Российский президент в конце июля подписал закон, позволяющий заключенным, имеющим малолетних детей, видеться со своими отпрысками два раза в год по 10 суток. Сейчас при женских колониях живут 564 ребенка. После достижения трехлетнего возраста дети отправляются в приюты, где воспитываются до освобождения родителей. Недавно ФСИН пошла на эксперимент, разрешив женщинам и детям жить в колониях и изоляторах вместе. Как это происходит, узнала «Лента.ру».
Когда кругом дедлайны
Мужчина в тени дерева перекладывает сигареты в пустые банки из-под растворимого кофе. Ему еще предстоит выпотрошить целый блок. Чуть поодаль — длинная очередь в СИЗО №6, единственный в московском регионе женский следственный изолятор. Об этом, скажем прямо, жутковатом месте по соседству с Николо-Перервским монастырем знает каждый житель Печатников. Обшарпанное здание бывшего лечебно-трудового профилактория (ЛТП), где в советские годы «исправляли» алкоголиков-тунеядцев, резко контрастирует со свежевыкрашенными белыми стенами обители с ярко-синими куполами. Сегодня у ворот СИЗО ажиотаж — благотворительные фонды «Протяни руку» и «Закят» собрали прессу по случаю открытия новой детской площадки.
Первая проходная. Тюремщица через пуленепробиваемое стекло металлическим голосом задает стандартные вопросы о наличии оружия, боеприпасов, просит сдать мобильник и другую электронику. Ее коллега перетряхивает содержимое рюкзаков гостей. Минуя металлоискатель, попадаем в так называемую запретную зону — квадрат, окруженный вышками по периметру. Кирпичные стены зоны вдоль и поперек обмотаны колючей проволокой. Здесь как нигде понимаешь буквальное значение слова «дедлайн» — линия, за которую строго запрещено выходить заключенному. Серый цвет этой зоны угнетает.
Вторая проходная. На стене слева — доска с фотографиями сотрудников учреждения под названием «Отдых и досуг в СИЗО», справа — «Они позорят коллектив», без фотографий, лишь фамилии тех работников тюремного ведомства, кто пронес запрещенные предметы заключенным. Как пояснила сопровождающая нас Марина Юрьевна, там нет сотрудников СИЗО №6, это провинившиеся из разных управлений ФСИН. Мы сдаем паспорта и получаем карточки-заменители. Не потерять бы — без нее женщину в изоляторе могут принять за беглянку.
Оазис детства
В полдень на новой детской площадке, украшенной шариками, визитеров «с воли» встречают две молодые мамаши, остальные спят в камерах. Сейчас в изоляторе 17 мамочек и 16 деток, самому старшему из которых два года и один месяц. Самого младшего только готовятся встречать — он пока в роддоме. Родительницы занимают две камеры: в одной пять женщин, в другой — 9. Как рассказывает исполняющий обязанности начальника СИЗО №6 Илгиз Утимишев, эти помещения сильно отличаются от остальных: их недавно отремонтировали, разукрасили стены, поставили новую бытовую технику — стиральные машины, водонагреватели, плиты. Нашлось место и для детских кроваток. Дети обеспечены ванночками, колясками, одеждой, шампунями — есть все необходимое.
Фото: предоставлено фондом «Протяни руку»
Прежняя детская площадка была морально устаревшей и травмоопасной, рассказывает «Ленте.ру» директор фонда «Протяни руку» Павел Шилов. «Ее фотографию мы увидели на странице отца Константина в Facebook и решили поставить новую, современную, рассчитанную на детей до трех лет», — вспоминает общественник. По его словам, на решение этого вопроса понадобился целый год.
«В режимных учреждениях вообще трудно что-либо сделать. Чтобы покрасить забор, нужна лестница, а она здесь под запретом, я уж не говорю про отвертку», — сетует Шилов. Пронос обычного инструмента требует согласований, занимающих много времени, поэтому сроки строительства сильно растягивались. «Хорошо, что мы управились с площадкой за лето», — говорит Шилов.
