«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о ворах в законе — генералах преступного мира. Появившись в начале XX века, они очень скоро встали во главе организованной преступности СССР, а затем России. В предыдущей статье мы рассказывали о Мишке Япончике — одесском криминальном авторитете начала XX века, создавшем бандитский кодекс, — прообраз того, что сейчас называют воровским законом, или «понятиями». Примером безупречного следования им в XX веке стал законник Владимир Бабушкин: за всю жизнь он ни разу не запятнал свою воровскую честь. При скромной и даже интеллигентной внешности Бабушкин имел суровый нрав и колоссальное влияние на уголовников. На любой зоне он сразу становился негласным хозяином. В историю криминального мира легендарный законник навсегда вошел под кличкой Вася Бриллиант.
Многоликая легенда
Владимир Петрович Бабушкин при жизни был известен под разными именами: и как Василий Степанович Бабушкин, и как Василий Петрович Иванов, и как Чапаенок. Однако в историю криминального мира он навсегда вошел как Вася Бриллиант. Будущая легенда воровского мира появилась на свет 18 мая 1928 года в Астрахани. Впрочем, путаница, связанная со знаменитым авторитетом, касается не только его имени, но и даты рождения: одни почитатели таланта законника утверждают, что он родился 19 марта, другие — 10 июня.
О детстве будущего образца воровской чести мало что известно: сам Бабушкин предпочитал особо не распространяться на эту тему. Сокамерникам рассказывал, что рос в многодетной семье, где вслед за ним один за другим родились восемь братьев и сестер. Ребенком Бабушкин пережил нелегкие 1932-1933 годы, когда в Поволжье в очередной раз начался голод — не такой страшный, как на Украине, но все же унесший немало человеческих жизней.
Когда Володе исполнилось 13 лет, грянула Великая Отечественная война. Его отец ушел на фронт, мать не пережила всех тягот военной жизни и вскоре умерла, а осиротевшие дети остались на полном попечении бабушки. Ее жизнь оборвалась трагично: в 1942 году в дом проникли вооруженные преступники, которые из ценного нашли лишь относительно новые валенки. Но хозяйка наотрез отказалась отдавать обувь: женщина понимала, что без валенок лютую зиму она не протянет. Негодяи, недолго думая, убили ее.
Груз ответственности за братьев и сестер Бабушкин осознал, когда дома закончилась вся провизия. Оставить малышей на голодную смерть, а самому отправиться на поиски лучшей жизни? Такой вариант Владимир даже не рассматривал. А вот на предложение своего уличного друга обчищать карманы зазевавшихся граждан откликнулся с энтузиазмом. Конечно, часть наворованного мальчишки отдавали своим старшим кураторам — бывалым ворам, прошедшим кузницы ГУЛАГа. Взрослые законники молодняк ценили: подростки не вызывали у потенциальных жертв никакого подозрения. В ту пору толпы слоняющихся по городу беспризорников, которые приставали к прохожим с просьбами подать на пропитание, вообще никого не удивляли.
Фото: РИА Новости
Вечерами довольные приличным «уловом» авторитеты травили мальчишкам байки про воровскую романтику и щедро делились с ними своим опытом. Например, учили, как тренировать руки для воровского дела. После таких уроков Бабушкин обзавелся парой-тройкой грецких орехов, которые надлежало катать в кистях обеих рук: неровная поверхность способствовала развитию чувствительности пальцев. С этой же целью паренек перебирал хлебные мякиши, которые после сушки становились колючими. Юных воришек постепенно знакомили и с воровским кодексом.
По воровскому пути
За свою отвагу при выполнении заданий — Бабушкин обчищал граждан нагло и хладнокровно — среди своих он получил прозвище Чапаенок. Но самонадеянность в итоге подвела паренька под статью: в июле 1943 года он попался на краже и загремел на скамью подсудимых. Суд учел, что подросток является сиротой, что на его попечении находятся малолетние родственники и решил дать Чапаенку шанс на исправление: наказанием для Бабушкина стал год лишения свободы условно. Однако становиться на путь праведный он не собирался — и, едва покинув здание суда, вернулся к старому промыслу.
