Самая возможность и степень допустимости обнажения женского тела варьировалась на протяжении человеческой истории в зависимости от региона, религии, социального статуса и возраста женщин — и, конечно, моды, которую часто задавали монархи и монархини в зависимости от собственных вкусов или даже физических недостатков. «Лента.ру» выяснила, как и почему раздевали женщин в прежние времена и что по этому поводу говорили.
От Ромула до наших дней
Полная нагота в авраамических религиях всегда считалась либо крайним проявлением порока, либо абсолютной невинностью: недаром же Адам и Ева, отведав известного плода от известного древа, прежде всего оделись, осознав греховность наготы (так, во всяком случае, гласит Библия, хотя многие склонны считать, что они все же сначала совокупились — грешить так грешить, — а оделись уже потом). При этом, хотя грешны, по версии Бога, оказались оба, женщин было принято драпировать плотнее, чем мужчин. Если мужчина мог открывать грудь и даже купаться нагишом, то женщины авраамических религий даже купались одетыми, а с момента замужества были обязаны закрывать волосы, а у мусульман — часто и лицо, если не полностью, то по крайней мере до глаз, и не со дня свадьбы, а с момента пубертата.
У язычников, о которых мы обычно судим по древнегреческим статуям, с наготой было вроде бы проще, но это только вроде бы. Древнегреческим мужчинам бегать голыми дозволялось даже в школе. Учились там только мальчики и юноши, понятия педофилии в те времена не было — точнее, она считалась, помимо неизбежной любовной романтики, вполне себе социально полезным явлением, обменом опытом, чем-то вроде «вогнать ума в задние ворота». Однако, поднабравшись ума и войдя в возраст, молодой человек был обязан жениться — и его порядочная жена редко выходила за порог гинекея (женской половины дома), а если уж выходила, то задрапированная в метры ткани: все эти туники, столы, пеплосы и прочее.
Кто же тогда позировал Праксителю и прочим скульпторам древности, а также художникам, расписавшим фресками стены Кносского дворца? Вначале все те же мальчики-эфебы (подростки пубертатного возраста, еще не достигшие социальной зрелости и не получившие права вступать в брак). Мягкие линии их еще не вполне сформировавшихся тел дополняли условной женской грудью, высекали в мраморе либо рисовали на штукатурке и тем удовлетворялись. Потом до скульпторов и живописцев дошло, что мальчик, даже с женским бюстом, все же не женщина.
Позировать стали гетеры — женщины, которых не брали в жены, но позволяли составлять мужчинам компанию на симпосиях — культурно-алкогольных сборищах, где они не только пили и внимали беседам философов, но и развлекали их песнями и танцами, в том числе в обнаженном виде. Всех это устраивало — кроме, возможно, законных жен, но у них не было права голоса. Что характерно, богини, для которых позировали гетеры, разнились по «моральному рангу»: скажем, девственная богиня мудрости и справедливой войны Афина, безбрачная дочь Зевса (он произвел ее на свет непосредственно из своей головы), всегда изображалась полностью одетой.
И приличные женщины, и куртизанки Древней Греции, Египта, Древнего Востока, по согласному мнению ученых, и к встрече с супругом, и к позированию скульптору готовились по всем правилам, тщательно «зачищая» тело от лобковых, подмышечных и прочих волос. Для этого использовались самые разные средства — от выщипываний до едких притираний из корня брионии, действовавших на волосяные луковицы и замедлявших рост волос. Древнегреческую эпиляцию упоминает в своих комедиях Аристофан. О том, как относились к волосам на женском теле в библейские времена, свидетельствует легенда: царица Савская никому не показывала свои ноги, но царь Соломон провел ее по зеркально отполированному полу и убедился, что безупречная красота царицы небезупречна: испорчена ее волосатостью.
Очень средние века
О закрытости женского тела и культе греховности обнажения в Средневековье ходят легенды, однако все, как говорится, было не так однозначно. На средневековом Востоке публичное обнажение женского тела, разумеется, не допускалось — за исключением невольничьих рынков. Зато за стенами шикарных или скромных, смотря по средствам, гаремов женщины, жившие под присмотром евнухов, одевались вполне нескромно. У приближенных наложниц и жен богатых и облеченных властью мусульман свободного времени было с избытком, и немалую его часть гаремные жительницы посвящали уходу за телом. Именно от арабов с крестоносцами мода на полную эпиляцию скрытых участков женского тела вновь вернулась в Европу. Волосы удаляли на восточный манер — притираниями и скребками — либо выдергивали скрученными нитками или щипчиками.
