Американцы приступили к развертыванию элементов своей системы ПРО в Южной Корее. Хотя комплекс THAAD предназначен для защиты от угрозы со стороны КНДР, его появление на территории Кореи вызвало в Пекине возмущение едва ли не большее, чем в Пхеньяне. КНР сначала уговорами пыталась принудить Сеул изменить решение по вопросу американской ПРО. А когда это не удалось, Пекин от увещеваний и угроз перешел к действиям. Как именно Китай сейчас давит на Южную Корею и насколько болезненны эти санкции — разбиралась «Лента.ру».
В эти дни в южнокорейских магазинах беспошлинной торговли, которые в изобилии встречаются в центральном Сеуле, чрезвычайно тихо и безлюдно. Еще недавно основными покупателями здесь были граждане КНР. В этом нет ничего удивительного: в последние годы на китайцев приходилось около половины всего турпотока в Южную Корею (в 2016-м — 48 процентов). Однако в начале марта китайские туристы внезапно исчезли. Связано это с тем, что руководство КНР «посоветовало» своим туроператорам прекратить продажу групповых туров в Южную Корею, индивидуальные же поездки китайцы не очень любят (таких туристов не более четверти среди всех прибывающих из КНР). Рекомендация неформальная, официально никаких запретов, но мораторий немедленно вступил в силу.
Это самая серьезная по вероятным экономическим последствиям мера из тех, что Китай принял, дабы наказать Сеул. Причина — согласие южнокорейских властей разместить на своей территории американские комплексы противоракетной обороны THAAD. Решение было принято летом 2016-го в ответ на резкую активизацию северокорейской ракетно-ядерной программы. В целом эту инициативу в Южной Корее поддерживают: большинство граждан надеются, что современные системы ПРО снизят риск удара со стороны неспокойного соседа. Правда, эти надежды, возможно, не совсем обоснованы, поскольку эффективность системы THAAD вызывает серьезные сомнения. Ну а Пекин отреагировал крайне жестко.
Торговая улица Мёндон в Сеуле — настоящая Мекка для туристов из Китая
Фото: Lee Jae-Won / AFLO / Globallookpress.com
Официально недовольство объясняется прежде всего тем, что в комплекс THAAD входит мощная локаторная установка, позволяющая американцам пристально наблюдать за воздушным пространством Северного Китая. Однако можно предположить, что в КНР в первую очередь обеспокоены самим прецедентом появления у границ страны такого комплекса. Хотя в своей нынешней конфигурации THAAD нельзя использовать для перехвата китайских ракет, начинающееся выдвижение американских средств ПРО к рубежам КНР в перспективе может угрожать китайскому потенциалу сдерживания.
Поэтому в Пекине настроены решительно: там хотят либо пресечь опасную инициативу на корню, либо проучить тех, кто готов сотрудничать с американцами в этом деле и тем самым преподать урок всем своим соседям. Иначе говоря, Сеул оказался в роли той самой кошки, о печальной судьбе которой говорят в пословице «бьют — невестке знак подают», а Китай стал единственной страной в мире, которая одновременно ввела жесткие ограничительные меры и против Северной, и против Южной Кореи. Возможности для того, чтобы проучить Сеул, у Пекина имеются: КНР — крупнейший торговый партнер Южной Кореи, торговля с Китаем — это почти четверть товарооборота страны.
При этом открыто о сворачивании торговли с Кореей, как и в случае с туризмом, в КНР не говорят. Власти просто ненавязчиво, но твердо рекомендуют предпринимателям и чиновникам ограничить или прекратить сотрудничество с Сеулом в тех или иных областях. Любой запрет на деятельность корейских фирм или продажу корейских товаров официально объясняется не реальными политическими причинами, а другими проблемами. Например, у южнокорейской компании могут обнаружиться нарушения правил противопожарной безопасности, которых раньше никто не замечал.
С того момента, как в Южной Корее объявили о соглашении с американцами по поводу THAAD, китайцы планомерно давили на Сеул, пытаясь добиться отмены этого решения. Представители КНР действовали через дипломатические каналы, а когда поняли, что по-хорошему не получится, пустили в ход неформальные санкции, постепенно увеличивая их масштаб.
Еще в начале минувшей осени был ограничен показ южнокорейских телесериалов (вообще-то, очень популярных в Китае) и эстрадных программ. Также частично отменили запланированные гастроли корейских артистов.