И не просто вернулся, а усовершенствовал свое мастерство. Это раньше Чапаенок вытаскивал кошельки и был таков — теперь же он аккуратно вытаскивал из сумки своей жертвы кошелек, доставал оттуда деньги, закрывал и клал обратно. Таким образом Бабушкин отводил от себя угрозу быть пойманным с поличным — кошелек-то на месте. Впрочем, в один из дней и этот трюк Чапаенка не сработал — он снова попал в руки правоохранительных органов. И в 1944 году 16-летний Бабушкин отправился в свою первую ходку — на год угодил в трудовую воспитательную колонию.
С той поры на воле он бывал редко, впрочем, и сроки получал небольшие. Но как только за Чапаенком закрывались тюремные ворота, он спешил на новые «подвиги». По-серьезному Бабушкин попал в октябре 1949 года. Воришка, который ехал в поезде, не удержался от соблазна и обчистил карманы своих попутчиков. Но не рассчитал: граждане спохватились раньше, чем состав остановился на очередной станции — Вольск. Выпрыгивать на ходу Бабушкин не решился и безропотно сдался милиции.
Стоит отметить, что благодаря своим старшим товарищам молодой вор усвоил неписанную истину — не сопротивляться при задержании и не наносить увечий милиционерам. Законники рассуждали так: мы делаем свою работу, а оперативники — свою. И чего обижаться, если вор не сумел сработать чисто? Остается пенять на самого себя.
В этот раз Бабушкин попал по полной: в 1947 году вышел указ «Об усилении охраны личной собственности граждан», согласно которому ужесточилось наказание за кражи и разбои. Заслушав богатую биографию подсудимого, линейный суд Рязано-Уральской железной дороги «жадничать» не стал и в январе 1950 года назначил Бабушкину наказание по максимально возможной по его статье планке: 10 лет лишения свободы.
Так вышло, что на зону Владимир попал в самый разгар «сучьей войны», противостояния между ворами в законе старой формации и уголовниками нового поколения, которые выступили за сотрудничество с органами власти (за это оппоненты презрительно называли их «суками»). Несмотря на столь опасную ситуацию, Бабушкин с честью принял коронацию, которая произошла в Карагандинском исправительно-трудовом лагере, и безоговорочно встал на сторону воров, строго чтящих свой кодекс.
Кадр: телесериал «Сучьи войны»
Тогда же новоиспеченный законник и обзавелся своей знаменитой кличкой — Вася Бриллиант: Васей вор представился оперативникам при задержании, а вторую производную — Бриллиант — он, по слухам, позаимствовал у своего сокамерника, который сложил голову в боях с «суками». Впрочем, склонные романтизировать воровскую долю поклонники Бабушкина утверждают: Бриллиант — это своеобразная отсылка к уникальности Владимира, который оставался верен воровским принципам до последнего своего вздоха.
Без страха и упрека
При жестокости стычек на зонах во время «сучьей войны» и весомом преимуществе «сук» нельзя не отметить исключительную везучесть Бабушкина, которому удалось не только выжить, но и остаться несломленным. Убийств Вася не одобрял, но время было таким — если не ты, так тебя. По некоторым данным, на совести Бриллианта как минимум три жизни «ссученных» воров: двоих он убил фирменным воровским приемом, ударом заточкой в сердце; еще одного задушил. Кстати, свой последний в жизни срок вор также отбывал за расправу над «суками», которых при помощи подельников сжег в бараке. Это было актом мести: «суки» незадолго до этого расправились с другом Бабушкина — вором в законе Володей Любимцем. Он отказался перейти на их сторону и был замучен до смерти.
