Следственный комитет РФ создал у себя первое судебно-медицинское подразделение. И намерен развивать это направление криминалистической деятельности дальше. Об этом на состоявшейся 2 марта в Москве коллегии ведомства заявил Александр Бастрыкин. Чем следователей не устраивают судмедэксперты с пропиской в Минздраве, выяснила «Лента.ру».
«Наши питерские коллеги сконцентрировали у себя лучшие достижения европейской, американской и зарубежной криминалистической техники. И что особенно важно и интересно — именно там появились первые судебно-медицинские эксперты (СКР). Вы знаете, какая у нас проблема с судебно-медицинскими исследованиями, есть целый ряд причин, о которых я сейчас говорить не буду, но вот это экспертное направление нашей криминалистики будет развиваться (…) Мы хотим в рамках нашей штатной возможности создать собственные экспертные подразделения для обеспечения оперативности в завершении сроков специальных исследований и тем самым сокращения сроков расследования уголовных дел», — сообщил подчиненным председатель СКР.
«У нас уже есть примеры, когда судебно-медицинские экспертизы от следственного комитета проходили через суд, и суд воспринимал их как источник доказательств», — особо отметил Александр Бастрыкин.
Александр Бастрыкин
Фото: Сергей Гунеев / РИА Новости
Тем самым он по сути заявил о революции в отечественной юриспруденции.
Судебно-медицинская экспертиза (СМЭ) в РФ никогда не входила в правоохранительные органы, а всегда существовала внутри Минздрава (как бы ведомство ни называлось). Во-первых, для обеспечения независимости эксперта от следственных органов (выводы эксперта имеют почти всегда решающее значение, и без подписанных ими заключений ни одно уголовное дело о тяжких преступлениях не будет рассматриваться в суде). Во-вторых, для постоянного повышения образования — все-таки и судебный медик, и психиатр, дающий заключение о состоянии обвиняемого, свидетеля или потерпевшего, должны быть в первую очередь врачами с современными знаниями. И в-третьих, материальную базу медицинской экспертизы логичнее и проще развивать именно внутри органов здравоохранения, а не юстиции.
Есть и еще множество причин, по которым судебные медики оставались в системе здравоохранения, но эти три — главные.
Александр Бастрыкин внезапно для многих фактически разрушил монополию Минздрава на экспертизы и исследования, затрагивающие сферу медицины.
Хорошо это или плохо?
Маленький экскурс в мировую и отечественную практику. Практически во всех странах мира судебная экспертиза по-прежнему находится внутри системы здравоохранения, решая множество задач, среди которых подготовка заключений для следствия и суда — одна из главных. Исключение только одно — Британское содружество. Там существует служба коронеров, созданная еще в XII веке именно для расследования всех смертей, произошедших внезапно или при необычных обстоятельствах.
Коронер самостоятельно принимает решение о том, носит ли смерть насильственный характер, сам проводит расследование и передает его на рассмотрение специального коронерского суда (судья и шесть, а не 12 присяжных). Современный коронер обладает многими медицинскими знаниями, но не является судебно-медицинским экспертом. Более того, система СМЭ в содружестве существует автономно от службы коронеров и не всегда принимает участие в расследовании, например, ДТП с жертвами или убийств.
До недавнего времени взаимодействие врачей-судмедэкспертов и следователей было нормальным и рабочим. Серьезные изменения наступили, когда Минздрав приступил к оптимизации. Работа судебных медиков на силовиков — факультативная для Минздрава. Отсюда и финансирование по остаточному признаку, и игнорирование многих методических документов, выходящих из-под пера судебных медиков.
Суть претензий
— СКР активно внедряет современные методы криминалистических исследований, в том числе — дорогие медико-генетические. До 2014 года монополией на них обладали судебно-медицинские эксперты территориальных органов здравоохранения. И они ей злоупотребляли — например, было несколько случаев, когда на месте происшествия изымалась кровь, и следователю необходимо было очень быстро получить данные о том, кому она принадлежит. Во многих регионах России, особенно в Москве, результаты приходили через три-четыре месяца, и почти всегда заключение гласило: "Установить не представилось возможным"», — рассказал «Ленте.ру» на условиях анонимности один из руководителей СКР.
По словам собеседника, в 2014 году СКР закупил и запустил в составе Главного управления криминалистики (ГУК) свою лабораторию по производству медико-генетических экспертиз.
— Она выдает результаты максимум через сутки, обычно с конкретными выводами. Ради эксперимента в ГУК были направлены материалы, по которым эксперты московского бюро СМЭ не смогли дать заключения. И по всем в течение нескольких часов были получены неоспоримые результаты. С тех пор генетику в БСМЭ Департамента здравоохранения Москвы СК старается не назначать, — сказал источник.
По его словам, это не единственный пример очень слабой работы судебно-медицинских экспертов.
