Катар — крошечная страна на северо-востоке Аравийского полуострова. Почти всю страну занимает пустыня: солончаки, каменистые плато, движущиеся барханы и песчаные холмы, где и сейчас можно увидеть караван верблюдов. Однако практически все ее граждане — очень состоятельные люди (Катар — лидер в мире по ВВП на душу населения), живущие красиво и с комфортом. «Лента.ру» выяснила, как им это удается.
Всем эмир
О том, куда ты попал, понимаешь уже в аэропорту, а если повезло лететь бизнес-классом местной авиакомпании — то на борту. Сервис просто нечеловеческий (в хорошем смысле). Стюардессы повязывают пассажиру салфетку, кормят на фарфоре ягнятиной с овощным соте и ягодами с розовым сиропом. Причем такое чувство, что могут и с ложки покормить — только попроси.
На подлете к Дохе, если повезло — уже поздний вечер и нет облачности, — можно увидеть одно из самых впечатляющих в жизни зрелищ (в моей так точно): по воде залива, словно бегущие огоньки из старинных легенд, скользит множество светящихся точек. Это подсвеченные электрическими гирляндами деревянные лодки — своеобразный символ Катара. Когда-то с них ныряли ловцы жемчуга: тяжелейшая профессия, почти ничего, кроме проблем с легкими и преждевременной смерти, не приносившая тем, кто ею занимался. Однако добыча редчайших природных жемчужин десятилетиями позволяла местным жителям хоть как-то сводить концы с концами.
Фото: Вероника Гудкова
Эти времена закончились в 1970-е, когда в эмирате Катар нашли нефть и газ. Катарцам повезло не только с недрами, но и с абсолютным монархом. Правивший страной эмир постановил, что все, найденное в его земле, принадлежит не только ему как повелителю, но и подданным и их потомкам. Сейчас урожденных граждан Катара около трехсот тысяч, и каждый новый гражданин, едва появившись на свет, получает личный счет со стартовым капиталом, который к тому моменту, как гражданин выходит в самостоятельную жизнь, составляет около полумиллиона долларов: знай пользуйся и приумножай. А если ты не из простой, а из уже богатой семьи — ты и вовсе хозяин жизни.
У гранитно-мраморного дворца аэропорта Хамад (кстати, признанного лучшим в мире в 2018 году по версии онлайн-сервиса AirHelp) дежурят «бентли» и «ламборгини» местных, а туристов ждут такси: в Катаре они бирюзовые. К автомобилям пассажиров бизнес-класса проводят очень вежливые сотрудницы аэропорта. Они не катарки, а филиппинки, поэтому одеты по-европейски. Охранники и носильщики — темнокожие суданцы. То же и в городе: номера отелей убирают индийцы и малайцы, на стройках трудятся турки, лапшу в ресторане варит китаец из Гонконга. Почти на всех малопрестижных, грязных и не слишком хорошо оплачиваемых должностях работают мигранты. В этом суть устройства местной экономики: чтобы триста тысяч катарцев могли с комфортом проживать свою ренту, кто-то должен им обеспечивать бытовые условия.
Но вечером, по дороге из аэропорта в центр Дохи — на набережную залива, застроенную и продолжающую застраиваться небоскребами разной формы, — о социальных проблемах думать не хочется, а хочется бездумно любоваться проносящимися за окнами машины осветительными мачтами. Ночью они подсвечены разными цветами и покрыты орнаментом, который при ближайшем рассмотрении оказывается прихотливой арабской вязью, складывающейся в религиозные тексты.
Еще один своеобразный элемент одновременно декора и почитания в Дохе — портрет эмира. Сейчас абсолютный монарх Катара — 38-летний шейх Тамим бин Хамад бин Халифа Аль Тани, человек культурный и прекрасно образованный: он окончил в Великобритании частную школу, а потом военную академию Сандхерст, в которой учились, в частности, и британские принцы. В пользу шейха Тамима в 2013 году отрекся от престола его отец, эмир Хамад бин Халифа Аль Тани, и с тех пор портрет молодого эмира «установленного образца» — в весьма выгодный для него полупрофиль — украшает стены зданий, красуется на флагах и билбордах и даже шкатулках для драгоценностей и самих драгоценностях: в дорогом ювелирном бутике выложенное белыми и черными бриллиантами изображение эмира занимает самое почетное место в витрине.
