Скандалы с участием врачей в России происходят с пугающей регулярностью. В погоне за красивыми цифрами, от которых напрямую зависит оценка эффективности региональных властей, руководство провоцирует докторов врать, совершать подлоги и вещи намного хуже. Понимая, что государство хочет видеть благополучную картину, врачи вынуждены имитировать лечение и обманывать даже безнадежно больных. Все это порождает безумный цикл взаимной ненависти, коррупции и выгорания кадров. «Лента.ру» попросила врачей рассказать о реальной ситуации в больницах и о том, как они находят силы помогать людям.
«Вызовы к следователям»
Елена, Москва
Работаю [в медицине] более четырех лет. Училась в одном из медов Москвы и продолжаю работать в Москве. Стать врачом — дорогое удовольствие. Бюджетные места — фантастика. По истечении шести лет хоть ты и имеешь на руках диплом врача, но выпускаешься по сути сертифицированной медсестрой, заплатив за обучение почти миллион рублей! Потом платная интернатура, но тут ты уже можешь быть терапевтом. Далее — два года ординатура, и снова плати от 150 тысяч рублей в год. В этом случае ты уже получаешь узкую специальность — по желанию. Я остановилась на варианте терапевта, потому что денег нет.
Проблемы с оборудованием, расходниками и прочим есть. Я работала в трех медучреждениях, и везде ситуация похожая. Проблемы часто вызваны несостоятельностью руководства в организации своевременных закупок, реже — халатностью. Из-за отсутствия некоторых материалов в лабораториях может тормозиться получение анализов, что сказывается на лечении.
Нагрузка огромная, и вызвана она в первую очередь большим потоком пациентов. Мест в отделениях мало, приходится размещать поступающих в коридорах или других отделениях. К этому стоит добавить колоссальный объем бумажной работы! У меня рабочий день до 16.00, но заканчивается он на час-два позже, так как приходится дописывать дневники, выписки и так далее. В конце месяца добавляются отчеты и выписки для страховых. И не дай бог допустить ошибки в этих отчетах! Проверяющие от страховых не примут их, и больница не получит денег за оказанные услуги.
Фото: Антон Подгайко / ТАСС
Подход «делай что должен, и будь что будет» невозможен для врача! Мы ограничены в лабораторных и инструментальных исследованиях. Есть проблема с переводом в другие отделения внутри больницы. Решения принимают руководители отделений. Чаще всего это происходит следующим образом: наш руководитель звонит другому, и там выясняется, что в другом отделении полная загрузка, мест нет... Бывали и летальные исходы из-за того, что другое отделение не приняло своевременно больного, а у нас ему не могли оказать должную помощь (нужен был узкий медицинский специалист). Потом куча отписок и объяснительных, вызовы к следователям. Но все это, как правило, спускается на тормозах.
«Не нравится — увольняйтесь»
Сергей, Самара
Пошел учиться в 17 лет в медицинский институт за 450 километров от родного дома. Пошел по призванию, хотелось стать полезным людям. Учился хорошо, работал санитаром в городской больнице, чтобы прокормить себя и приобщиться к будущей профессии. Вскоре познакомился с будущей женой, учились вместе. Окончив институт, выбрал хирургическую специальность — урология и еще два года учился, чтобы стать врачом-урологом.
После обучения по счастливой случайности, как мне на тот момент казалось, меня приняли на работу в современное урологическое отделение областной больницы. Жена устроилась работать в поликлинику, она невролог. Через год мы решаемся взять ипотеку, чтобы приобрести свое жилье. Денег, конечно, всегда не хватало, одну заработную плату мы отдавали банку, вторую — за съемную квартиру, поскольку своя еще только строилась. Ситуация стандартная для многих семей в России.
Как врачи мы понимали, что затягивать с рождением детей не стоит. Вскоре появилась на свет очаровательная дочка. Жена находится в декретном отпуске, далее в отпуске по уходу, поскольку родственников в Самаре у нас нет. Тем не менее в садик по очереди нас смогли взять только в три года восемь месяцев, а на работу нужно выходить после трехлетнего возраста. Приходилось возить дочку в частный садик, в связи с отсутствием яслей. Вот и представьте: съемная квартира, ипотека и еще частный садик...
В больнице нет вообще ничего, ни лекарств, ни расходных материалов, работать нечем, каждый день меняются и без того недостающие антибиотики, видимо, умышленно вырабатывая устойчивость микробов к терапии. Обезболивающих препаратов нет, нет перевязочного материала.