Внутренний вид жилого барака исправительно-трудового лагеря
Фото: РИА Новости
Как настоящий законник, смерти Вася Бриллиант не боялся совсем. Сокамерники вспоминают случай, когда в 1971 году в колонии, расположенной в поселке Хорпия Свердловской области, ожидалась негласная карательная операция. Было решено физически устранить всех особо опасных рецидивистов, и под эту категорию попадали законники. Преступников не кормили несколько дней, а посередине зоны вырыли глубокий котлован, где и предполагалось закопать расстрелянных арестантов. Накануне дня «икс» все законники, ожидая своей гибели, надели чистое белье. Увидев крайне нервное состояние «коллег», Вася заметил: мол, что убьют сегодня — не страшно, страшно, если в живых останемся. Как ни странно, его слова успокоили зэков. А казнь в итоге отменили: фортуна в очередной раз была благосклонна к Бабушкину.
Всю взрослую жизнь Бриллиант скитался по колониям и лагерям, где провел больше 35 лет из отмеренных ему судьбой 57. Три раза сбегал, правда, неудачно — его быстро ловили и добавляли срок. Куда судьба только не заносила этого каторжанина: Коми, Воркута, Свердловская область, Новочеркасск, Златоуст, побывал и в знаменитом Владимирском централе. И везде он держался воровского кодекса: не работал, в контакт с начальством вступал только посредством матерных слов, при помощи которых выражал свое отношение к тюремному режиму.
Из справки-ориентировки на Владимира Бабушкина, датированной сентябрем 1971 года:
«Бабушкин, отбывая меру наказания в местах лишения свободы, зарекомендовал себя исключительно с отрицательной стороны как злостный нарушитель режима содержания. Является убежденным вором-рецидивистом, именует себя так называемым вором в законе, имеет воровскую кличку Васька Бриллиант и как авторитет лагерного бандитствующего элемента ведет паразитический образ жизни, к общественно-полезному труду не приобщается, занимается ограблением лагерного контингента, не работает, а под силой угроз вымогает у бригадиров, через подставных лиц, приписывать [себе] завышенные объемы выполняемых работ…»
Как-то в ИТК Хорпии произошел памятный диалог между руководителем колонии и Васей Бриллиантом. В один из дней Бабушкин наотрез отказался подчиняться требованию выйти из камеры. Узнав о происшествии, начальник колонии не поленился сам прийти к мятежному заключенному и с ходу принялся орать на того.
— Ты почему не подчинился? — кричал начальник.
— А ты кто такой? — спокойно спросил в ответ Бриллиант.
— Я — полковник, главный тут!
— Нет, – покачал головой Бабушкин. — Ты всего лишь начальник колонии, а хозяин здесь я.
Тюремщик не нашелся, что ответить, и спешно ретировался.
Тихий арестант
Мятежный Бриллиант частенько отказывался не только выходить, но и заходить в камеры — например, если прознавал, что там содержатся «суки». Объяснительные писал незамысловатые, используя простой, лишенный пафоса язык. Вот, например, его послание начальнику воркутинского спецлагпункта №3, датированное маем 1959 года (орфография и пунктуация сохранены):
«Я Иванов отказываюсь заходить в зону как 16 мая 1959 года так и 23 мая в виду того что я вор здесь в зоне суки а у меня с ними вражда я им попадусь и меня зарежут, а я их пойду так же зарежу вот и все…»
Бабушкин вообще часто представлялся и подписывался своим псевдонимом — Иванов. По некоторым данным, Вася Бриллиант таким образом подчеркивал дань предкам законников, дореволюционной касте преступников, называемой «иванами», о существовании которых юному Бабушкину и приятелям еще в сороковые годы поведали их старшие товарищи. Согласно легенде, в свое время в ряды «иванов» могли войти лишь бродяги — те, кто был безвозвратно утерян для приличного общества: воры со стажем, разбойники и грабители. Почему «иваны»? Важным пунктом правил этого сообщества было отсутствие документов: при задержании члена группы тот всегда представлялся оперативникам Иваном Ивановым.
Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант)
Фото: Прайм Крайм
Примечательно, что заключенные, которым довелось сидеть с Бриллиантом в одной камере, в отличие от тюремного руководства, характеризуют его как спокойного и тихого человека, который, например, никогда не позволял себе выражаться при сокамерниках матом. По воспоминаниям сидельцев, с которыми вор находился в Сыктывкарском СИЗО в 1983 году, один из арестантов, киргиз по национальности, постоянно путался и называл Бабушкина Алмазом. «Какой я тебе Алмаз? Бриллиант, черт ты нерусский», — всегда беззлобно и со смешком поправлял его Вася.
Да и внешне он никак не производил впечатление матерого преступника: щуплая фигура, очки в роговой оправе с толстенными бифокальными стеклами — у Владимира были большие проблемы со зрением, потребовалась даже серьезная операция, которую с блеском провели врачи в тюремном госпитале. Когда Вася попадал в новую для него компанию сокамерников, никто из них и не догадывался, кем на самом деле является этот скромный сиделец; многие полагали, что перед ними мошенник или экономический преступник. Бабушкин не имел предрассудков в быту — мог взять веник и запросто подмести пол в камере. А на вопросы некоторых гордых сидельцев — мол, а не «западло» ли ему, Вася спокойно отвечал, что летать он еще не обучен, а раз уж ходит по полу, то и убирать за собой будет продолжать.
А еще Бриллиант всегда возил с собой по пересылкам и колониям увесистую сумку. Нет, там находился не ценный на зоне провиант или сигареты: внутри котомки неизменно лежали книги русских классиков, столь почитаемых Бабушкиным. Владимир и сам их постоянно перечитывал, и, не жадничая, давал ознакомиться скучающим сокамерникам, для которых основным развлечением служили разве что карточные игры.
Но при всей своей внешней безобидности авторитет на зоне Бабушкин имел непререкаемый, спорные вопросы сидельцев решал быстро и безапелляционно. Например, во время его пребывания в Казанской пересыльной тюрьме у двух заключенных вышел конфликт. Зэки играли друг с другом в карты и после окончания партии каждый из них стал утверждать, что, мол, именно он выиграл и требовал от оппонента 10 тысяч долларов. Слово за слово и возникла крупная ссора, к которой стали подключаться остальные сокамерники. Лихие арестанты уже достали заточки и приготовились к бою, как со своего места поднялся Вася Бриллиант. Встав между оппонентами, он заявил: оба спорщика теперь должны принести в общак по пять тысяч долларов и карты в руки им брать отныне запрещалось. На том и порешили — возразить авторитету никто не посмел.
Бриллиант мог одним щелчком спровоцировать бунт среди заключенных. Такая способность в итоге и сыграла с ним злую шутку. В середине 80-х, когда Бабушкин находился в исправительном учреждении в поселке Лапотки Свердловской области, его определили в камеру-одиночку. В колонии моментом вспыхнул бунт. Руководство зоны, претендующей на звание «красной» —находящейся под фактическим управлением тюремщиков, а не зэков, — вынуждено было все-таки обратиться к Бабушкину с просьбой унять арестантов. Тот наотрез отказался. После этого и было вынесено решение отправить Бриллианта в печально известную своими жесткими порядками колонию «Белый лебедь» в Пермской области.
Загадочный финал
Смерть Бриллианта, как и вся его жизнь, полна тайн и загадок. О том, что в «Белом лебеде» его скорее всего убьют, Владимир догадывался и часто делился своими опасениями с сокамерниками. Для таких выводов были все основания: в то время колония носила неформальное название «всероссийский БУР (барак усиленного режима)», и главной ее особенностью была деятельность по ломке идейных воров.
