История с депутатом Госдумы Леонидом Слуцким дала повод для дискуссий о том, что в российском обществе существуют несколько моральных норм — для представителей элиты и остального народа. Комиссия Госдумы по этике 21 марта оправдала депутата от ЛДПР, которого обвинили в домогательствах три журналистки. Как и за счет чего формируются нравственные нормы, почему они меняются, и правда ли, что в разных социальных группах разные этические установки, «Ленте.ру» рассказала профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, исследователь гендера Елена Здравомыслова.
«Лента.ру»: Скандал в Госдуме с депутатом Леонидом Слуцким многие расценивают как свидетельство нравственного упадка. Говорят, что в обществе сегодня два уровня морали — одна для элиты, а другая для плебса. Так ли это?
Здравомыслова: Речь не столько о классовом вопросе. Скорее есть слой общества, в котором считается вполне нормальным определенный стиль поведения. Например, хамство по отношению к зависимым, сексуализация профессиональных отношений.
Получается, что во всех социальных классах есть свои «слуцкие»?
В какой-то степени. Обычно гендер выступает ядром. Часто это мужчина с идентичностью человека, готового демонстрировать свое превосходство, унизить другого, показать границы своей власти или наоборот — ее безграничность.
Это врожденные особенности, или порок воспитания?
Коммуникативные нормы, мораль, стили взаимодействия между людьми формируются на протяжении всей жизни под влиянием множества обстоятельств. И это называется социализацией. Допустим, в начале жизненного пути человек социализируется в одной среде: деревенский образ жизни, семейное общение, а потом он оказывается в других институциональных контекстах, осваивает те правила, которые считаются уместными в новой среде. И естественно, общество контролирует, как он себя ведет. И обозначает его как человека, действующего согласно принятым нормам, или как маргинала, девианта. Эти моральные нормы касаются в том числе отношений между полами в общественных местах, манеры ухаживать, правил профессионального взаимодействия.
Фото: Дмитрий Духанин / «Коммерсантъ»
Вопросы морали и гендера — практически одного порядка?
В том числе. Речь о том, как люди, отличающиеся друг от друга, должны взаимодействовать. Различия бывают разные: гендерные, классовые, возрастные, этнические, расовые. И как мы будем действовать в контексте очевидных различий: выстраивать иерархии, манипулировать либо в контексте рабочего места обращаться как с равными. И при этом не смотреть на то, что этот человек, допустим, приехал из другой страны — из Центральной Азии. Или, например, является слишком молодым, или противоположного пола.
Еще недавно негласный консенсус по поводу сексуализации отношений в профессиональной среде был возможен. Все зависело от уровня культуры: одни люди хамы, другие нет. Одни агрессивные, а другие сдержанные. Одни соглашаются, другие отказывают. Сейчас в профессиональной среде вообще ставятся под сомнение любые формы поведения, затрагивающие сексуальность. Происходят культурные изменения моральных норм.
Почему?
Изменения моральных норм носят в том числе поколенческий характер. Сегодня на сцену вышло новое поколение профессионалов, рожденных в конце 1990-х годов. Они на своем опыте не знают, что такое советское время. Они сразу начали работать в рыночных отношениях, в конкурентной среде. То есть они жили в другом контексте, нежели их родители. Поэтому образовался зазор между тем, что считают нормальным представители этих поколений.
Фото: Анна Исакова / пресс-служба Госдумы РФ / ТАСС
Это мировой процесс. И нашему обществу не чуждо, что происходит в мире. Молодые женщины не хотят, чтобы на рабочем месте к ним относились как к существам особенного свойства, с которыми можно играть в эти игры. Хочется, чтобы тебя воспринимали как профессионала. С ухаживаниями, заигрываниями сталкиваются представители обоего пола в разных контекстах. Но все эти действия должны быть уместны, они должны происходить в правильном месте и в правильное время. И, что очень важно, — эти действия не должны покушаться на профессионализм и чувство собственного достоинства. В противном случае мы сталкиваемся с непристойным и недопустимым поведением.
Рожденные в СССР не понимают, почему возмущаются девушки. Декан Высшей школы телевидения МГУ Виталий Третьяков искренне заявил, что так было всегда, и это — данность.
Я еще раз повторюсь — на наших глазах происходит столкновение двух культурных кодов, изменение сценариев взаимодействия. Раньше когда кто-то делал несвоевременное предложение в неуместной форме — механизмы решения со стороны объекта домогательств были простыми. Можно было либо дать отпор обидчику (включая физическое воздействие), либо воздействовать на его репутацию, распространить информацию о его действиях в профессиональном сообществе. Вот этот начальник, этот сотрудник, этот коллега «распускает руки», «озабочен», «проходу не дает»… А ведь девушка могла и промолчать, и согласиться с предложенным сценарием.
