В середине февраля во Франции отыскали две картины Эдгара Дега, похищенные из марсельского музея в 2009 году. На черном рынке произведений искусства, где девять лет пропадали работы знаменитого импрессиониста, крутятся миллиарды долларов. Однако для того, чтобы добраться до этих денег, мало украсть шедевр. Нужно знать, что делать с ним дальше. «Лента.ру» выяснила, как воры избавляются от похищенных картин.
События развивались, как в голливудском боевике. Сначала в центре Стокгольма вспыхнули два автомобиля. Пока полиция разбиралась, что происходит, в Национальный музей ворвался грабитель с автоматом. К тому времени его сообщники уже прятались среди посетителей. По сигналу они направили пистолеты на охранников. Через пять минут грабители выскочили на улицу с двумя полотнами Ренуара и автопортретом Рембрандта. В канале возле музея их ждала моторная лодка. Они прыгнули в нее и были таковы.
В 2000 году, когда произошло ограбление, Роберт Уиттмен возглавлял отдел ФБР по розыску похищенных произведений искусств. «Грабители продумали все, — вспоминает он. — Прекрасная работа, если говорить только о самой краже и уходе от преследования». Но, по его словам, это самая простая часть преступления. Куда труднее сбыть добычу.
Чаще всего музеи грабят люди, которые не имеют представления о том, как устроен рынок произведений искусства. «Они прекрасные воры, но ужасные бизнесмены», — говорит Уиттмен. Дилетантам невдомек, что сама по себе картина ничего не стоит. Нужны доказательства подлинности, законности и происхождения. У преступников всего этого нет.
Одно из похищенных полотен Ренуара нашли почти сразу. Автопортрет Рембрандта в 2005 году вернул сам Уиттмен. Он вышел на грабителей под видом дилера, который работает на русскую мафию в США. Те не заметили подвоха и пришли на встречу, где их взяли с поличным. Последняя картина вскоре всплыла в Лос-Анджелесе.
Один из преступников, попавшихся с краденым автопортретом Рембрандта
Фото: Bertil Ericson / AP
Ценитель в тренировочных штанах
В кино произведения искусства крадут утонченные профессионалы в смокингах. Но в действительности музейные воры больше похожи на Раду Догару — румынского преступника, который в 2012 году стащил из роттердамского музея Кюнстхал два рисунка Моне и пять полотен Гогена, Пикассо, Матисса, Люсьена Фрейда и Мейера де Хана.
Догару промышлял сутенерством и торговал ворованными часами. Перед кражей он посетил Кюнстхал под видом посетителя, захватив с собой девушку и сообщника. В музее он старательно притворялся ценителем искусства и с невозмутимым видом гулял по залам в тренировочных штанах, высматривая картины, которые уместятся в его рюкзаке.
Ночью Догару вернулся с подельником и при помощи кусачек вскрыл дверь, ведущую в музей со стороны парка. Камер видеонаблюдения там не было, охраны тоже. Воры быстро сняли со стен отобранные полотна и, не мешкая, скрылись. Сработала сигнализация, но к тому времени, когда подоспела полиция, преступников и след простыл.
В тот же день румыны побывали в Брюсселе и встретились с человеком по прозвищу Джордж-Вор. Заручившись обещанием, что он найдет им покупателя, Догару с приятелем вернулись в Роттердам, а оттуда поехали на родину.
В течение следующего месяца они пытались продать добычу. Джордж-Вор пытался свести их с людьми во Франции, Бельгии, Монако, Белоруссии и России, но ничего не получалось. Через месяц слухи о краденых картинах дошли до сотрудницы музея в Бухаресте. Она рассказала о подозрительных типах полиции.
Раду Догару, организатор ограбления Кюнстхала
Фото: Vadim Ghirda / AP
Законы черного рынка
По данным RAND Corporation, почти все удачные сделки на подпольном рынке произведений искусства строятся по одной схеме. Непосредственными исполнителями, как правило, становятся недалекие люди с криминальным прошлым — такие, как Раду Догару. Их добыча попадает в руки скупщиков — экспертов с прекрасным образованием и обширными связями как в преступном мире, так и на арт-рынке. Их задача — «отмыть» репутацию краденого и при помощи контрабандистов переправить его дилерам. Те, в свою очередь, находят торговцев, которые зачастую даже не подозревают о происхождении товара.