Современное покрытие, домик, песочница, качели, лавочки, столик. Несколько деревьев дают тень.
«На конвой не обращала внимания, родить бы»
29-летняя Екатерина в СИЗО уже полтора года. Ее забрали из больницы, где она была на сохранении беременности, и привезли в суд, который ее арестовал. «Это была запланированная беременность, мы с мужем очень ждали ребенка», — рассказывает «Ленте.ру» Екатерина. Поначалу она сидела в общей камере на 40 человек. «Девочки ко мне хорошо относились, заботились, гинеколог регулярно осматривал. Я ведь старородящая была, 28 лет, большое спасибо Наталье Дмитриевне, нашему врачу», — говорит Екатерина. В 37 недель ее перевели в камеру для мам с малышами, а когда начались схватки, увезли на скорой в ближайший роддом 68-й горбольницы. В палате она была одна под присмотром конвоя. «Я на них даже внимания не обращала, родить бы», — вспоминает Екатерина.
Признается, что ради сына выбрала особый порядок рассмотрения ее уголовного дела в суде, чтобы не оставлять его надолго одного.
«Приходилось сцеживаться, молока много было, весь морозильник забила им, а вот мне было тяжеловато, когда набухала грудь», — рассказывает молодая мать. Обвиняемых в 6 часов утра грузят в автозаки и развозят по всем судам, возвращаются они в изоляторы ночью. За оставленным на весь день ребенком присматривают сокамерницы.
Фото: предоставлено фондом «Протяни руку»
Недавно Екатерину осудили на четыре года по статье 159 УК РФ («Мошенничество»), и сейчас она ждет апелляции. На вопрос, за что посадили, отвечает: нелепая ситуация, не вдается в подробности. Сына в колонию решила не брать, оставить родителям. Объясняет: «Все равно это дом ребенка, с родными лучше, а там дают всего два часа в день на встречи с ним».
Ее поддерживает сокамерница Наталья. «Знаю, что срок будет большим, отдам родителям», — говорит она. Ее судят по статье о незаконном обороте наркотиков. Арестовали, когда она была на шестом месяце беременности. Три месяца назад родила мальчика, Матвея, — в том же роддоме, что и Екатерина. Еще у нее есть 15-летняя дочь, живет сейчас с бабушкой. «На период следствия детей не пускают на свидания в СИЗО», — говорит Наталья, когда я интересуюсь, видела ли ее дочь братика. Наталья полагает, что проведет в изоляторе года полтора, пока закончится расследование и состоится суд.
Фото: предоставлено фондом «Протяни руку»
«Дети ведь не виноваты, что родились в тюрьме. А если им еще сидеть в четырех стенах — не увидеть качели, например — останется в их душе черный отпечаток. Ведь когда-нибудь они пойдут в детский садик, школу, поэтому важно подготовить их к этому. Эта площадка как окошко в свободный мир», — говорит «Ленте.ру» Илгиз Утимишев. По его словам, администрация предоставляет малышам игрушки, развивающие игры, детям делают прививки. Если необходимо особое питание, например, безлактозное молоко, то его приобретают за счет внебюджетного финансирования.
ФСИН с человеческим лицом
Павел Шилов из фонда «Протяни руку» говорит, что по сравнению с СИЗО, где очень строгий режим, да и сами арестанты нервничают сильнее перед судом, с колониями работать легче.
«Кто-то охотно откликается, кто-то нет, но времена и люди меняются», — считает он, отмечая, что тюремщики порой с подозрением относятся к благотворителям.
«Мы оборудовали полтора года назад в одной кубанской колонии темные сенсорные комнаты, где мамы с детьми проходят сеансы реабилитации со штатным психологом. Там мягкие пуфики, приятное освещение, звучит приятная музыка. Также есть еще светлые сенсорные комнаты с разными элементами Монтессори для развития первичных навыков у детей, таких как моторика, внимательность», — рассказывает Павел о деятельности своего фонда. По его словам, то, что закладывается в ребенка до трех лет, «колоссально важно», поэтому они поставляют именно такое оборудование.