— Нужно обязательно с ним (вором) провести большую работу, — объяснял в одном из интервью специфику «перевоспитания» законников генерал-майор в отставке, бывший начальник Управления Усольлаг Василий Сныцерев. — Убедить его. Принудить его. Ну и после чего он пишет письмо-заявление на имя начальника подразделения. И говорит, что все, я больше не занимаюсь воровством в законе, я честный человек…
На деле же законникам создавались невыносимые условия: их избивали до полусмерти, над ними жестоко издевались, и все это происходило ради одной цели. В итоге жертва должна была отказаться от своих принципов и либо подписать бумагу с отказом от воровского клана, либо (в идеале) — сфотографироваться с табличкой, на которой было написано «Я больше не вор». Что примечательно, сами тюремщики руки не марали: вся черная работа возлагалась на заключенных — либо ранее сломленных администрацией, либо тех, кто изначально люто ненавидел воров за их возвышенный статус в преступной среде.
Колония «Белый лебедь»
Фото: Solikamsk1.ucoz.org
Спасти свою жизнь путем подчинения ненавистным властям Вася Бриллиант не планировал и поэтому готовился к верной гибели. Так и вышло: в конце июня 1985 года по местам заключений разнеслась весть — Владимира Бабушкина больше нет в живых. Сомнений у поклонников криминального таланта Васи Бриллианта как не было, так и не остается по сей день: вора убил подосланный к нему наемник. Разнятся только предполагаемые способы казни: одни утверждают, что ему пробили голову стальным угольником, другие уверены — Васю задушили, третьи утверждают, что Бриллианта забил насмерть некий сотрудник санпропуска по кличке Сергей Морда.
Но, по официальной версии, гибель знаменитого вора произошла без вмешательства третьих лиц. Хотя и здесь информация противоречива — совершил он суицид или умер из-за сердечного приступа. По второй версии, Бриллиант якобы почувствовал себя плохо в душе на глазах у других заключенных, упал и моментально умер. Во всяком случае причиной смерти на бумаге значился несчастный случай.
Примечательно, что после смерти Бабушкина в тюремных лагерях начался воровской бунт: призывы к массовым беспорядкам посредством маляв (воровских посланий) разлетались в ту пору по всем местам лишения свободы. Заключенные отказывались выходить на работу, часто напивались, игнорировали любые требования тюремного руководства и даже захватывали надсмотрщиков в заложники. Все бунты успешно подавлялись прибывшим спецназом, но ненадолго: спустя некоторое время зэки опять принимались за свое.
Своим упорством сидельцам удалось добиться некоторого послабления режима: в жару им были разрешены рубашки с короткими рукавами, вечерами зэки смело надевали спортивные костюмы, начисто обритые головы сменились прическами в стиле «полубокс», был увеличен арестантский паек и количество свиданий с близкими.
Вася Бриллиант же нашел свое последнее пристанище на 89-м участке соликамского кладбища. Вначале его могилу венчал обычный арестантский столбик, без имени, фамилии, дат рождения и смерти: единственной надписью на колышке был тюремный номер. Некоторое время спустя у изголовья появился памятник: его привезли из Москвы и установили на могиле верные товарищи Бабушкина — воры в законе Вася Бузулуцкий и Малина (Виктор Максимов). Однако вскоре этот постамент сменил шикарный гранитный мемориал весом 8 тонн, с одной стороны изображен сам Вася Бриллиант, а с другой — Иисус Христос. Стоит ли говорить, что могила Бабушкина с самого момента ее появления служит местом паломничества для каждого уважающего себя вора в законе.
Бывший вор в законе Александр Северов (Север) на могиле Васи Бриллианта
Фото: Прайм Крайм
Сами же представители преступного мира, словно главу из Писания, помнят слова Васи Бриллианта, сказанные им за несколько дней до смерти решившему побеседовать с ним сотруднику МВД:
«Не списывайте все преступления на воров и не делайте из них козлов отпущения. Мы несем свой крест чистоты воровской жизни. Она чище, чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра, когда мы уйдем, удавка затянется на вашей шее…»
