В Ферапонтов и Кириллов монастыри, что на Вологодчине, туристы сегодня спешат за впечатлениями, художники — за вдохновением, а паломники — за уединением. Трудно представить, что в средневековье здесь кипели интриги почище, чем в «Игре престолов». Здесь вершилась история государства, сюда ссылали политических противников, а золото и серебро текли рекой в руки настоятелей этих обителей. Благотворительный фонд «Пери» развернул проект по оцифровке уникальных фресок Дионисия в соборе Рождества Христова Ферапонтова монастыря — уникального свидетельства могущества и богатства обители. «Лента.ру» наблюдала за высокотехнологичным процессом.
На границе мирской жизни с монашеской
«Почему у тебя земля светлее неба? Единственное, что поменялось после дождя — это крыши. Они стали красивее и интереснее!» — покрикивает немолодой, но энергичный бородач в беретике на начинающего художника, старающегося перенести на холст Успенский собор и колокольню. Ливень согнал молодое дарование и его однокашников с соборной площади в главные ворота Кирилло-Белозерской обители.
«Посторонитесь, молодые люди, вам разве не говорили, что в проходе нельзя рассиживаться?» — сурово отчитывает тинейджеров с кисточками появившаяся откуда ни возьмись статная экскурсоводша во главе группы.
Часть декораций телесериала «Раскол», снимавшегося в Кирилловом монастыре
Фото: Иван Петров
Подростки со своими мольбертами, палитрами и стульчиками спешно распределяются вдоль стен величественного двухарочного проема, расписанного сюжетами на библейскую тематику.
Арки и росписи ворот когда-то имели символическое значение для всех входящих в обитель — это был портал, отделявший жизнь мирскую от монашеской. Миряне пользовались воротами поменьше — полагалось смотреть на изображения святых угодников, архангелов и молиться. Молча.
Два проема, мастерски расписанные средневековыми художниками, — свидетельство сословного неравенства. Через малый створ проходили простолюдины. Побольше и побогаче — для гостей голубых кровей, царей-императоров. Открывались они только по большим праздникам. Сегодня через ворота снуют шумные толпы интуристов.
До Кириллова добраться самостоятельно сложно — зато хватает автобусных экскурсий и речных круизов. В свое время включение этого объекта в туристический маршрут «Москва — Санкт-Петербург» спасло уникальный памятник от полного упадка. Сегодня этот музей-заповедник — визитная карточка Вологодской области.
Легенды Белого озера
Официально Кириллово-Белозерский монастырь — музей-заповедник, то есть светское учреждение. Тем не менее здесь постоянно служат несколько схимников. Без этого места история России, а возможно, и ее границы были бы иными. Чтобы представлять масштаб политического и культурного влияния этой небольшой пустыни, нужно вспомнить несколько исторических фактов.
Кирилловский игумен Трифон (по другим данным Мартиниан) освободил от клятвы не искать великого княжения Василия Васильевича (Василия II Темного), занявшего после этого московский престол. Монарх щедро отблагодарил обитель, озолотив Кириллов монастырь — в экспозиции музея имеется серебряная посуда, из которой едали монахи.
Эти замшелые камни помнят еще Ивана Грозного — он тоже считал себя обязанным монастырю. По преданию его отец Василий III вместе с матерью Еленой Глинской вымолили у мощей Кирилла наследника. У последнего правителя династии Рюриковичей были с обителью своеобразные отношения. Его «Послание в Кирилло-Белозерский монастырь» 1573 года, памятник древнерусской литературы, свидетельствует о том, что не все монахи придерживались богобоязненного образа жизни. «А ныне у вас Шереметев сидит в келье, словно царь, а Хабаров и другие чернецы к нему приходят и едят и пьют, словно в миру. А Шереметев, не то со свадьбы, не то с родин, рассылает по кельям пастилу, коврижки и иные пряные искусные яства, а за монастырем у него двор, а в нем на год всяких запасов. Вы же ему ни слова не скажете против такого великого и пагубного нарушения монастырских порядков. Больше и говорить не буду: поверю вашим душам! А то ведь некоторые говорят, будто и вино горячее потихоньку Шереметеву в келью приносили, — так ведь в монастырях зазорно и фряжские вина пить, а не только что горячие. Это ли путь спасения, это ли иноческая жизнь?»
Кириллов монастырь выдержал шестилетнюю осаду польско-литовских интервентов в начале XVII века. Сюда был сослан бывший московский патриарх Никон, автор церковной реформы расколовшей православную церковь. Обитель была вторым по богатству церковным землевладельцем в России после Троице-Сергиевой лавры. В эпоху Петра Великого пустынь все еще оставалась крупным собственником — владела 21 тысячей крепостных, но ее могущество уже слабело. Реформа, проведенная Екатериной II, лишила Кириллов монастырь крестьян и угодий.
Жемчужина Вологодчины
Ферапонтов монастырь можно назвать младшим братом Кирилло-Белозерской обители — эти святыни неразрывно связаны. Преподобный Кирилл Белозерский, выходец из московских бояр и ученик Сергия Радонежского, будучи архимандритом Симоновского монастыря, вместе с другом монахом подмосковной обители Ферапонтом отправился искать спасение на Белое озеро. По легенде сама Богородица явилась к нему и позвала в странствие.
Кирилл вырыл себе пещеру на берегу Сиверского озера, а его спутник в 15 верстах оттуда, на холме основал свой монастырь.
Ферапонтов монастырь
Фото: Иван Петров
До музея фресок два часа езды на машине от Череповца. Обитель спряталась за хвойными лесами меж двух озер. Впрочем, глухой эту сторону не назовешь — вокруг белых стен крепости еще несколько веков назад вырос поселок. Сегодня здесь стоят дорогие добротные избы, хотя и без излишеств — чай не Рублевка.
