Это обычный семейный портрет и простой рассказ о том, как люди преодолевают самое сложное, что может быть в жизни, — недуг собственных детей. Представляем вам историю из собрания Русфонда, который уже 20 лет помогает тяжелобольным детям. Если вы захотите присоединиться к тем, кто им помогает, сделайте это на сайте Русфонда или воспользуйтесь кнопкой ПОМОЧЬ. Рубрику «Жизнь. Продолжение следует» ведет Сергей Мостовщиков.
Удивительно, но яркая и полная событий жизнь на самом деле существует, просто все мечты в ней превращаются в то, что трудно вообразить. Допустим, мы видим женщину в момент наилучшего воплощения сути ее природы. Она полна еще планов и сил, ее умения разнообразны, а желания скромны. У нее уже четверо детей, даже одна внучка — и все под присмотром, каждый со своим занятием. Денег немного, но за них не приходится унижаться. И этого хватает на то, чтобы немного помечтать. Однако, как и было сказано, трудно даже вообразить, что за всем этим стоит. Первого мужа убили, второй сбежал, когда младшая дочь Таня родилась недоношенной и глухой. Все пришлось взвалить на себя, включая своих пожилых родителей и родителей первого мужа. О чем еще не сказано для создания волшебной полноты картины скромного человеческого бытия? Конечно, о счастье. О нем мы и говорим с Еленой Сипягиной, матерью Тани Сурковой:
— Я родилась в Подмосковье, в интеллигентной семье. Мама и папа — художники. Папа — заслуженный художник России. Семья у меня религиозная, поэтому меня учили музыке, живописи, ну и, конечно, с детства я в православном храме. В храме я встретила своего мужа, замуж вышла очень рано — в семнадцать лет. Муж мой рукоположился, стал батюшкой. Я начала рожать детишек и стала настоящей матушкой. Занималась на приходе творчеством в воскресной школе, социальной работой. Но, к сожалению, жизнь мужа оборвалась — он погиб. Его убили на Рождество. Убийцу не нашли, нашли только одежду и останки мужа через два года. А до этого он считался без вести пропавшим.
Фото: Сергей Мостовщиков
Я осталась одна с тремя детьми — тогда у меня была девочка и два мальчика. Вернулась с ними к маме, потому что все были маленькие, младший Ваня — вообще грудной. Пошла учиться в социальный университет. У меня к тому времени было только среднее музыкальное образование — факультет домры. Я решила, что сложно мне будет с домрой трудоустроиться, так что пошла получать высшее образование, а параллельно стала работать в храме в селе Воскресенское Ногинского района, где батюшкой служит крестный отец моих детей. Вот уже семнадцать лет по выходным я там живу — помогаю бедным, мамам с детьми-инвалидами, веду социальную работу. Ну и как волонтер работаю в Москве, в благотворительном фонде «Жизнь как чудо». Здесь я не получаю зарплату, мне дают жалованье в качестве помощи моей семье и, соответственно, небольшое жалованье я получаю в храме. Плюс пенсия за потерю кормильца, плюс пособие матери ребенка-инвалида. Средств хватает на то, чтобы заботиться о детях, о своих родителях и родителях покойного мужа.
Надо сказать, у меня была попытка создать вторую семью. Попытка неудачная. К сожалению, когда родился больной ребенок, супруг мой не справился. Убежал. Он человек был интеллигентный и скромный, но оказался еще и трусоват. Танечка родилась весом 700 граммов, были преждевременные роды на 26-й неделе. И когда нам сообщили, что дело дрянь и все будет очень плохо, что девочка будет лежачей и неходячей, что она глухая, а может быть, будет и незрячая, тихо-тихо супруг мой отошел, а потом совсем исчез, даже из больницы нас не забрал.