В большинстве случаев цепочка, связывающая исполнителя и покупателя, состоит из пяти человек. Некоторые из них совмещают несколько ролей, а торговцами оказываются обычные аукционные дома или антикварные лавки. Но если речь идет о знаменитом произведении искусства, все гораздо сложнее. В этом случае рассчитывать на легальных покупателей нельзя. Остаются преступные синдикаты, использующие краденые полотна в качестве валюты, и частные коллекционеры, которых не смущают проблемы с законом.
Три картины, похищенные из Национального музея в Стокгольме, стоили порядка 40 миллионов долларов. Добыча Догару — от 100 до 200 миллионов долларов. Однако сумма, на которую могли рассчитывать преступники, на порядок меньше. По оценке Элис Фаррен-Брэдли из компании Art Loss Regitstry, поддерживающей крупнейшую базу данных краденых произведений искусства, цены на черном рынке в 10-20 раз ниже обычных.
За известные картины платят еще хуже. «Даже 10 процентов — слишком дорого, когда речь идет о шедеврах, — считает Энтони Аморе, отвечающий за охрану музея Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне. — Никто не станет тратить миллионы на произведение, которое невозможно показать другим».
Музей Кюнстхал после ограбления
Фото: Peter Dejong / AP
Утраченные шедевры
В июле 2013 года Догару и его сообщников арестовали, но похищенных полотен у них не оказалось. Не исключено, что картин больше нет: мать Догару утверждала, что после ареста сына испугалась и сожгла их в печке. Потом она изменила показания, однако в золе действительно нашли остатки холстов и краски.
Экспертов такой поворот сюжета не удивляет. По той или иной причине гибнет заметная доля краденых произведений искусства. Иногда их уничтожают, чтобы избавиться от улик. Иногда полотна губит неверное обращение. «Если их украли неспециалисты, они не знают, что делают, — объясняет Элис Фаррен-Брэдли из Art Loss Registry. — Картины необходимо хранить при определенном температурном режиме». В противном случае они быстро придут в негодность.
Самый известный случай такого рода произошел в 2001 году, когда 53-летняя жительница маленького французского городка Мирейль Брейтвейзер уничтожила произведения искусства и ценности, стоившие 1,4 миллиарда евро. Ее сын Стефан Брейтвейзер добывал их семь лет. За это время он и его подруга Анна-Катерина Клейнклаусс обокрали 172 музея в пяти странах Европы. Полотна старых мастеров, старинную керамику, оружие и музыкальные инструменты вор прятал в доме матери.
В 2001 году Стефан допустил ошибку и попался. Когда об этом узнала его мать, она ужасно разозлилась и решила избавиться от вещей сына. Женщина изрубила на куски более 60 картин, смешала их с мусором и выбросила, а ювелирные украшения, керамику и статуэтки утопила в реке. Кое-что удалось достать со дна, но уничтоженные полотна бесследно пропали.
Полицейские и солдаты ищут в реке добычу Стефана Брейтвейзера
Фото: Cedric Joubert / AP
Криминальная валюта
Международные базы данных краденого заметно усложнили жизнь музейных воров. Теперь нельзя, как раньше, залечь на дно и дождаться, когда уляжется шумиха, или отвезти добычу в другую страну, где не знают о краже. «Вор не может отнести краденое в аукционный дом, потому что они проверяют все лоты, — говорит Уилл Корнер из Art Loss Registry. — То же самое относится к приличным дилерам и ломбардам, которые проверяют товар по нашей базе. В результате доходность таких преступлений существенно снизилась».
Но даже если картину нельзя продать, она может представлять ценность для преступников. «Похищенные произведения искусства очень быстро переходят из рук в руки, — говорит голландский искусствовед Артур Бранд. — В криминальном мире их используют вместо банкнот. Полотна меняют на оружие и наркотики».
Иногда преступники соглашаются взять краденые картины в качестве залога или платы за товар. В этом есть логика: провезти их через границу куда проще, чем крупную сумму наличных. При этом номинальная стоимость полотен может быть очень высокой (по крайней мере, в теории). Кроме того, картины бывают полезны при переговорах с органами правосудия. За возвращение бесценного шедевра могут смягчить приговор. Это неплохая страховка на черный день.
