В феврале 2019 года Россия будет отмечать 30-летие вывода советских войск из Афганистана, а в декабре — 40-летие их ввода. Но мало кто помнит, что 90 лет назад «ограниченный контингент» Красной армии уже побывал в этой стране, и закончилось это так же безуспешно, хоть и быстро. Зачем Сталин помогал свергнутому афганскому королю? Кому пытались навредить англичане? Почему военная миссия Примакова завершилась провалом? «Лента.ру» вспоминает поучительную историю секретной экспедиции красноармейцев в Афганистане весной 1929 года.
Эмирные отношения
Когда в декабре 1979 года советские генералы руководили вводом «ограниченного контингента» наших войск в Афганистан через реку Амударью в районе города Термеза, они вряд ли знали, что полвека назад именно в этом месте Красная армия уже вторгалась на территорию соседнего государства. Да и одряхлевшие кремлевские старцы во главе с Брежневым, втягивая нашу страну в чужую десятилетнюю войну, вряд ли интересовались историей вопроса и наверняка не помнили о рейде «за речку» красного командира Виталия Примакова в 1929 году.
Как и на закате брежневской эпохи, советское военное вмешательство в конце 1920-х годов явилось следствием постепенного вовлечения Москвы во внутренние дела Афганистана. Эта страна вновь стала ареной ее противостояния с Лондоном, подобно прежним временам Большой игры — геополитического соперничества между Российской и Британской империями.
Король Афганистана Аманулла-хан во время визита в СССР. Слева — председатель Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР Михаил Калинин. Москва, май 1928 года
Фото: Николай Петров / РИА Новости
К тому времени англичане трижды воевали с Афганистаном, стремясь его завоевать. Последняя такая попытка потерпела крах в 1919 году, после чего новый эмир страны Аманулла-хан смог проводить самостоятельную внешнюю политику, не оглядываясь больше на британцев. В том же году Афганистан стал первым государством в мире, официально признавшим Советскую Россию и установившим с ней дипломатические отношения.
В 1920-е годы активность московских большевиков была заметна на всем мусульманском Востоке: они поддержали и спасли от военного разгрома кемалистскую Турцию, попытались установить советскую власть на севере Ирана, первыми признали только что провозглашенную Саудовскую Аравию. Дружба с эмиром Афганистана, оформленная в 1921 году соответствующим межгосударственным договором, вполне укладывалась в эту логику. Осенью 1924 года в Кабуле появились советские летчики, которых афганские власти пригласили для борьбы с местными повстанцами, укрывавшимися в горах. Успехи советской авиации настолько воодушевили Амануллу-хана, что он попросил СССР помочь ему в создании собственных военно-воздушных сил в Афганистане, на что в Москве с удовольствием согласились.
Казалось бы, как в дремотной азиатской стране могла появиться вооруженная оппозиция? Дело в том, что кабульский эмир (а с 1926 года — король Афганистана) задумал провести там ускоренную модернизацию и даже европеизацию. При этом он скорее ориентировался на турецкий пример, нежели на советский. В 1923 году Аманулла-хан даровал новую конституцию, отменил многоженство, разрешил женщинам не носить чадру и посещать школы, боролся с позорными и уродливыми пережитками прошлого вроде детских браков и обычаем «бача-бази».
Королева-феминистка
Видимо, столь стремительные перемены в отсталой стране с дремучим обществом, помноженные на традиционный произвол и коррупцию власти, вызвали повсеместное резкое неприятие и активное сопротивление реформам. К тому же в середине 1920-х годов в Афганистан из советской Средней Азии перебрались десятки тысяч узбеков, таджиков и туркмен, бежавших от большевиков. Себя они именовали моджахедами («борцами за веру»), а в СССР их называли басмачами. В большинстве своем это были малоприятные и агрессивные люди, часто беспокоившие наших пограничников, кишлаки и аулы советского Туркестана. Поспешные и непродуманные реформы афганского правительства, вызвавшие массовое недовольство, вместе с потоком беженцев с севера взорвали ситуацию в стране.
Скорее всего, и тут не обошлось без интриг англичан. В Лондоне давно с раздражением наблюдали за активной международной политикой Москвы на мусульманском Востоке, считавшемся исключительной зоной интересов Британской империи. Насколько серьезно она помогала афганским повстанцам, участвовал ли во всем этом знаменитый разведчик Томас Лоуренс (Лоуренс Аравийский) — до сих пор остается дискуссионным вопросом. В любом случае у моджахедов очень кстати оказалось английское оружие и советники из Британской Индии, в основном с территории нынешнего Пакистана. Но важно понимать, что любое внешнее вмешательство никогда не бывает успешным без серьезных внутренних причин.