Но сейчас молодые профессионалы не видят причин молчать или решать проблему на личном уровне. Они видят, что домогательство на работе — это общая проблема, которая касается не только их, и говорят об этом. Носители нового кода считают для себя это поведение невероятным. Они же профессионалы! Иначе получается, что твое рабочее место тебя не защищает и с тобой можно обходиться как угодно и совершенно безнаказанно?
Виталий Третьяков
Фото: Илья Питалев / РИА Новости
Но общий настрой сегодня не в пользу тех, кто предает огласке сексуальные приставания на рабочем месте. Почему в нашем обществе до сих пор распространена установка «сама виновата»?
Это обусловлено некой сконструированной исторической памятью. Государственные и партийные органы в СССР зачастую вмешивались в интимную жизнь людей, чтобы каким-то образом препятствовать их социальному росту, профессиональному продвижению. Нужно конкурента убрать — давайте скажем, что у него есть любовница. Нужно диссидента посадить без доказательств — давайте скажем, что он гомосексуалист.
В советское время кампания за моральную чистоту могла быть использована для дискредитации человека, чтобы избавиться от него, для продвижения более лояльного, но менее профессионального. Память о том, как для этого были задействованы механизмы аморализации, мешает сегодня посмотреть на другую сторону вопроса. Это советское наследие. Поэтому даже либерально настроенные люди сомневаются. Они опасаются того, что моральный аргумент могут снова задействовать, как и раньше.
Разве это не значит, что хамство по отношению к зависимому все еще социально одобряется?
Возможно, многие участники дискуссии не понимают, о чем идет речь. И поэтому они растеряны. Скандал со Слуцким разворачивается одновременно со скандалом в отношении Вайнштейна и с выборами российского президента. Люди запутались. Многие, особенно представители старшего, советского поколения, думают: «А что это за домогательства? Может это просто не очень грамотные, не очень культурные ухаживания?» Но молодые профессионалы обоего пола говорят, что нужен принципиально новый деловой стиль поведения, исключающий всякие «может...» и злоупотребления властью.
Мы видим, что подобные истории на Западе испортили репутацию их «героям». Однако многие отмечают, что в России секс-скандалы наоборот — идут как дополнительный бонус, по крайней мере — мужчинам?
Не думаю, что сейчас сексуальные скандалы работают на положительный имидж мужчин, вовлеченных в них. Интерес к ситуации в Госдуме скоро угаснет. Но вряд ли случившееся пойдет на пользу репутации Слуцкого. Даже если его сейчас защищает корпорация людей, которые считают, что так можно себя вести в профессиональных ситуациях, это не значит, что все пройдет бесследно. Ситуация дошла до громкого скандала, а это означает, что он — неуспешный политик. Он не сумел соответствовать правилам профессионального общения — что тут еще сказать?
Леонид Слуцкий
Фото: Дмитрий Духанин / «Коммерсантъ»
Есть вероятность, что уровень хамства со стороны облеченных властью снизится?
Без борьбы никогда ничего не снижается. Особенно хамство! Хотя — крепостных же били, а потом некоторые дворяне перестали это делать, так как начали считать подобное ниже своего достоинства. Тут то же самое. Главные изменения должны затрагивать власть имущих.
Значит ли, что несмотря на все принятые в последнее время законы, ограничивающие свободу россиян, внутренне люди становятся более раскрепощенными?
Чувство собственного достоинства, чувство личной свободы у многих растет. Но растет оно у людей, у которых есть ресурсы. Естественно, мы — общество неравенства. Есть совершенно обездоленные люди. О свободе там нет и речи. Если бы эти девушки-журналистки были непрофессиональны, с плохой репутацией — тогда бы их голос вообще ничего не значил. Важно когда такие острые нравственные вопросы поднимают люди с положением. Их образование, профессионализм позволяют защищать не только себя, но и чувство собственного достоинства и свою профессию. Эти качества дают надежду, что их услышат, а не выгонят с работы за то, что они обо всем рассказали.
Тут речь идет о социальном неравенстве, а не просто о сексуальных предложениях! А это значит, что мы должны обсуждать вопрос о безопасности профессиональных взаимодействий для журналистов, работающих с представителями политической элиты и государственной власти. Логично, что журналистская корпорация поддержала их! А вот профессиональный кодекс парламентариев… хромает!
На Западе подобные вопросы начали поднимать гораздо раньше, чем мы?
У них большинство подобных гендерных скандалов было в 1980-е годы. То есть мы отстаем от них почти на поколение. Но в принципе, мы можем оперативно все наверстать. Головой крутим — быстро, реагируем на информацию — своевременно.
А если границы снова закроют?
Информационные потоки перекрыть трудно. Молодые профессионалы — и прежде всего женщины — не будут терпеть неуважительного, с сексуальным подтекстом отношения к себе. Но это не значит, что мы не увидим злоупотребления сексуальными отношениями в других сферах занятости, которые предполагают прозрачную границу между публичным и приватным.