— Вызывают вопросы и некоторые заключения судебно-психиатрической экспертизы обвиняемых, — рассказал источник. — Однажды оперативники ФСИН принесли нам информацию по серийному убийце — он в камере похвастался, что будет признан невменяемым. И действительно — через неделю следователю поступило заключение от судебных психиатров с выводом о тяжелом заболевании обвиняемого. По согласованию с руководством СКР, была назначена повторная экспертиза — в Санкт-Петербурге. И там врачи-специалисты сделали диаметрально противоположный вывод. После этого в Питер были отправлены материалы на еще нескольких «больных» — и по всем получено заключение об их полной адекватности в момент совершения преступлений.
Представители правоохранительных органов осматривают место происшествия
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Естественно, все это сказалось на отношениях следователей и медиков.
— В последние годы обычна следующая практика, — рассказывает «Ленте.ру» опытный следователь одного из подразделений СК, расположенного далеко от столицы. — Мы получаем заключение эксперта, оформленное по всем правилам: с описательной частью, лабораторными данными, выводами. Так вот — в описательной части однозначно указывается, что при исследовании тела погибшего выявлены тяжелые травмы, в том числе — переломы и ожоги, в лабораторных анализах — данные в пользу прижизненного характера полученных травм, а в выводах: «скончался от естественных причин». И если эта несуразность обнаруживается, нам объясняют все… технической ошибкой при копировании заключения! Но ведь это же бред!
По мнению руководства СКР, к середине 2016 года сложилась совершенно нетерпимая ситуация: судебные медики некоторых субъектов федерации, подчиненные Минздраву, вольно или невольно препятствовали установлению истины. Видимо, тогда и возникла идея создавать свои полноценные медико-экспертные подразделения. Что, как выяснилось, и было реализовано в экспериментальном порядке в Санкт-Петербурге.
«Врачебные» дела: ворон ворону...
Параллельно возникла еще одна серьезная проблема — расследование ятрогенных преступлений. Это в основном случаи смерти пациентов из-за неправильного лечения. В последние годы их регистрируется все больше, а вот судебная практика по ним оставляет желать лучшего: как правило, большинство из них прекращаются «за истечением срока давности».
Сейчас повсеместно больницы и поликлиники района объединены в медицинский комплекс с одним главврачом. На базе таких комплексов и работают судебно-медицинские эксперты. И во многом зависят от руководства медицинских конгломератов, хотя финансирование идет отдельной строкой. О какой объективности здесь можно говорить?
Лаборатория химической экспертизы в Бюро судебно-медицинской экспертизы Ростовской области
Фото: Сергей Венявский / РИА Новости
Сейчас в суде слушают дело медсестры, по чьей вине якобы погибла женщина. В материалах фигурирует судебно-медицинская экспертиза, сделанная в отделении судебно-медицинской экспертизы того самого лечебного учреждения, в котором и скончалась пациентка. В описательной части однозначно прослеживается вина лечащего врача, прозевавшего начало осложнения, заведующей отделением, не указавшей своему подчиненному на ошибку, и заместителя главного врача больницы, больше семи дней тянувшего с переводом больной в специализированный институт. А в выводах вся вина возложена на медсестру, нарушившую правила асептики и антисептики. Причем тогда, когда осложнение уже активно развивалось, чему есть много свидетельских показаний.
Для специалистов вовсе не секрет, что очередь на комиссионные судебно-медицинские экспертизы в республиканском Центре тянется буквально годами. «Хотя сами эксперты работают, буквально не поднимая головы. Просто случаи не просто спорные — они требуют серьезных исследований. К тому же по абсолютному большинству из них первоначальное вскрытие делали патологоанатомы, то есть все данные мы получаем из вторых, а порой — и из третьих рук. Установить истину в такой ситуации не только сложно, но и долго», — жаловался корреспонденту «Ленты.ру» судебно-медицинский эксперт, специализирующийся как раз на ятрогенных делах.
В общем, количество жалоб следователей СК на судебно-медицинские подразделения в последние годы неуклонно растет, а своеобразный эксперимент с медико-генетической лабораторией дал прекрасный результат. Второй (но явно не последний) шаг — создание полноценных судебно-медицинских подразделений. Пока в порядке эксперимента. Закон этому не препятствует — достаточно получить соответствующий сертификат и лицензию. На коллегии СКР 2 марта Александр Бастрыкин особо подчеркнул, что никаких дополнительных штатов и финансирования это не потребует.
В среде судебных медиков информация о создании профильных подразделений в СКР особой реакции не вызвала: самим экспертам не важно, кто выделит деньги — Минздрав или СКР.
В Минздраве пока не готовы комментировать сложившуюся ситуацию — ведомство Вероники Скворцовой ждет официальных заявлений.