У больницы, как нам говорят, огромные долги, но мы работаем каждый день, перерабатывая бесплатно по 4-5 часов в день, увеличивая свой рабочий день порой до 12 часов и больше. Я, как и многие, оперирую больных, делаю снимки, имея бесконтрольную рентген-нагрузку, рискую заразиться ВИЧ, гепатитами В и С и другими заболеваниями, передающимися через биологические жидкости, рискую получить смертельный удар током при коагуляции во время операции из-за некачественных дырявых перчаток (током несколько раз в операционной уже било), и все это удовольствие — за 20 тысяч рублей в месяц на руки! Как на это все прокормить семью, заплатить налоги и коммуналку? Политика руководства одна: не нравится — увольняйтесь. В настоящее время из отделения сосудистой хирургии ушли 12 талантливых опытных хирургов и медицинских сестер.
А специальность моя мне нравится, мне хочется лечить людей, но создаются все условия для того, чтобы врачи уходили из медицины, уходили из больницы. Населению в области вообще не к кому обращаться. Им никто не окажет вовремя помощь в связи с отсутствием необходимых специалистов на местах.
Фото: Валерий Матыцин / ТАСС
«Угроза преследования»
Михаил, терапевт
Работаю в бюджетном учреждении в городе-миллионнике. Заказчиком/хозяином больницы и персонала является государство, и оно безмолвно, но предельно четко обозначило задачи, перед нами стоящие. Наши задачи — это не лечение пациентов и не профилактика, не проведение работы по санитарному просвещению, а заполнение необходимой документации — это раз и «удовлетворение» пациентов — это два.
В напрочь забюрократизированном государстве без свободной прессы с элитой, предпочитающей жить за рубежом, единственный источник информации о происходящем — это отчеты других чиновников. Государство хочет видеть красивую картинку, и эта картинка активно рисуется. Самый яркий пример — это игры со смертностью. Если объявляется год борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями, то больные перестают умирать от инфарктов, а начинают умирать от чего угодно другого. В следующем году вектор меняется, и люди снова начинают умирать от инфарктов, но не умирают, например, от пневмонии. Было бы неплохо, если бы чиновники от здравоохранения сами рисовали эти цифры для подачи в Кремль, но, к сожалению, тактика здесь такая же, как и везде: размазать ответственность и вовлечь в криминальные действия всех. Если хочешь остаться в медицине и получать зарплату — изволь писать то, что от тебя требуется. Так возникает эта дикая, не имеющая аналогов в мире медицинская статистика, которую давно никто всерьез не воспринимает.
Удовлетворенность пациента — это второй краеугольный камень, на котором стоит отечественное здравоохранение. С этим все еще хуже, чем со статистикой. Когда не получается обеспечить население необходимой медицинской помощью, приходится создавать видимость оказания этой помощи. И здесь открывается огромное поле для жульничества. Необоснованное назначение дешевых методов обследования (например, УЗИ щитовидной железы или почек), зачастую не несущее никакой полезной информации, но создающее у населения видимость диагностической работы. Трата непропорционально большого количества ресурсов на «обследование и лечение» больных с «вегето-сосудистой дистонией» и прочими мусорными диагнозами. Бессмысленные госпитализации больных пожилого возраста, чтобы «прокапать» их физиологическим раствором (чуть соленая вода).
Все это делается для того, чтобы создать у населения видимость оказания социальной медицинской помощи. В то же время государство не спешит выпускать имеющие юридическую силу руководства для врачей, как сделано на Западе, поскольку сразу же станет понятно, что обеспечить лечение больных согласно современным руководствам оно не может. Такая ситуация ударяет и по врачам. Вместо того чтобы обследовать и лечить больных согласно современным рекомендациям с применением современных методов, они вынуждены заполнять бумаги и имитировать медицинскую помощь. Накладываясь на довольно низкий уровень подготовки — и додипломной, и последипломной, это приводит к профессиональной деградации и пресловутому «синдрому выгорания».
Фото: Дмитрий Феоктистов / ТАСС
Все мои коллеги сходятся во мнении, что чиновники Минздрава не представляют себе, что происходит в отечественном здравоохранении. Изолированность чиновников от реальной медицины вызывает к жизни безумные приказы и идеи, которые, в свою очередь, реализуются на бумаге, но не в жизни, укрепляя веру чиновников в их административный гений. Мои знакомые, контактирующие с чиновниками комитета по здравоохранению, говорят, что зачастую они даже не знают, какие отделения и возможности есть в разных больницах, не говоря уже о формировании какой-нибудь общей стратегии оказания медицинской помощи.
Сейчас появился новый тренд — гонения на врачей. Это вызывает большое беспокойство среди моих коллег, многие готовы уйти из медицины в более спокойные отрасли. Никто не отрицает очевидных проблем медицины, в том числе плохую подготовку врачей и нехватку необходимых ресурсов. Тем не менее так было давно, а гнобить врачей в массмедиа и судах стали недавно. Это наверняка укладывается в общий тренд на закручивание гаек, когда уголовному и другим преследованиям подвергаются режиссеры, рэперы, сотрудники благотворительных организаций. Идея Следственного комитета о подготовке специалистов по медицинским делам за несколько месяцев выглядела бы смехотворной, если бы была лишь озвучена. Но, похоже, эти люди собираются выполнять план по посадкам врачей.
