Имя 72-летнего пенсионера из Забайкалья Анатолия Вертипрахова стало известно после того, как он написал письмо президенту Владимиру Путину с просьбой купить ему гроб и выкопать могилу, так как «в этой стране жить невозможно». Судебные приставы наложили арест на его банковский счет и сняли оттуда всю пенсию в счет долга за услуги ЖКХ. Позже выяснилось, что злостным неплательщиком он стал из-за собственных принципов: по мнению Вертипрахова, коммунальщики оказывают некачественные услуги и не соблюдают законы. «Лента.ру» записала раcсказ пенсионера о том, как началась его коммунальная битва и какова цена победы в ней.
Почти бомжи
Дома, где мы сейчас живем, когда-то были военным городком. В 2012 году Минобороны передало здания в администрацию сельского поселения Ясное Оловяннинского района Забайкальского края, но почему-то без правоустанавливающих документов на жилье. Говорят, что бумаги просто сожгли. Получился правовой казус.
Анатолий Вертипрахов
Так что мы — почти бомжи. Мне выдали справку о том, что моя квартира не принадлежит администрации Ясного. В Минобороны говорят, что к этим объектам оно тоже не имеет отношения. Кому мы только не писали — и губернатору, и президенту, и в прокуратуру. Ответов много, а по существу — ничего.
Но несмотря на то, что домов наших как бы и нет, а жильцы, получается, все равно что бомжи, квартплату с нас брать не забывают. Я не сразу стал злостным неплательщиком, каким пытаются представить меня местные власти. До сентября 2015 года и за коммунальные услуги, и за отопление все перечислял полностью и в срок. Сами знаете, что пенсионеры сейчас — самые аккуратные плательщики. Нас обслуживало МУП ЖКХ «Ясное». С жителями тогда, как положено, были заключены договоры, тарифы были утверждены. Но несколько лет назад предприятие обанкротили, причем с подачи местного депутата. Этот предприимчивый политик создал новую управляющую компанию «Багульник», а во главе ее поставил своего водителя. Как водитель этот человек, возможно, и ничего, однако в коммунальном хозяйстве он совершенно не разбирается.
Закон — что дышло
Этот «Багульник» начал выставлять жителям странные счета за свои услуги. Например, за техническое содержание нашей двушки площадью 42 метра нам с женой приходили квитанции на 740 рублей, потом — на 560, затем — на 720 рублей. С чем связаны такие ценовые прыжки — никто не объясняет. Приходишь к ним — а тебе оператор на листочке пишет сумму: вот столько вы нам должны. Из чего исходили, где общий объем потребленного? Концов нет.
Фото: Дмитрий Рогулин / ТАСС
От наших вопросов все отмахиваются, хотя должны были опубликовать тарифы в печати, как того требует федеральный закон. При этом счета за отопление и воду — около двух тысяч в месяц. Все квитанции рассылаются от имени некоего ООО. Куда идут деньги жителей — непонятно. И ладно бы эти управдомы получали бы наши деньги и работали как следует, так нет: горячей воды по полгода не бывает, что также противоречит закону о защите прав потребителей — отключать могут максимум на две недели.
А когда горячая вода есть, то температура ее — 30 градусов, хотя норма по СНИПам — 60 градусов. Подъезды все обшарпанные, окна выбиты, кое-где забиты фанерой, крыша дырявая, на чердаке снег лежит — просачивается сквозь шифер. Единственное обслуживание — уборщица два раза в неделю веником в общем коридоре помашет, и все.
Поэтому мы с товарищами решили бороться с несправедливостью. И я не плачу за такие коммунальные услуги, так как считаю это незаконным. Это моя принципиальная позиция. Мы пробовали решить все это в правовом поле: обращались в прокуратуру, в правительство края. Просили разъяснить, откуда взялись эти управляющие компании — администрация сельского поселения конкурс на обслуживание домов не объявляла, почему не сформированы тарифы, с какого потолка берутся цены?
В прокуратуре пишут: да, эти предприятия лицензии не имеют, не могут брать с вас плату и обслуживать вас. Мы на них в суд подадим и разберемся. На этом все и кончается. В правительстве края тоже не стремятся соблюдать закон. Так, может, все эти требования закона — не более чем формальность бюрократическая? Тогда почему если обычный гражданин эти формальности нарушает — ему тут же по шапке прилетает, тут же наказывают. То есть кому-то можно на законы чихать, а кому-то — ни-ни?
Фото: Александр Кряжев / РИА Новости
В суд пробовали обращаться, но там наши доказательства не принимают. Присуждают взимать с меня квартплату — то есть поддерживают нарушение федерального закона. Сейчас у меня долг за отопление — 20 тысяч, за содержание жилья — 11 тысяч. После того как я письмо Путину написал с просьбой купить гроб, так как всю пенсию пристав снял, — теперь с меня вычитают по тысяче рублей в месяц.
Доля активистов
У нас в поселке активистов — примерно десять человек. Я и еще одна дама являемся общественными инспекторами Забайкальского края по ЖКХ. У нас даже удостоверения есть, выданные краевым правительством.
Почти все активисты — пенсионеры. Остальные боятся — у всех дети, их надо на что-то растить. Сейчас ведь как: только рот открой — и сразу без работы остаешься. Мы, конечно, проводим разъяснительную работу среди населения о том, что нужно бороться за свои права. Наш депутат, который контролирует коммунальные предприятия, ведет с активистами войну. Время от времени канализацию перекрывают, чтобы мы тут от вони задыхались.