Европейская гигиена в средневековых городах, впрочем, оставляла желать лучшего, причем в самые «темные века» католическая церковь даже продвигала культ антигигиены как формы умерщвления плоти: тебя вши жрут, а ты смирись и вознеси хвалу Господу. На Руси, как бы и кто бы ни оценивал уровень бытовой культуры наших предков, подобным благочестивым упражнениям предавались только блаженные и юродивые. Обычные люди еженедельно ходили в баню, хотя об эпиляции интимных зон у средневековых русских ничего не известно.
При этом если на Руси женщины — и незамужние, и, тем более, замужние — носили очень закрытую одежду вне зависимости от сословия (различалась только стоимость ткани и украшений), то европейцы предпочитали декольтированных дам. Грудь «до самых сосков», по воспоминаниям современников, оголяла даже в очень преклонные годы британская «королева-девственница» Елизавета I. Она поддерживала правило, согласно которому незамужние женщины имели право носить глубокое декольте, — и сама следовала ему неукоснительно до самой своей старости, когда заграничные послы специально норовили разглядеть монархиню поближе: действительно ли ее грудь так желта и морщиниста, как следует возрасту?
Гардеробная революция
В Новое время декольтированные женщины (конечно, привилегированных сословий) появились и в России — благодаря усилиям Петра I по прорубанию окна в Европу. Стало принято носить туго стягивающие талию корсеты, приподнимающие бюст, как на подносе. Нормальным считалось обнажать грудь почти до сосков (а если верить портретам XVII-XVIII века, иной раз показывали и их). При этом верхом неприличия было демонстрировать на людях ногу выше стопы, в крайнем случае — щиколотки: длина платья демонстрировала взросление девушки.
Фактически до XX века короткие (до колен или середины икры) платья носили только допубертатные девочки. Повзрослев, они примеряли платья в пол. Чрезвычайно, надо признать, сложные в эксплуатации: в корсете было трудно дышать, его можно было затянуть только с помощью горничной (поэтому небогатые и простые женщины носили корсажи с передней шнуровкой), длинные многослойные юбки путались в ногах и, безусловно, отнюдь не упрощали оправление естественных надобностей. Мода менялась, становясь то менее, то более неудобной. В начале XIX столетия зарождается стиль ампир, совпавший с французской революцией и модой на античные демократии и сопутствовавшие им архитектурные и гардеробные детали — узкие талии и пышные кринолины сменились прямыми платьями с высокой талией. Однако мода продлилась менее полувека, и уже к середине столетия снова появились широченные кринолины, затем, к 1870-м годам, трансформировавшиеся в турнюры.
Полуобнаженная женщина расчесывает лобковые волосы другой женщины, стоящей рядом с ней с поднятой юбкой. 1850 год
Фото: Galerie Bilderwelt / Getty Images
Фижмы, кринолины, турнюры — все эти технические приспособления из пластин китового уса, гибких обручей либо ватных подушек, которые стесняли женщину уже тем, что ей приходилось носить их на себе, — один из парадоксов человеческой мысли. Ведь в самом деле: если вы считаете неприличным демонстрацию женщиной ее, так сказать, природных ног и неотделимых от них бедер и ягодиц — задрапируйте их, и дело с концом. Но куда там: мужчинам хотелось сексуальных эмоций от созерцания, а женщины жаждали нравиться мужчинам. И вот нечеловечески тонкие талии, с раннего подросткового возраста привычные к тискам корсета, соблазнительно контрастируют со столь же нечеловечески широкими «бедрами» кринолина или накладными «задами» турнюра. В таких одеяниях было сложно просто ходить или сидеть с удобством, не боком и не на краешке кресла, не то что работать.
Вечерние платья глубоко декольтировались, в обществе на балах и приемах было принято открывать плечи. Доходило до абсурда: некоторые престарелые светские львицы и звезды балов заказывали себе накладные плечи и декольте для того, чтобы их собственные, обрюзгшие и морщинистые, не шокировали публику: накрыть грудь кружевной косынкой означало выйти в окончательный тираж и перестать ездить на балы. Однако спина ниже лопаток оставалась закрытой до самых 1930-х годов и революционных платьев Мадлен Вийоне с глубоким вырезом сзади.
В том же, что касается эпиляции и прочих интимных деталей, существует легенда, что британская королева Виктория, давшая свое имя полувековому стилю жизни и морали европейских и отчасти американских мужчин и женщин — викторианству, — всячески продвигала идею непристойности дамского бритья: мол, это поощряет чувственность и развращает и женщину, и ее законного (а какого же иначе?) партнера.