Вскоре возникли проблемы у многочисленных мелких корейских фирм, работающих в районе Ванцзин, «корейском квартале» Пекина. С ноября там идут беспрерывные проверки, причем инспектируется все: от наличия пожарных гидрантов до правильности оформления документов персонала. Малейшее нарушение влечет за собой максимально возможное наказание, вплоть до закрытия предприятия. Формально не придерешься: и нарушения есть (по крайней мере, в большинстве случаев), и принятые против нарушителей санкции предусмотрены действующим законодательством. Впрочем, что говорить о предпринимателях, если посла Кореи уже несколько месяцев не принимают никакие официальные китайские учреждения?
Разгрузка элементов комплекса THAAD в Корее. 6 марта 2017 года
Фото: United States Forces Korea / Getty Images
Больше всего пострадал «Лоттэ» — гигантский конгломерат, занимающийся в основном пищевой промышленностью, торговлей и сферой услуг. Гнев Пекина вызвало то обстоятельство, что под позиции для установок THAAD были отведены территории гольф-клуба, принадлежащего «Лоттэ». Агентство «Синьхуа» предупредило, что это «станет катастрофой» для корейской компании, и в последние месяцы китайские власти активно работают над тем, чтобы показать: словами они не бросаются. На свое несчастье «Лоттэ» создал в КНР большую сеть крупных магазинов, и они сейчас закрываются один за другим (разумеется, в связи с нарушениями то правил пожарной безопасности, то санитарных инструкций). К началу марта закрыли уже 23 магазина. Остановлен также и принадлежащий «Лоттэ» шоколадный завод: внезапно обнаружились серьезнейшие нарушения техники безопасности. Представители китайского МИД с профессионально искренним выражением лица отрицают, что проблемы «Лоттэ» хоть как-то связаны с размещением THAAD, — всем ведь понятно, что китайские надзирающие органы заботит исключительно повышенная травмоопасность производства.
И это только начало (по крайней мере, так автору этих строк в частном порядке говорили китайские чиновники и эксперты). Пекин не может позволить себе ослабить хватку, и давление на Южную Корею будет, скорее всего, возрастать. Особенно если выяснится, что новая южнокорейская администрация, которая, по-видимому, придет к власти в начале лета, после внеочередных выборов, не пересмотрит решение о размещении THAAD. Тогда, пожалуй, может обнаружиться, что почти все южнокорейские изделия — от автомобилей до популярной в Китае корейской косметики — вредны для здоровья китайского народа, привыкшего к качественной и соответствующей самым высоким стандартам отечественной продукции. И импорт подобных зловредных изделий окажется под полным запретом. Такие разговоры уже ведутся.
Пока неясно, насколько происходящее повлияет на политику Южной Кореи. Идею разместить у себя американскую систему ПРО одобряет население, а китайская реакция представляется явно чрезмерной (речь же идет об оборонительной системе) и, скорее, стимулирует антикитайские настроения. Однако торговля с КНР сейчас едва ли не определяет экономическое благосостояние страны: по объемам товарооборота с Кореей Китай превосходит США и Японию вместе взятых. Не исключено, что со временем, если китайские санкции станут тотальными, а наносимый ими экономический ущерб — по-настоящему ощутимым, в Сеуле пойдут на уступки, тем более что чисто военная эффективность THAAD вызывает вопросы.
Какой же урок следует извлечь из всего этого? Конечно, можно принять ту или иную сторону — благо, для этого есть основания, ибо пресловутая «своя правда», как обычно и бывает, есть и у Сеула, и у Пекина. Однако важнее другое: на наших глазах в Китае обкатывается новая модель санкций, применимая не только к Корее. Конечно, ею воспользоваться могут только страны с авторитарным режимом — но таких стран в мире немало, а экономическое влияние их только растет.
Санкции вводятся без особых формальностей, и, главное, без открытого и прямого признания того, что они вообще вводятся. Сам факт их существования, хотя и представляет собой секрет Полишинеля, официально отрицается. Это делает невозможными любые апелляции, да и вообще ограничивает возможности попавшей под санкции стороны, а вот тому, кто это устроил, придает немалую гибкость. Думается, рано или поздно с таким подходом столкнется не только Корея — ограничения этого типа, скорее всего, станут важным инструментом китайской дипломатии.