Драгоценный супермаркет
Драгоценности — важная часть жизни всех арабских стран: их коллекционируют, ими торгуют и очень гордятся. Поэтому не случайно, что именно в Катаре проводится одна из крупнейших в Азии ювелирных выставок — Doha Jewellery and Watches Exhibition (DJWE). Она проходит в центре района небоскребов и отелей в Международном выставочном центре Катара (QIEC).
Фото: пресс-служба DJWE
Свои лучшие вещи там показывают крупнейшие ювелирно-часовые ретейлеры Катара — они представляют все ведущие мировые марки, включая, в частности, Tiffany & Co., Chopard, Chanel, Garrard, Cartier, Pomellato и другие, а также изделия местных производителей. Кроме того, на шоу в Доху приезжают турецкие и индийские бренды. Отдельный сектор — в самом центре гигантского выставочного павильона — отведен молодым катарским ювелирам.
Среди них, кстати, есть и ювелирные дизайнерки: катарские девушки, как правило, хорошо образованы, обладают тонким вкусом и с юных лет приучены к роскоши, которую потом стремятся сами создавать. Некоторые из них, например, Хайраат, Рима и Дима Наубар, рассказали о своем бизнесе во время профессиональной конференции, приуроченной к DJWE. Там выступали и эксперты мирового уровня: главный геммолог Tiffany & Co. Мэлвин Киртли рассказал, как в этом ювелирно-часовом доме выбирают лучшие камни.
Катарская выставка, в отличие от, например, швейцарского форума BaselWorld, не b2b, а b2с, то есть любой желающий (и обладающий достаточной для этого суммой денег) может прийти и купить что-нибудь. И это превращает DJWE в настоящий «ювелирный супермаркет», или, точнее, — роскошный ювелирный универмаг, заполненный очень состоятельными катарцами и катарками.
Мужчины — в длинных белых рубахах, на головах — покрывало гутра, закрепленное шнуром-икалем. Женщины облачаются в черные абайи, голову накрывают покрывалом-шейлой. Закрывать лицо катарки не обязаны, но некоторые это делают. Черный цвет одеяния обязателен, но никто не запрещает местным жительницам носить абайю, расшитую черным стеклярусом или бисером. А такого разнообразия красивой и очень дорогой обуви без задника (чтобы легко снимать, например, в мечети или молитвенной комнате) я не видела нигде более.
Сумочки, которыми беззаботно помахивают покупательницы на выставке, способны свести с ума всех героинь «Секса в большом городе» разом. Самые популярные у катарок в этом сезоне — миниатюрные версии Lady D от Dior и Birkin от Hermes, причем самых ярких цветов. Часы местные барышни предпочитают солидные. На стенде Audemars Piguet довелось увидеть компанию молодых женщин, азартно примерявших тяжелые золотые Royal Oak: по три на каждую руку. Не исключено, что они так и не решат, какие часы им нравятся больше, и возьмут все — могут себе позволить.
И вот все эти небедные мужчины и женщины заполняют стенды выставки, рассматривают роскошные бриллиантовые сотуары, браслеты, тиары, торгуются и покупают. Вокруг снуют услужливые продавцы, среди которых много европейцев, а также официанты в традиционной одежде с местными кофейниками в руках. Этот кофейник даль-ла (наряду с длиннорогой местной антилопой — аравийским ориксом) — символ Катара. Статуя, изображающая даль-ла, стоит в парке недалеко от набережной (кстати, в Дохе есть и памятник жемчужине как источнику благосостояния страны в донефтяную эпоху).