Если чиновников рядом нет — люди горой за нас. Но когда приходят начальники, сразу в землю смотрят и типа осуждают нас, что мы провокаторы. На одном из общественных собраний, где мы пытались рассказать народу о том, какое должно быть по закону качество услуг ЖКХ, получилось смертоубийство. Жителей собралось человек 200. Ну и депутат — он же главный коммунальщик — со своими соратниками пришел. Сразу скажу, что мы никого не призываем становится неплательщиками, мы просто рассказываем людям о правах и обязанностях: «Вот вы в магазин ходите? Продукты покупаете? Хлеб стоит 22 рубля, сахар — 48. Вы товары берете, денежки отдаете. А почему же за коммунальные услуги мы отдаем деньги просто так, без всяких услуг взамен?»
Депутат с подельниками на меня прямо в зале напали. Очки сломали, рубашку порвали. Если бы люди не оттащили — живым, возможно, не вышел бы. До дому меня довезли друзья, а там мне плохо стало, пришлось вызывать скорую. Когда я обратился в полицию, мне сказали, что я сам виноват — всех избил. Хотя нападающих там было пятеро, и один из них — мастер спорта по боксу.
Но следователи почему-то опрашивали только сотрудников «Коммунальщика» и «Багульника». А что эти работники могли сказать, опасаясь за свои доходные места? Конечно, все дружно подтвердили, что «дед на всех бросаться начал». Моих же свидетелей не вызывали.
Фото: Владимир Смирнов / ТАСС
Еще одна стычка у нас произошла осенью. Депутат наш заставил своих работников участвовать в субботнике, делать уборку улиц. Собрали они весь мусор в кучу и начали жечь. А там ведь не только листья сухие, но и пакеты целлофановые, бутылки, шприцы, тряпки. Вонь и дым — страшные. Я побежал в администрацию поселка. Туда уже звонит заведующая детским садом — дети плачут. Прибежал наш депутат: «Ничего, потерпят». — «Но ведь это незаконно?» А он отвечает: «Я тут закон». Тогда мы начали фотографировать происходящее. Рабочие возмущались: «Старики, идите отсюда. Мы вас лопатами забьем!»
Сам из бывших
У меня пенсия — как говорится, ни в чем себе не отказывай.
Я сам практически всю жизнь был коммунальщиком. Простите за выражение, но у нас так в профессиональной среде говорят: говно и пар — мое дело. Начинал помощником кочегара. А последние 12 лет перед пенсией был директором МУП ЖКХ. Зарплата была нормальная. А пенсия сейчас моя — 8800. Изначально была 8200 рублей, и немного прибавили, когда стал жаловаться на то, что не дотягивает до прожиточного минимума, который в Забайкалье 8600 рублей. Все потому, что, опять же, накладка с документами. Трудовая книжка затерялась. Большая часть трудовой деятельности у меня еще была при СССР. Работал почти всегда в воинских частях.
Сейчас одна моя воинская часть — на Украине, а другая — в Казахстане. Ясное дело, что с Украины мне вообще никаких документов для пенсионного фонда не прислали. А из Казахстана, из Алма-Аты, одно письмо пришло: просим обратиться туда-то. Написал. Ни ответа, ни привета. Обращался в архив в Москву — тоже бесполезно. Так и умылся.
Мы с семьей жили и в Красноярском крае, и в Амурской области, хотя сами из Читы. На старости лет решили в Забайкалье вернуться. У меня на кладбище в этом поселке 11 родных могил, в том числе и родители. И я подумал, что и самому надо сюда ехать умирать. Хотя иногда жалею, что так поступил.
«Мы оптимисты»
Поселок — депрессивный. Население — чуть больше 5 тысяч. В некоторых многоквартирных домах квартиры пустуют, некоторые разморожены — трубы отопления там лопнули. За этим никто не следит. Работы в поселке практически нет. Кто смог — устроились к тем же коммунальщикам или в поселковую администрацию. Самая высокая зарплата у нас в поселке — в котельной, на вредном производстве: 14-16 тысяч. Хотя в официальной статистике фигурирует средний заработок 35-38 тысяч. Вранье. Медсестры в больнице у нас тут по 12 тысяч получают. В детсаду воспитатели — 7 тысяч. А теперь представьте, что половину этого надо за фиктивную коммуналку отдать.
Фото: Антон Тушин / ТАСС
Многие свое хозяйство держат, кормятся с огорода. У нас с женой тоже своя дача была. Большое подспорье: огурчики, помидоры, картошка. Все свое. Но в прошлом году тяжело стало — продали. Мужики многие ездят на вахту в Бурятию, в Амурскую область. Кто на месяц, кто на три. В среднем ежемесячно по 50 тысяч получается. Еще Китай помогает. У нас ведь тут граница рядом. Женщины ездят челноками, привозят товар. Но это раньше на шмотки клевали, сейчас уже доход с них маленький. Многие от такой жизни, да без будущего, пьют. На помойках собирают металлолом, стеклотару, сдают и на вырученные деньги покупают бутылку.
Но ничего — прорвемся. Надежда сдвинуть эту махину есть. Подвижки есть, потихоньку сознание у людей начинает меняться. На улице многие подходят, спрашивают, стоит ли писать претензию в ЖКХ, как правильно это сделать. Потому что за воздух-то такие огромные суммы платить вовсе не хочется. А ведь еще недавно не было такого интереса. В доме, где я живу, — 60 квартир. Из них примерно 40 не платят. Кто-то, как и я, из принципа, у других просто денег нет. После новогодних праздников мы с активистами снова собираемся идти в суд с иском к коммунальным предприятиям. Собрали приличный пакет документов. Мы оптимисты. Просто так нас не победишь.