Исключением могли стать разве что проститутки, но о них какой разговор: маргинальные стороны жизни были и оставались вне официального модного дискурса, зато уж там, в этом «вовне», могли делать что угодно. Даже появление на публике без шляпки, а пуще того коротко остриженные волосы на голове могли спровоцировать весьма бурную реакцию общества. Именно поэтому суфражистки, первые участницы борьбы за равноправие полов, первыми стали демонстративно коротко стричься.
От суфражисток до хиппи
Короткие стрижки и вообще интеллектуальные пощечины общественному вкусу, наносимые внешним видом суфражисток, дорого им обходились: поначалу их активно арестовывали, приговаривали к штрафам и вообще не слишком признавали. Однако самим индустриальным государствам нужны были образованные и работающие женщины, и суфражизм стал побеждать, а следом за политическими и экономическими завоеваниями этого движения шла и мода. Кроме того что короткая стрижка отличала самостоятельную девушку от изнеженной искательницы выгодного брака, это было удобно для работы и ухода за собой: далеко не у всех на рубеже XIX-XX был горячий водопровод, фена для сушки волос не существовало, как и эффективных шампуней и кондиционеров, да и уложить длинную гриву в модную прическу без горничной было непросто.
Бритье парикмахером подмышек в Германии, 1930-е годы
Фото: Getty Images
Окончательный удар по турнюрам, корсетам, слишком длинным платьям и длинным волосам нанесли совместными усилиями Первая мировая и модельеры Поль Пуаре и Коко Шанель. Война заставила людей затянуть пояса и в буквальном смысле укоротить юбки: денег не было на лишние метры ткани, горничных, да и вспышки тифа в воюющих странах (особенно, конечно, в России, где Первая мировая закончилась Гражданской) уравняли многих богатых и бедных женщин в равно коротких стрижках. Пуаре снял с женщин неудобные и, кстати, недешевые корсеты, а Шанель предложила им носить платья, открывающие руки, не только вечером (это было нормой даже в викторианские времена), но и днем.
Но с эпиляцией дела обстояли примерно так же, как и в викторианские времена, — практически никак. На порнографических открытках XIX века и первых эротических снимках фотографов-экспериментаторов 1920-х годов лобки и подмышечные впадины покрыты густой и естественной растительностью. О ней, например, пишет в своих невозможных к буквальному цитированию романах классик американской литературы Генри Миллер: у него ниже пояса одинаково небриты и приличные девушки, и дамы полусвета (хотя те иногда и экспериментируют). В целом ничего удивительного: до изобретения безопасной бритвы самостоятельное бритье даже лица, не только более труднодоступных мест, было чревато порезами, а ходить к цирюльнику с такой интимной задачей было, мягко говоря, не принято: на это отваживались разве что лихие экспериментаторши, в том числе с пониженной социальной ответственностью. На пляже всю первую половину ХХ века девушки и дамы появлялись в весьма закрытых одеяниях (даже первые раздельные купальники начала 1940-х поражают нынешних ханжей своей скромностью). Купальники скрывали не только лобковые волосы, но и пупок и весь верх бедер, а мохнатые подмышки считались нормой и никого не шокировали.
Актриса Софи Лорен в Венеции, 1955 год
Фото: Archivio Cameraphoto Epoche / Getty Images
Вторая мировая не слишком изменила ситуацию — не было ни ресурсов, ни настроя для кардинальных эстетических революций. Но сразу после ее окончания, в 1946 году, революция таки произошла. Луи Реард представил купальник-бикини (он получил такое название по атоллу Бикини, на котором испытывали ядерную бомбу, намекая на произведенный новинкой взрывной эффект). Нововведение не сразу прижилось: первых дам, отважившихся столь кардинально обнажиться, с пляжа выводила полиция. Узкие трусики впервые потребовали хотя бы частичного бритья паховой зоны. Но подмышки оставались естественно волосатыми и в 1950-е, и в 1960-е годы — об этом свидетельствуют фотографии и кадры из фильмов с участием крупнейших тогдашних кинозвезд, западных и советских. Ни Софи Лорен, ни Элина Быстрицкая не стеснялись подмышечных волос в кадре, как не стеснялись их и модели pin-up из первых журналов для мужчин. Во втором случае модели демонстрировали и весьма плотную шерсть на лобке, и это тоже считалось нормальным и сексуальным.
Сексуальная революция, легализация порнобизнеса, движение хиппи и невиданный рост косметической индустрии, во многом искусственно породивший спрос на дотошный, доходящий до абсурда уход за телом и его тотальную, зачастую маниакальную эпиляцию, были еще впереди. Об этом разговор пойдет в следующий раз.