Я приняла очень строгое и четкое решение: мы с ним расстались. Мы не видимся, не общаемся, он ничего не знает про Таню, я ему ничего не сообщаю. Не потому, что я сильно обижена, просто не вижу в этом никакого смысла. На алименты я не подаю, потому что у него интеллигентная мама-учительница, ей приходится заботиться и о себе, и о нем, средств им и так не хватает. Мне не хочется создавать проблемы, чтобы приходили какие-то приставы, беспокоили. Я сама настолько деятельный человек, у меня так много друзей, дел и идей, что я справляюсь.
Конечно, первый год у нас был очень тяжелый. Полгода мы пролежали в реанимациях. Целый месяц были на искусственной вентиляции легких. Путешествовали из больницы в больницу. То есть первое время думали только о том, чтобы сделать простые вещи: ожить, задышать, сесть, встать, начать ходить. Только года через три стало понятно, что мы многого добились и можно взяться за слух.
Фото: Сергей Мостовщиков
Тут, как всегда с Таней, получилась во многом удивительная история. Дело в том, что я с детства имела дело с глухими людьми. Мама моя всю жизнь работала в интернате для глухих детей, а я была там волонтером, быстро выучила язык жестов. В 14 лет пошла работать сурдопереводчиком на завод, где трудились люди с ослабленным слухом. Это вообще первая запись в моей трудовой книжке. И вот, спустя много лет, у меня появляется ребенок с такой патологией. Так что это не было для меня ни шоком, ни ужасом. Я прекрасно знала, что надо делать. Я понимала, что даже если Таня никогда не научится говорить, это не будет проблемой для нашего общения. Так что, как видите, испытания посылаются человеку, но и возможности их преодоления — тоже.
Я сначала действовала понятными мне способами: обращалась за помощью к прихожанам, к батюшке или в епархию. Долгое время эту помощь я получала, но когда стоимость слуховых аппаратов стала неподъемной, когда не стало хватать на реабилитацию, противосудорожные препараты, массажи и так далее, я поняла, что самой мне не справиться, и обратилась за помощью в Русфонд. Сверхмощные аппараты, на которые собрали деньги, конечно, действуют. Таня стала очень хорошо говорить, начала даже музицировать, мы собираемся пойти заниматься танцами в группу для слышащих детей. Я вообще со временем хочу забрать ее из специализированного интерната-пятидневки, где она сейчас учится, и перевести в обычную массовую школу.
Кстати, о Русфонде. Я очень люблю книжку «Люди с безграничными возможностями» Владислава Дорофеева, который работает в фонде. Там сказаны важные вещи о том, что человек, столкнувшийся с инвалидностью, не должен ощущать себя человеком с ограниченными возможностями. У таких людей, как и у всех, кто рядом с ними, огромный ресурс, колоссальный потенциал достижений. Я, например, очень горжусь тем, что я мать четверых детей, что я молодая бабушка, что я многого добилась. Дети мои устроены, учатся, сыты, одеты. Из-за всех моих работ мы редко видимся, в основном в храме по выходным, но у меня нет пока другого решения — я единственный кормилец в семье.
Мне кажется, каждый, кто не хочет пропасть в этой жизни, должен четко понимать, что очень многое зависит от него самого. Никто лично нам ничего не должен. Наоборот, мы должны. Этому миру. Близким. Обществу. Если в жизни становится совсем трудно и одиноко, есть очень хорошее правило, которое мне помогает: живите вслух. Вокруг очень много мудрых, сильных, замечательных людей. Не бойтесь, скажите им о том, что вас волнует, и они искренне помогут вам. Не обязательно материально. Помогут хорошим советом, делом. Вообще всегда надо искать удочку, а не рыбу. Ну и, конечно, верить. Надеяться. Искать.
Я считаю свою жизнь интересной и наполненной, несмотря на все испытания. Я счастлива и могу объяснить почему. Счастье — это когда ты часть чего-то. Часть Бога. Часть детей. Часть друзей. Все это есть у меня в изобилии. И всем этим я делюсь. Но не потому что собираюсь чувствовать себя тем, кто кого-то спасает. Есть прекрасная христианская фраза: «Спасись сам — и около тебя тысячи спасутся». Следует помнить ее. Говоря современным языком, это работающая технология.