Королева Афганистана Сорайя Тарзи
Возможно, именно благодаря англичанам скандальная фотография королевы Сорайи Тарзи в европейском платье и с открытым лицом получила в Афганистане такое массовое распространение. Весьма смелое для исламской страны поведение королевы-феминистки, одной из первых «освобожденных женщин Востока», и раньше вызывало глухой ропот в стране и даже в придворных кругах, но этот снимок, сделанный во время европейского турне монаршей четы, окончательно ее дискредитировал для афганского общества. Когда к концу 1928 года начался мятеж Хабибуллы бачаи-и сакао — сына таджика-водоноса, бывшего дезертира и откровенного головореза, — защитников у Амануллы-хана не оказалось. Муллы, многие вожди племен, военные и даже придворные открыто поддержали Хабибуллу. Тот объявил себя новым эмиром, в январе 1929 года почти без боя взял Кабул и устроил там массовую резню.
Свергнутый король бежал в Кандагар, где стал собирать немногочисленных сторонников. Его посланники в СССР, где он совсем недавно побывал с официальным визитом, обратились за военной помощью к Москве. Для советских руководителей внезапная смена власти на южных рубежах неспокойной Средней Азии стала весьма неприятным сюрпризом. Если Аманулла-хан считался нашим союзником и хотя бы пытался сдерживать узбекских и таджикских басмачей, то новый властитель Афганистана, наоборот, открыто поддержал одного из их лидеров Ибрагим-бека. Хабибулла отменил все реформы своего предшественника, закрыл светские школы, запретил радио и вновь ввел в стране законы шариата. Во время его недолгого правления Афганистан снова погрузился в Средневековье.
Сталин, после недолгих раздумий, в марте 1929 года решил поддержать свергнутого афганского монарха. Сначала речь шла о формировании на территории советской Средней Азии сводного вооруженного отряда из бежавших в СССР сторонников Амануллы-хана. Но быстро выяснилось, что афганцы не умеют толком обращаться даже с простейшим стрелковым оружием, не говоря уже о пулеметах, артиллерии и полевых радиостанциях. Поэтому пришлось срочно доукомплектовывать отряд узбекскими, таджикскими, а затем уже и русскими красноармейцами.
Командовал этим спецподразделением советский военный атташе в Афганистане Виталий Примаков. Это был опытный военачальник — в 1917 году он участвовал во взятии Зимнего дворца, в Гражданскую войну отличился в боях на востоке Украины, в середине 1920-х был военным советником в Китае. Примакову и его отряду численностью до двух тысяч человек была поставлена задача войти в Северный Афганистан и продвигаться на юг, в сторону Кабула. Генеральный консул Амануллы-хана в СССР Гулям Наби-хан заверил, что местное население встретит советских «гостей» с воодушевлением и восторгом. Таким внезапным ударом отряд Примакова должен был поддержать наступление на Кабул войск свергнутого Амануллы-хана, укрывшегося в Кандагаре.
Осада Мазари-Шарифа
Разумеется, подготовка и проведение всей операции проходила скрытно. Примакову дали псевдоним турецкого офицера Рагиб-бея, его подчиненных переодели в афганскую военную форму и дали афганские имена. Переправа через Амударью произошла рано утром 15 апреля 1929 года. Перед этим несколько советских самолетов внезапным ударом уничтожили погранзаставу на афганском берегу. Местные власти выразили протест советским дипломатам, однако те решительно отвергли все обвинения в военном вторжении. Впрочем, могло быть и так, что наркомат иностранных дел во главе с тяжело болеющим Георгием Чичериным (через год Сталин его отправит в отставку) просто был не в курсе операции.
Вначале продвижение по территории соседней страны шло успешно. Отряд Примакова без особенных усилий взял города Келиф и Ханабад, а 22 апреля после ожесточенного боя овладел Мазари-Шарифом — крупнейшим и стратегически важным пунктом на севере Афганистана.
Виталий Примаков
Фото: Wikipedia
Здесь и начались проблемы. Примаков обнаружил, что местное население настроено к нему и его людям явно враждебно и даже агрессивно. Вопреки ожиданиям, к отряду присоединились лишь несколько сотен хазарейцев, да и то по своим причинам — они враждовали с проживающими по соседству узбеками и таджиками. Старейшины местных племен быстро поняли, что к ним с севера пришли чужаки, и объявили джихад против «неверных», к которому присоединились даже недавние сторонники Амануллы-хана.
Отряд Примакова оказался запертым в Мазари-Шарифе. Непрерывные попытки моджахедов атаковать крепость заканчивались неудачами — плотные ряды афганской конницы неизменно встречал шквальный пулеметный огонь. В этом смысле осада Мазари-Шарифа напоминала битву при Омдурмане между англичанами и махдистами в Судане в 1898 году, столь красочно описанную ее участником Уинстоном Черчиллем. А вот как эту своеобразную военную тактику тогдашних фанатиков-исламистов охарактеризовал Лев Гумилев, в 1932 году побывавший в длительной научной экспедиции в Таджикистане: «Во время моей юности басмачи ходили в атаку на пулемет под анашой и натерев опиумом морды коней: и кони, и басмачи шли на пулемет».