На некоторых стендах можно потерять ощущение времени и застрять надолго, разглядывая вещи музейной ценности. На одном из стендов предлагаются ориксы из литого серебра — целые скульптурные композиции для любителей местной символики. На других — антикварные изумруды с вырезанными на них фрагментами сур Корана, или гигантские барочные жемчужины (когда-то такие добывали местные ловцы жемчуга), или новейшие коллекции haute joaillerie европейских домов уровня Van Cleef & Arpels и, наконец, традиционные золотые украшения, которые катарские невесты надевают на свадьбу. Центральный предмет таких комплектов — огромное многорядное колье из множества цепочек с центральным медальоном размером с ладонь, закрывающее всю грудь.
Все для людей
Однако все это пока не в музее. А настоящие музейные древности в Дохе можно увидеть в Музее исламского искусства. Это впечатляющий памятник современной архитектуры, возведенный на самой кромке залива по проекту архитектора Бэй Юймина (автора прозрачной пирамиды во дворе Лувра) в условном «аравийском» стиле. Интерьер, напоминающий мечеть, с выложенным мраморными плитами на полу центрального атриума гигантским восьмиугольником и световым окном в куполе, оформлен по проекту Жана-Мишеля Вильмотта (он, в частности, спланировал реконструкцию исторического парижского отеля Lutetia).
Фото: Вероника Гудкова
В музее есть и большая библиотека с древними манускриптами, и современный гастрономический ресторан IDAM, и продуваемая морским бризом открытая галерея (любимое место для селфи), и кафе с видом на залив и небоскребы на противоположном его берегу, и фонтан с чашей черного мрамора, и молитвенные комнаты для мужчин и женщин. Все как положено, и вход бесплатный: эмир, портрет которого, разумеется, есть и в музее, рад показать сокровища подданным и туристам.
Керамика и резьба по дереву, воинские и конские доспехи, богато оправленное оружие, ценнейшие ковры и книжная миниатюра, большая коллекция бронзовых астролябий и солнечных часов и, конечно, старинные украшения — все это показывается в затемненных, как арабские дворцовые покои, залах: свет направлен только на сами экспонаты.
Вокруг музея разбит парк с пальмами и палатками, где продаются кофе, мороженое и кебабы. Катарцы вообще любят отдыхать на свежем воздухе в парках и скверах — разумеется, когда это позволяет погода. В феврале и начале марта температура редко поднимается выше комфортных +23, а вот в июле и августе бывает и +50 — не разгуляешься в скверике.
Интереснее всего наблюдать за местными жителями и мигрантами, отдыхающими в пятницу вечером, когда все ритуалы священного для мусульман пятничного дня закончены и можно просто предаваться безделью. Катарцы выбираются в парк большими семьями, со стариками и старушками в инвалидных креслах и с детьми обоего пола (допубертатные девочки одеваются точно так же, как их европейские ровесницы, а девушки старше 11-12 лет уже надевают абайю).
Фото: Вероника Гудкова
Пока отцы с младшими детьми запускают воздушных змеев, а мальчики постарше гоняют в футбол, женщины нарезают домашние кексы и раскладывают по подносам выпечку, а патриархи и матриархи негромко сплетничают друг с другом или дремлют в лучах медленно заходящего солнца. Какая-то особенно энергичная девочка где-то раздобыла метлу и пытается сбить плоды с растущего на газоне дерева, а малыш лет трех безутешно рыдает, потому что его воздушный змей в виде красного орла никак не хочет взлетать.
Свою долю отдыха и развлечений вечером пятницы получают и мигранты. На набережной поминутно швартуются и отваливают лодки, украшенные гирляндами электрических лампочек, — те самые, которые видно с самолета. На них гремит музыка по вкусу тех, кто арендует суденышко: у индийцев — индийская, у филиппинцев — филиппинская. Тот, кто не собирается совершить прогулку по заливу, просто сидит на парапете: смотрит на воду или, наоборот, на прохожих, потягивая газировку. В кафе при отеле можно выпить и пива или вина — иностранцам это не возбраняется, хотя ходить по улице с пивной бутылкой, конечно, не следует.
Темнота соскальзывает на Доху постепенно, не так стремительно, как в тропиках: есть время насладиться переливами лилового и розового и тем, как постепенно меняет цвет вода в заливе — с ярко-бирюзового до темного, как черный лак, в котором отражаются огни подсвеченных разными цветами небоскребов.