — вопрос выживания? Чего больше в поведении животных — интеллекта или рефлексов? На эти и другие вопросы отвечают книги серии Primus.
В период летнего затишья, когда издательства по традиции стараются не выпускать громких новинок, приберегая их к сентябрю, в российском книгоиздании произошло событие, примерно сопоставимое с обнаружением новой формы жизни: «Книжные проекты Дмитрия Зимина» вместе с фондом «Эволюция» запустили уникальную книжную серию с уютным названием Primus. Нет, ничего общего с кухонной утварью она не имеет. В этой серии будут публиковаться дебютные научно-популярные книги российских ученых и научных журналистов.
Дебютантом считается как тот автор, который никогда не писал книг вообще, так и известный своими академическими работами ученый, пробующий перо в просветительском жанре. Беспрецедентность этого опыта на российском книжном рынке состоит в том, что Primus — проект межиздательский. Пока в нем участвуют два издательства с заметной репутацией в области научно-популярной литературы: Corpus (им мы обязаны переводами Ричарда Докинза, Уолтера Айзексона, Нила Шубина) и «Альпина нон-фикшн» (драгоценные камни в их короне — Митио Каку и Карл Саган). Предполагается, что участников будет больше.
Директор «Альпины нон-фикшн» Павел Подкосов так объяснил на презентации своевременность запуска этой серии: «Переводного научпопа выходит много. Имена Митио Каку или Ричарда Докинза сами себя продают, надо только найти хорошего переводчика. С русскими авторами издательские риски намного выше. И поэтому нашему автору труднее пробиться к издательскому сердцу. Серия Primus позволит им выйти из тени».
И стоит признать, что «выход из тени» авторов-дебютантов Primus’а производит сильное и приятное впечатление.
Михаил Никитин «Происхождение жизни. От туманности до клетки» (серия Primus, изд-во «Альпина нон-фикшн»)
Не секрет, что научно-популярных книг на русском языке (в основном, конечно, переводных) выходит великое множество. Особенно для детей, но и для взрослых тоже. И многие из них построены примерно так: автор ставит целью перелить в читательский ум и память некоторый объем фактов (он зависит от толщины книги и возраста потенциального читателя) по заданной теме и успешно или не очень ее достигает. Если человеку повезло не сникнуть в середине чтения и благополучно добраться до финала, он еще некоторое время может козырять перед друзьями и знакомыми псевдоглубокими познаниями в области жизни микробов или устройства Вселенной, а после с чистой совестью о них забыть, поскольку сведения эти отвлеченны, разрозненны и ни для чего другого не нужны.
Так вот книга Михаила Никитина — биолога, научного сотрудника отдела эволюционной биохимии НИИ физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского — «Происхождение жизни» являет собой блистательный, достойный всяческого почитания и подражания пример того, когда каждое лыко в строку, каждый факт, сведение, формула или цифра попали в книгу не потому, что вот тут обычно принято сообщать о расстоянии от Земли до Луны или почему Плутон — не планета (нам вообще-то для разговора это не нужно, но раз уж зашла речь, можно и упомянуть), а потому что все они без исключения важны для дальнейшего хода рассуждения и увязаны в безупречную логическую цепочку.
Собственно, книга так и устроена. Михаил Никитин начинает буквально с того момента, когда Земля была раскаленным шариком — со строения Солнечной системы и описания планет земного типа (Земля, Венера, Марс), а далее, рассмотрев различные теории объяснения зарождения живого из неживого, заканчивает размышлением об альтернативной биохимии и водно-углеродном шовинизме (условно говоря, это когда ученые могут не заметить жизнь на другой планете только потому, что она не похожа на земную), о вреде экологических катастроф (по мнению автора, преувеличенном) и о скорой (по космическим меркам) гибели земной биосферы и необходимости отправиться на поиск и освоение других планет. Не чтобы козырнуть познаниями в смежных областях, а потому, что без них это была бы очередная любопытная, но не более, популяризаторская книжка. А с ними — труд с претензией на философичность. Без всякой иронии.