Типичный пейзаж Русского Севера — зеркало-озеро, заводь, камыши, огромные валуны. Все как на картинах Васнецова. С национальным сюжетом не вяжется лишь испанский говор, доносящийся от Святых ворот монастыря. Деловую беседу ведут не туристы, а иностранные партнеры благотворительного фонда Зиявудина Магомедова «Пери» — фотограф Габриэль Скарпа и Ева Розенталь. Вместе с российскими коллегами они с прошлого года создают 3d-модель росписей собора Рождества Богородицы.
Для испанцев это не первый опыт работы с фондом — позади аналогичный проект в дагестанской крепости Кала-Корейш (первое, как считают историки, мусульманское поселение в России).
Величественный собор Рождества Богородицы, возведенный на вершине монастырского холма в конце XV столетия, хотя и претерпел внешние изменения за свою историю (обзавелся папертями, дополнительными окнами, несколько раз менял кровлю, барабан, купол), но сохранил в почти первозданном виде главное сокровище — фрески иконописца Дионисия.
О самом мастере известно немного — он не был монахом, происходил, скорее всего, из знатного рода. Обрывочные сведения о нем из придворного летописного свода и жития преподобного Пафнутия позволяют примерно датировать дату рождения — 1440 год. Летописец называет Дионисия вместе с его «пособником» Митрофаном, расписавших Боровский храм Пафнутьева монастыря (Калужская область), «пресловущими тогда паче всех в таковом деле». То есть лучшими из лучших. Работа художников вызвала восхищение Ивана III. Дионисий, как считается, расписывал Успенский собор в Московском Кремле.
Почти настоятельница
«Сейчас, после закрытия музея для посещения, наступает рабочее время специалистов-фотографов. Мы можем понаблюдать за процессом», — встречает группу столичных журналистов хранитель собора Елена Шелкова и на ходу вводит в курс дела.
Почти 35 лет назад студенткой вологодского вуза она приехала сюда на практику, да так тут и осталась — изучение главного произведения средневекового мастера теперь дело всей ее жизни.
«Фрески выполнялись на одном очень качественном слое грунта толщиной в сантиметр — мастер использовал известь с очень высоким содержанием магния. Кладка также была почти идеальной — строили храм псковские мастера по приглашению архиепископа ростовского Иоасафа», — рассказывает она.
Особенность фресок Дионисия — мельчайшая проработка деталей каждого лика. Это выдает в мастере иконописца. «Перед нами уникальный, подписной эталон всей московской стенописи XV века», — констатирует Елена Николаевна.
Роспись, а это около 600 квадратных метров, состоит из более 300 композиций, следующих друг за другом непрерывно горизонтальными рядами по ходу солнца от восточной части храма. Сюжеты логически связаны. «Эта работа требовала, наравне с художественным, глубокого богословского осмысления», — подчеркивает хранитель.
Вредители вне времени
Роспись собора попала в список объектов всемирного культурного наследия ЮНЕСКО в том числе и потому, что чудом сохранилась почти нетронутой. Но все же определенный урон был нанесен.
«Когда растесывались окна (делались шире первоначального размера — прим. «Ленты.ру»), а это было в самом конце XVIII века, произошла частичная утрата росписей. Пострадало изображение Богородицы. Но самое печальное — утрата образа Христа Спасителя в Деисусном чине Страшного суда. Вероятно, предполагались новые росписи, но их сделать не успели, либо не было средств», — рассказывает Елена Николаевна.
А были еще вандалы. Причем в каждом веке. Вот гвоздиком кто-то выковырял «пономарь», «1812», «1924», а здесь слово «молитва». Некоторые отметки можно даже с натяжкой назвать полезными — там где, например, указана точная дата, событие и имя автора — это позволяет отыскать в архивах новые факты об истории монастыря.
«Но ценность надписи “Турсынбек и Валя. 198..” мне кажется сомнительной», — вздыхает хранитель музея.
Как «скопипастить» шедевр
Тем временем в центре храма вырастают сборные леса. Габриэль со специальным объективом забирается на самый верх и с помощью точных осветительных приборов снимает каждый сантиметр стены.
Уникальная сканирующая машина «Люсида»
Фото: Иван Петров
Главное в таком деле — тонкая цветопередача, считает испанский фотограф. Важно донести каждый оттенок чудом сохранившегося шедевра для потомков. Еще один этап виртуализации фресок и убранства собора — 3D-сканирование. Для этого по заказу фонда «Пери» был разработан и собран аппарат, получивший благозвучное имя «Люсида».
«Устройство сканирует поверхность на глубину до двух сантиметров, в результате создается идеальный образ объемной поверхности до микронного разрешения», — поясняет назначение увесистого переносного станка исполнительный директор фонда Полина Филиппова.
Теоретически, имея в распоряжении фотограмметрию (таким термином обозначается многомерный массив с данными о культурном объекте), можно воспроизвести фрески с точностью до миллиметра. Например, благодаря 3D-принтеру в Луксоре установлена точная копия гробницы Тутанхамона, и доступ к ней теперь открыт для всех туристов.
«Для нас в этом проекте очень важна образовательная составляющая — информация об этом объекте должна стать доступной из любой точки мира», — говорит Полина Филиппова. По ее словам, стоимость проекта — около 14 миллионов рублей. Фонд также заинтересован в обучении новому ремеслу молодых отечественных фотографов, которые могли бы принять эстафету у иностранцев по оцифровыванию уникальных объектов в России.