Хороший пример — судьба 18 картин, которые в 1986 году похитил ирландский вор Мартин Кагилл по кличке Генерал. Сначала Ирландская республиканская армия, заказавшая кражу, пыталась обменять полотна на пойманных соратников. Когда ничего не вышло, Кагилл попытался найти добыче другое применение. Одну из картин выменял на крупную партию героина в Стамбуле. Еще четыре отдал антверпенскому торговцу бриллиантами в качестве залога за ссуду. Вор хотел открыть собственный банк на Багамах, но не успел: его убили бывшие партнеры из ИРА.
Иногда криминальные воротилы покупают картины из любви к искусству — такое тоже случается. К полотнам Ван Гога, которые в 2002 году украл Октав Дюрам, присматривался знаменитый голландский преступник Кор ван Хаут — организатор похищения пивного магната Альфреда Хейнекена. В день сделки ван Хаут погиб в перестрелке, и Дюраму пришлось искать другого покупателя. В итоге картины достались итальянцу, который торговал марихуаной в амстердамском кофешопе. Через 13 лет их нашли в резиденции Каморры — неаполитанской мафии.
Возвращение похищенной картины Ван Гога
Фото: Peter Dejong / AP
Парижский Человек-паук
Если верить исследованию RAND Corporation, выгоднее всего быть скупщиком: риска почти нет, а большая часть выручки достается именно ему. Непосредственному исполнителю перепадают гроши — часто не больше процента от цены, которую согласился заплатить покупатель.
История Вьерана Томича по кличке Человек-паук подтверждает эти подсчеты. В 2010 году серб украл из Парижского музея современного искусства работы Пикассо, Матисса, Модильяни, Жоржа Брака и Фернана Леже, стоящие 125 миллионов долларов, и получил за них всего 40 тысяч евро.
Деньги обещал заплатить антиквар Жан-Мишель Корвез. Он утверждал, что нашел в Израиле человека, который готов купить краденую картину Леже. Глубокой ночью Томич выбил окно музея, проник в здание, нашел нужное полотно и аккуратно вынул его из рамы. Он ожидал, что сработает сигнализация и прибежит охрана, но было тихо. Тогда вор решил остаться и посмотреть другие картины. Томич целый час бродил по залам и в итоге взял еще четыре полотна, после чего спустился из окна по веревке. Пропажу заметили только в семь утра.
Полиции потребовался год, чтобы раскрыть преступление. Взяли и Томича, и Корвеза, и третьего сообщника — часовщика Йонатана Бирна, который согласился спрятать картину у себя на время переговоров с таинственным израильтянином. В 2017 году вора приговорили к восьми годам тюремного заключения, антиквара — к семи, а часовщика — к шести. Картин так и не нашли: Бирн утверждает, что запаниковал и избавился от них.
Вьеран Томич по прозвищу Человек-паук
Фото: Thibault Camus / AP
Золотое дно черного рынка
Мы знаем историю парижского Человека-паука или Раду Догару только потому, что они попались. Это делает их исключениями из правила, потому что большинство преступников, которые крадут картины, избегают наказания. «Часто даже в тех случаях, когда мы находим краденое, ворам удается уйти, — говорит Бонни Магнесс-Гардинер из ФБР. — За много лет произведения искусства проходят через столько рук, что установить, кто именно их украл, очень трудно».
Шансов на обнаружение пропавшего полотна тоже мало. Статистика ФБР показывает, что бесследно исчезают более 90 процентов украденных произведений искусства. Оценка основателя Art Loss Registry Джулиана Рэдклиффа чуть оптимистичнее: он считает, что в течение двадцати лет владельцам удается вернуть до 20 процентов похищенного.
RAND Corporation подсчитала, что на черном рынке произведений искусств совершаются сделки на восемь миллиардов долларов в год. Большую часть дохода подпольным дилерам дают не исчезнувшие шедевры, которые стоят миллионы долларов, а куда более дешевые работы менее известных художников.
«95 процентов произведений искусства крадут из частных домов, и они обычно стоят до 10 тысяч долларов — полагает эксперт по черному рынку произведений искусств Пол Хендри. — После кражи они проходят через несколько посредников и всплывают на легальном рынке по полной цене». В качестве примера он приводит мейсенские фарфоровые фигурки. «Вариантов этой фигурки может быть 500 или 1000, — поясняет он. — Кто разберет, какая из них краденая, а какая нет?»
