В пятницу, 2 сентября, Ташкент официально подтвердил, что от кровоизлияния в мозг скончался бессменный на протяжении 27 лет лидер Узбекистана Ислам Каримов. Его скоропостижная и неожиданная для всех — несмотря на преклонный возраст — смерть оставила перед всем постсоветским пространством невероятное количество вопросов, ответы на которые теперь (и особенно теперь) зависят от управленческих талантов покойного. Ведь от того, сумел ли Каримов выстроить жизнеспособную схему передачи власти в Узбекистане, зависит слишком многое в Средней Азии и неизбежно — в России.
Одна из самых закрытых стран постсоветского пространства. Один из самых закрытых лидеров всего бывшего СССР. Еще совсем недавно распространенный штамп об Исламе Каримове как одном из последних жестких среднеазиатских диктаторов косвенно в своем единственном большом интервью поддерживала (или просто отказывалась оспаривать) даже младшая — не без оснований называемая любимой — дочь узбекского президента Лола Каримова-Тилляева.
Не слишком добавляли штрихов к и без того немногословному портрету президента и редкие ремарки оппозиционеров, которые политическим пунктиром старательно очерчивали нравы, царящие в правящей семье. Понятно, что детали от оппонентов режима были намеренно яркими. Но даже подробное изложение того, как взбешенный выходками старшей дочери глава государства опустился до рукоприкладства, — все равно не раскрывало главного: каким человеком был покойный, как он проживал свою сложную жизнь. И единственный вывод всегда лежал на поверхности и, кажется, уже не оспаривался даже чиновниками — об авторитарной природе Каримова, его нечеловеческой способности подчинять своей воле любого, кто мог противопоставить свое мнение президентскому.
Но тем любопытнее выслушивать оценки людей, которые по долгу службы имели длительные аудиенции у патриарха. Да, их характеристики тоже не отличаются разнообразием — но почти все отмечают одно важное достоинство: потрясающее умение Каримова выслушать собеседника. Другие подчеркивают мастерское умение скорректировать диалог, причем, если ситуация не требовала жесткого разбора полетов, президент всегда проявлял недюжинные дипломатические способности, мягко и вкрадчиво добиваясь своих целей.
Впрочем, ни для кого не является секретом, что среди советских лидеров, на головы которых независимость в 1991 году в буквальном смысле обрушилась, именно Ислам Каримов выглядит наиболее неоднозначным политиком.
Согласно сложившейся за последние годы традиции, Каримову принято ставить в вину слишком жесткое, а порой даже откровенно жестокое отношение к проявлению любых признаков инакомыслия внутри страны. Именно в связке с именем президента принято говорить о диком количестве политических заключенных в стране и роли местного КГБ — Службы национальной безопасности. Ну а главное — это всегда расстрел демонстрантов в Андижане. Эти события 2005 года (начавшиеся, к слову, с беспорядков), с применением против мирных граждан спецсредств и военной техники, надолго закрепили за Каримовым репутацию людоеда, а за Узбекистаном — славу среднеазиатского Могадишо.
По другую сторону в дискуссии, как это обычно бывает в такого рода спорах, всегда стоят сторонники стабильности. Сегодня мало кто вспоминает, что самые суровые заморозки в узбекской политике совпали по времени с буйным расцветом террористической активности: по состоянию на середину 1995 года в республике активно действовали пять или шесть исламистских группировок, позже объединенных под единый бренд ИДУ (Исламского движения Узбекистана). Отметим особо — к середине девяностых еще ни одно государство постсоветского пространства не выработало собственных правил борьбы с террористами. И даже в России — затянувшийся период контртеррористических операций только начинался с печально известного захвата больницы в Буденновске. А схожие с узбекскими противоречия в элитах соседнего Таджикистана к тому времени уже привели к гражданской войне и фактическому распаду страны.
Этот навязчивый политический дуализм — в виде постоянного поиска баланса между перспективой погружения страны в кровавый хаос и необходимостью принятия жестких решений — сопровождал Каримова на протяжении всего 27-летнего срока правления. Узбекистан считался излишне милитаризованным государством, но обратной стороной этого всегда была надежно охраняемая граница с Афганистаном. Чрезвычайно плотный контроль за иностранцами на выходе давал отсутствие крупных шпионских скандалов. И даже регулярные зачистки в руководящем звене объясняли довольно просто — Каримов оставил Узбекистан единственной в Средней Азии республикой, которая сумела выстроить баланс внутри правящего класса. Баланс, который сейчас проходит последнюю и самую главную проверку на способность Каримова обеспечивать наиболее жизнеспособные конструкции для существования не только целого государства, но и всего региона.