Перед нами не только полноценный научный детектив по форме (дано: происхождение жизни на земле; улики: перебираемся от одной к другой, отметая ложные; ответ: не скажу — а то читать неинтересно будет), но и по воздействию на читательское сознание. Это очень плотная, насыщенная и информативная книга, автор которой только и делает, что задает неудобнейшие в своей банальности вопросы и отыскивает на них парадоксальные ответы. Эффект — потрясающий. Вспоминать химические элементы и разбираться в формулах хочется даже гуманитарию.
Борис Жуков «Введение в поведение. История наук о том, что движет животными и как их правильно понимать» (серия Primus, изд-во Corpus)
Книга Бориса Жукова — выпускника биологического факультета МГУ и известного научного журналиста — более компактная и традиционная по форме, но не менее любопытная, и не только потому, что в последнее время так актуален вопрос, насколько далеко человек ушел от животных и кто (или что) на самом деле управляет нашим поведением (по последним данным, даже мозг частенько обманывает своего владельца). Не будем антропоцентричными — жизнь и поведение волков, обезьян или мух-журчалок интересны нам не меньше, тем более что по гамбургскому счету человек совсем недавно начал приближаться к пониманию поведения животного.
Конечно, не будем сбрасывать со счетов древнейшую историю написания бестиариев и прочих «Физиологов», о которых автор в книге, разумеется, упоминает. Но они все же ставили перед собой другие задачи — это были скорее развернутые метафоры. В них рассказывалось, например, что «кошки в жару лижут жаб или змей и тем утоляют жажду, но при этом сами становятся ядовитыми. Или что змеи спасаются от заклинателей следующим образом: они ложатся одним ухом на землю, а другое затыкают кончиком своего хвоста — и благодаря этому не слышат гипнотической мелодии. В любом средневековом бестиарии обязательно фигурировал лев — и непременно сообщались три его важнейшие особенности: что он спит с открытыми глазами, что во время движения он заметает хвостом следы и что львята рождаются мертвыми и остаются такими до третьего дня, когда в логово приходит лев-отец, дует им в мордочки и вдувает в них жизнь…» Авторы таких собраний в первую очередь предлагали своим читателям научиться распознавать божественный промысел в явлениях живой природы, а не сосредоточиться на рационе какого-нибудь ежа.
Но источник забылся, а информация оказалась очень живучей. Например, расхожее представление о том, что ежик делает запасы на зиму и носит в норку грибы и яблоки, наколов их на иголки, пошла от «Естественной истории» Плиния Старшего. А невымышленные ежи едят в основном насекомых, фрукты тоже любят, но уж точно не носят их на иголках.
Впрочем, уже вполне близкие к нам биологи Бюффон и Линней тоже регулярно жертвовали фактами в пользу занимательности и могли на полном серьезе доказывать, что ласточки зимуют на дне.
Книга Бориса Жукова посвящена истории изучения поведения животных, и к современным исследователям он относится не менее критически, чем к древним: «Несмотря на впечатляющие успехи, науке о поведении как целому до сих пор не удается полностью избавиться от необходимости выбирать между механицизмом и антропоморфизмом (как мы помним, сей небогатый выбор стоял перед ней на протяжении всей ее истории). Методологический подход, нащупанный к 30-м годам прошлого века основателями этологии, позволил им в значительной мере снять эту дихотомию в изучении поведения видоспецифичного и вообще имеющего определенную форму. Но дальше найденная ими узкая и скользкая тропка оборвалась, потерявшись среди ошеломляющего многообразия поведения индивидуального. Распространить успех этологии на всю науку о поведении могла бы новая, еще более глубокая и фундаментальная теория, которая позволила бы взглянуть на разнообразные поведенческие феномены с единых позиций (вероятно, включив в себя концепцию Лоренца — Тинбергена в качестве частного случая). Пока, однако, не видно даже попыток создания такой теории».
Но все же ужасно любопытно прочесть, почему такие громоздкие и неудобные штуки, как хвост павлина или рога оленя, не просто не мешают, но даже помогают им в ходе эволюции, сколько слов способна выучить обезьяна и почему кошка бросает рыбу через плечо.