На энтузиазме и санкциях За счет чего выживают российские фермеры

Недавно полицейские пресекли так называемый тракторный марш кубанских фермеров, задумавших добраться до Москвы и рассказать президенту России о своих бедах — попытках рейдерских захватов земли и коррупции. «Лента.ру» выяснила, что еще мешает российским земледельцам разводить коров и коз, варить сыр и выращивать овощи, а также расспросила о влиянии войны санкций на их бизнес.

Прикрепиться к земле

В мае на Кубани появился первый в России омбудсмен по защите прав фермеров, что само по себе говорит о масштабах бедственного положения этой категории в хлебосольном регионе. Управляющий партнер компании «Николаев и сыновья» (вино и сыры «Лефкадии») Михаил Николаев рассказал «Ленте.ру», что у него возникли проблемы с оформлением земли после покупки расположенного в Краснодарском крае винодельческого хозяйства «Саук-Дере»: «Выяснилось, что земля, на которой расположены постройки, была неправильно приватизирована еще в 1990-е, при преобразовании ФГУП в акционерное общество. В результате она юридически перешла в краевую собственность. А купить либо арендовать ее местные власти нам не позволяют». По его словам, примерно год сельхозфирма безуспешно пытается добиться ответа от краевой администрации. Не везде борьба за землю ведется так отчаянно, как на Кубани, но с различными юридическими трудностями при ее оформлении начинающие аграрии сталкиваются в России повсеместно.

Для бывшего айтишника, основателя Истринской сыроварни «Русский пармезан» Олега Сироты оформление аренды небольшого участка в 46 гектаров оказалось одной из самых сложных задач. «Мне повезло, потому что оформлял я ее по старому земельному кодексу. Сейчас это возможно только через аукцион, который для мелкого фермера — слишком сложная процедура», — объясняет он. На проблему «безземелья» жаловался и перебравшийся в сибирскую глубинку американский земледелец Джастас Уолкер.

В деревне Богдановка Тульской области фермеры компании «Мясной альянс» не могут убрать урожай из-за разногласий с арендодателем земли. Директор «Мясного альянса» Ирина Дубровская сообщила, что конкурсный управляющий обанкротившегося хозяйства «Родина» (у нее фермеры арендуют около 500 гектаров) не пускает арендаторов, а чужие комбайны уже молотят выращенное альянсом зерно. «У нас есть действующий договор аренды с "Родиной", но управляющего это не интересует. Наше фермерское хозяйство потеряет минимум 6-8 миллионов рублей, что лишает возможности расплатиться с людьми, которые живут на селе и лишены других источников дохода», — утверждает Дубровская.

«Ситуация с оформлением земли в разных регионах разная, — отмечает партнер юридической фирмы «Юст» Александр Боломатов. — Во многом это зависит от позиции руководства региона». Сельские жители, как правило, решают проблему с землей одним из трех способов: нанимают для этого квалифицированных юристов, обращаются к системе госуслуг или обрабатывают ее без оформления необходимых документов, если других претендентов на участок нет. Люди, по словам Боломатова, нередко выбирают последний вариант как менее затратный. В свое время земельные наделы переходили от колхозов и совхозов к частным собственникам по паям, но юридически это разные объекты собственности: пай — абстрактная доля, участок же заносится в кадастр со всеми параметрами, поясняет Боломатов. Однако на его оформление придется потратиться: оплатить кадастровые работы, госпошлину, оформление документов. Юрист отмечает, что споров между владельцами паев уже колоссальное количество и становится все больше.

За субсидией — как на Эверест

Собрать все документы для того, чтобы будущая ферма обрела почву под ногами, — для фермеров серьезная проблема, но далеко не единственная. Многие из тех, кто решил заняться этим непростым ремеслом, стартовали на свой страх и риск, без всяких льготных кредитов и помощи государства.

Так запускалась подмосковная мини-сыроварня Олега Сироты, винодельческие предприятия компании «Николаев и сыновья», агрохолдинг братьев Чебурашкиных (тех самых, что судились с писателем Эдуардом Успенским), козьи фермы отца и сына Кожановых и многие другие.

«Когда мы начинали [заниматься фермерством], отец уже был довольно известным в регионе предпринимателем. Тем не менее кредиты не брали. Банки до сих пор относятся с большим скепсисом к кредитованию молочного скотоводства, — рассказал «Ленте.ру» совладелец крупнейшей в России козьей фермы Тарас Кожанов (комплексы в Марий Эл и Татарстане). — Основная сложность сельхозпредприятий — высокая капиталоемкость. С двумя миллионами рублей сложно начать успешный бизнес». Для того чтобы основать полноценную козью ферму, по словам Кожанова, необходимо около 100 миллионов рублей, а обрабатывать один гектар земли почти так же дорого, как десять, — все равно требуется масса техники.