Первая попытка советской стороны прислать Примакову наземное подкрепление, осуществленная в конце апреля, потерпела крах — афганцы отбросили красноармейский эскадрон назад за Амударью. Тем временем советская авиация постоянно бомбила позиции моджахедов около Мазари-Шарифа и осуществляла воздушное снабжение осажденных, которые страдали от недостатка пресной воды. Подмога отряду Примакова подоспела лишь 5 мая, когда среди его афганских союзников в Мазари-Шарифе началось брожение. Амударью форсировал новый отряд из 400 красноармейцев, тоже переодетых в афганскую форму.
Их командир называл себя Зелимханом, но, судя по некоторым косвенным источникам, на самом деле это был будущий генерал армии Иван Петров, в то время командир 2-го Туркменского кавалерийского полка Туркменской бригады Среднеазиатского военного округа. После новых авиаударов советской авиации по афганским позициям и стремительного двухдневного марша к Мазари-Шарифу Зелимхан наконец соединился с Рагиб-беем. Совместными усилиями они разогнали местных моджахедов, в том числе басмачей Ибрагим-бека и полуторатысячный отряд личной гвардии Хабибуллы, и двинулись дальше на юг, в сторону города Ташкурган.
Печальный финал
Помимо враждебности местного населения, что тоже затрудняло полноценное снабжение экспедиционного отряда, имелась и другая серьезная проблема — крайняя ненадежность афганских союзников, ради которых красноармейцы, собственно, и оказались в чужой стране. Например, Ташкурган пришлось брать дважды: сначала почти без боя 13 мая, а потом еще и 23 мая, но уже после ожесточенного двухдневного сражения. Это случилось потому, что в тыл красноармейцам внезапно ударила конница Хабибуллы, а афганцы из числа сторонников Амануллы-хана покинули отряд и разбежались. К этому времени вместо Примакова, срочно отозванного на самолете в СССР, отряд возглавил Али Авзаль-хан — Александр Черепанов, тоже бывший военный советник в Китае.
Однако к этому времени советская боевая операция в Афганистане потеряла всякий смысл. Войска Амануллы-хана, ради возвращения которого на престол и затевался рейд Примакова «за речку», потерпели сокрушительное поражение, а сам свергнутый король из страны бежал.
К тому времени все газеты мира писали о советской интервенции в Афганистан, что сильно вредило международному имиджу молодого государства. Особенно эту тему муссировали в Великобритании, отношения с которой после дипломатического конфликта и «военной тревоги» 1927 года и так были хуже некуда.
Почему Аманулла-хан внезапно прекратил сопротивление — до сих пор неясно. Почему перед этим он не посоветовался с Москвой? Почему из Кандагара он уехал не в дружественный ему Советский Союз, а на территорию нынешнего Пакистана (Британской Индии), контролируемого тогда англичанами, с которыми у него всегда были напряженные отношения? Возможно, в ходе закулисных переговоров, о которых в Москве не знали, британцы дали бывшему королю какие-то гарантии, убедив его завершить борьбу за власть. После бегства он поселился сначала в Италии, а затем в Швейцарии.
Советские войска покидают Афганистан по мосту Дружбы в Термезе. Февраль 1989 года
Фото: Wikipedia
В итоге 28 мая 1929 года Черепанов получил приказ немедленно эвакуироваться в СССР. Советский экспедиционный отряд возвращался домой тем же путем, где полтора месяца назад начинался поход, — переправой через Амударью в районе Термеза. Через 60 лет, в феврале 1989 года, именно там завершилась и военная кампания Советской армии, затянувшаяся почти на десять лет.
Итоги афганской кампании 1929 года оказались противоречивыми. Чисто с военной точки зрения красноармейцы из отряда Примакова, Петрова и Черепанова сделали все, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу. И не их вина, что они не дошли до Кабула. Выражение про друзей, с которыми «никаких врагов не надо», исчерпывающе характеризует тогдашние отношения Москвы с бывшим афганским правителем. Но с политической точки зрения рейд Примакова был поспешной и малоподготовленной авантюрой, особенно если учесть, что проводился он без должной экспертизы и согласования с дипломатами.
В результате в мире за Советским Союзом прочно закрепился образ страны-агрессора. Карательный поход отряда Красной армии под командованием Якова Мелькумова в северные районы Афганистана по базам басмачей, случившийся летом 1930 года и совпавший с активной фазой коллективизации в советской Средней Азии, увы, лишь дополнил его новой фактурой.
Виталий Примаков после неудачной военной экспедиции в Афганистане прожил недолго — кстати, его третьей женой вскоре стала небезызвестная Лиля Брик. В июне 1937 года Примакова расстреляли по «делу Тухачевского», сфабрикованному на Лубянке. В числе множества других нелепых обвинений следователи НКВД инкриминировали ему связь с британской разведкой, по заданию которой он якобы в 1929 году и действовал в Афганистане. Тщетно Примаков пытался убедить чекистов, что в этой стране он оказался, лишь выполняя приказ Сталина.