Об эстетике за колючкой
В Челябинске, в женской колонии, где один из самых больших домов ребенка (примерно 100 детей до трех лет), полтора года назад также появился дворик для малышей.
«Попросили помочь облагородить детскую площадку. Она большая, но пустая. Заключенные соседних колоний выпилили из дерева скамейки, крокодилов. У них на территории колонии строится новый корпус, и поначалу нас просили поставить большой забор. Мы напряглись, мы же вроде детям помогаем, почему мы должны забор делать? Но побывав там, я понял, что они хотят отгородить детей от этой стройки, чтобы не летела пыль, не было шума, чтобы площадка была уютным местом. Там маршируют рядом заключенные женщины, и не надо, чтобы дети их видели, ведь даже в два года они все понимают», — говорит Павел.
«Мы поставили им забор, но не знали, что с ним делать — снаружи он был зеленый, внутри — стального цвета, обычный профнастил. Нам позвонили местные ребята и предложили раскрасить. Когда они прислали фотографии, мы глазам своим не поверили. Хотелось бы, чтобы эти люди разрисовали заборы во всех колониях», — подытоживает он.
Также Павел считает важным помогать освободившимся женщинам с детьми. «В тюрьме на ужин макароны, когда ты выходишь — макароны заканчиваются. Надо быстро крутиться, чтобы устроить ребенка в садик, денег нет, документы нужно оформлять. Это стресс», — объясняет он.
К ним обратилась Ирина, освободившаяся из колонии, где провела 10 лет за убийство. Она даже не умеет пользоваться мобильным телефоном, ей было всего 19 лет, когда она попала за решетку. Ее перевели в колонию-поселение, и там она родила ребенка.
Или случай заключенной Татьяны. «Она была свидетелем по делу банды Цапков. Ее мать пытали, ее саму пытали, а потом завели на нее дело и осудили, но дали отсрочку. Она сломала обе ноги, а у нее трое детей. Мы оплачивали сиделку, потому что если их заберут в разные детские дома, то она сядет в тюрьму», — рассказывает Павел.
Фото: предоставлено фондом «Протяни руку»
Судимая мать лучше, чем детдом
По его словам, с 2014 года, когда открылся фонд «Протяни руку», он сотрудничает с советом по попечительству в социальной сфере при правительстве РФ, который возглавляет Ольга Голодец. «Мы в тесном контакте с этим советом по материнству в тюрьмах. За эти годы удалось добиться, чтобы ФСИН разработал дорожную карту по совместному проживанию в колониях матерей с детьми до 2021 года», — поясняет он.
В настоящее время на территориях режимных учреждений находится 13 домов ребенка, в которых содержатся 564 малыша.
После принятия решения ФСИН о строительстве корпусов для совместного проживания матерей с детьми до достижения ими возраста трех лет пять колоний получили пилотный проект. «Там банальный набор требований, направленный только на то, чтобы защитить ребенка: женщина не должна курить, вести себя агрессивно», — говорит Павел.
Сейчас в этих пяти колониях — от 10 до 20 процентов общего числа осужденных матерей. Например, в Краснодаре из 36 женщин девять живут с детьми.
«Был поднят вопрос по нахождению матерей с детьми в колониях-поселениях. Там более свободный режим, но и меньше финансирование. Мы наблюдали такую ситуацию: женщина забеременела, и с ее молчаливого согласия ей вменяли какое-то формальное нарушение, например, курение, и усиливали ей режим, отправляя в колонию, где есть дом ребенка. Потому что колонии-поселения не получают бюджетных денег на детей. ФСИН сейчас как-то решает этот вопрос», — рассказал Павел.
По его словам, тюремное ведомство «показывает человеческое лицо, что очень отрадно». «С 2014 года ситуация так сдвинулась, как никогда прежде. Десятилетиями все стояло, а когда мы увидели дорожную карту, очень удивились. Надо еще разработать методику совместного проживания, потому что не все мамы положительные», — добавил он.