Владислав Чебурашкин, совладелец агрохолдинга «Братья Чебурашкины. Семейная ферма», признается, что использовать банковские кредиты для того, чтобы основать компанию, было просто невозможно — она запускалась на средства семьи и партнеров. Аграрий добавляет, что фермерский проект «гринфилд» (основанный с нуля) требует много времени, горизонт окупаемости составляет 15-20 лет. Не нужно пояснять, что получить банковский кредит для такого сельхозпредприятия практически невозможно. Олегу Сироте банки сами готовы были дать денег, но он этому не обрадовался. «Один из госбанков предлагал взаймы под 23 процента годовых. Такую рентабельность невозможно получить, даже если на моем участке наркотики выращивать», — шутит Сирота.

В этой ситуации мелкие фермеры могут рассчитывать только на субсидии и другие средства господдержки. Ими, например, активно пользуется крепко вставший на ноги агрохолдинг Кожанова — это десятки миллионов рублей в год при обороте бизнеса в миллиард. Но мини-ферме добраться до госсубсидий — все равно что неподготовленному человеку покорить Эверест. Проблема в том, что для их получения нужен чуть ли не целый отдел, который будет готовить документы. Необходимо много чего уметь, что непосредственно с фермерством не связано: проектные решения, бизнес-планы и прочее. Маленький фермер такими категориями просто не мыслит, поясняет Кожанов. Получить грант начинающему фермеру гораздо проще, чем субсидию, и такой формой господдержки, по словам Сироты, в 2016 году пользуются многие аграрии Московской области.

Поднялись на санкциях

Хозяин истринской сыроварни, запустивший в 2015 году фермерский бизнес на деньги, вырученные от продажи московской квартиры и нескольких машин, уверен, что работает только благодаря продуктовому эмбарго. «Невозможно конкурировать с немецким фермером, у которого дотации составляют 400 евро на гектар, или французским — 500 евро, а у меня [размер дотаций] — ноль», — поясняет Сирота.

То, что запрет на ввоз в Россию некоторых иностранных продуктов помог им с развитием бизнеса, подтверждают и другие фермеры. Благодаря образовавшемуся дефициту более лояльно к ним стали относиться и чиновники на местах, и крупные ретейлеры, такие как «Магнит», «Глобус», «Азбука вкуса», «Ашан», «Лента» и другие. Холдинг «Николаев и сыновья» после введения эмбарго увеличил производство и реализацию сыров в 10 раз.

Впрочем, на фоне зачастую невысокого качества продуктов в крупных супермаркетах спрос на плоды фермерского труда и так огромный, хотя их продукция, прямо скажем, недешевая. По словам Сироты, к нему люди сами приезжают за сыром, а очередь расписана уже до ноября. Возможную отмену продуктового эмбарго он называет «катастрофой, масштабы которой трудно предсказать». «В Риге молоко сейчас стоит 18 евроцентов, это 12 рублей литр. Нашей сыроварне с доставкой молоко обходится в 38 рублей. Поэтому конкурировать [с заграничными сыроварами] просто нереально», — поясняет он.

В Coffeshop Company отмечают, что с фермерами трудно работать не только сетям, но и рынку HoReCa (отели, рестораны, кафе) по нескольким причинам: из-за малого срока годности продуктов (3-10 дней), строгих условий хранения (только в холодильниках), непостоянного качества молока при использовании свободного выпаса. В компании уверены, что, как только вновь откроются российские границы для иностранных производителей, рынок фермерских продуктов «потерпит полный крах».

Не благодаря, а вопреки

Директор Центра агробизнеса и продбезопасности Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Анатолий Тихонов отмечает, что в 1990-е фермеры, брошенные государством, которое было склонно поддерживать развитие крупных агрокомплексов, развивались за счет внутренних ресурсов. К 2000 году фермерское движение уже превратилось в серьезного участника рынка — в стране функционировало почти 300 тысяч фермерских хозяйств, на которые приходилось более 12 миллионов гектаров земли.

Сегодня фермеры производят более 10 процентов всей сельхозпродукции страны. За последние два года на фоне войны санкций значительно увеличился выпуск некоторых продуктов, в том числе молочных. Тем не менее общее число крестьянско-фермерских хозяйств и индивидуальных предприятий в России за это время значительно сократилось — примерно на 90 тысяч. В 2015 году было создано почти 30 тысяч крестьянских (фермерских) хозяйств, но общее их число за год все же уменьшилось — до 215 тысяч (на 888 ферм).

Директор Института актуальной экономики Никита Исаев обращает внимание на то, что четверть госсубсидий вообще не доходит до получателей — из-за того, что система предоставления помощи «слишком сложная и запутанная». Кроме того, сдавать землю на лучших условиях предпочитают не своим фермерам, а иностранцам, добавляет эксперт. Так, китайская Zoje Resources Investment арендовала 115 тысяч гектаров земли в Забайкальском крае на 49 лет примерно за 1,4 миллиарда рублей (250 рублей за гектар ежегодно).

Эксперт добавляет, что в России катастрофически не хватает овощехранилищ, а программа стимулирования их строительства есть только на Дальнем Востоке. В итоге фермеры вынуждены продавать всю продукцию сразу после сбора урожая по минимальным ценам. При этом торговые сети, которым нужны стабильные поставки, предпочитают работать либо с крупными агрохолдингами, либо с импортерами.