У меня ощущение, что на некоторые патологии государство решило не тратить деньги. Помощь больным с онкологическими заболеваниями, с нейродегенеративными заболеваниями, депрессиями оказывается в столь малых объемах и такого плохого качества, что ее практически нет. Тем не менее терапевтические отделения забиты больными, которые должны находиться в хосписах и домах сестринского ухода. Больные, основное заболевание которых никак не лечится, ищут хоть какую-то помощь, хоть где-то.
Врачи вынуждены имитировать эту помощь, но долго обманывать не получается, что вызывает у потерявших надежду людей приступы ярости и ненависти к системе и врачам. Что тоже только на руку, ведь всегда можно обвинить врачей в том, что они не выполнили свой долг, тогда как государство «дало врачам возможность помогать всем нуждающимся».
Фото: Алексей Сухоруков / РИА Новости
В России выстроена абсолютно неэффективная система оценки качества оказания медицинской помощи. Общая тактика такова: если больной или его родственник не удовлетворены лечением или отношением врача к ним, они могут написать жалобу куда угодно. В конечном счете эта жалоба оказывается в комитете по здравоохранению, который требует от руководства больницы объяснений. В ста процентах случаев (и я не преувеличиваю) больница пишет абсолютно бессмысленную отписку в комитет, в которой обещает вынести выговор или лишить премии обвиненного врача. В итоге работа над реальными ошибками никогда не ведется, такой вопрос даже не ставится. Врач всегда (по крайней мере на словах) оказывается виновным в проступке, что снижает и без того низкое доверие к врачам. Говорить о том, какое психологическое воздействие это оказывает на него, думаю, не надо. Пациент всегда прав, что поддерживает этот безумный цикл. Но в реальности не меняется ровным счетом ничего, лишь поддерживается атмосфера злобы и недоверия.
Однажды я разговаривал с человеком, далеким от медицины. Он удивлялся тому, как хорошо снабжены наши больницы. Его мать доставили в одну из больниц нашего города с инсультом, и когда он, движимый желанием помочь матери, спросил врачей, какие препараты он может приобрести, чтобы ей помочь, он получил ответ, что все необходимое в больнице есть. Конечно же, это ложь. Больница покупает самые дешевые (зачастую поддельные или недействующие) препараты, и далеко не все необходимые. Но угроза преследования, вплоть до уголовного, вынуждает врачей отказываться от добровольной помощи родственников. Государство не только не побороло коррупцию, но и отрезало возможности для помощи больным со стороны родственников.
«Из-за банальной нехватки времени»
Виктор, Краснодарский край
Я организатор здравоохранения в центральной районной больнице. Врачей катастрофически не хватает. Хотя, на первый взгляд, укомплектованность кадрами у нас 77 процентов. Однако каждый специалист занимает в среднем 1,75 ставки. На амбулаторные приемы огромные очереди. Особенно к участковым терапевтам. В советские годы, когда я учился, был норматив: на одном врачебном участке проживают 1700 пациентов. Но сейчас и 2500 человек на врача — это не предел. Но о какой эффективности и качестве работы может идти речь? Какую профилактическую работу он может вести? Смешно.
В принципе, администрации больницы выгодно, когда доктор совмещает несколько ставок. Зарплаты получаются выше, а значит, майские указы президента как бы исполняются. Но, опять же, голая зарплата врача-специалиста (моя) на одну ставку со стимулирующими — около 17 тысяч рублей на руки. Попробуйте прожить, работая на одну ставку. Поэтому врачи и берут подработки, выполняют работу некачественно из-за банальной нехватки времени, отсюда недовольство населения, жалобы и обращения на горячие линии.
По поводу оборудования, расходных материалов — особых проблем в моем районе нет. Но я несколько месяцев проработал в другом районе, и там даже бумагу сотрудники сами покупают, не говоря о медицинских расходниках.
У нас есть ограничения и по льготным препаратам, и по некоторым лабораторным анализам. Лекарств для льготников выписать можем не больше, чем закуплено на год, по некоторым анализам крови выделяют слишком мало пробирок, так как с недавнего времени лаборатории стали централизованными. То есть биоматериал отправляется за сотню километров — в Краснодар. И так каждый день. Но кто-то подсчитал, что экономически выгоднее возить каждый день, чем содержать свою лабораторию. При этом никто не подумал о качестве исследования. Ведь чем раньше будет исследован материал, тем точнее результат. Да и ждать результатов приходится порой очень долго, а некоторые результаты приходят уже после выписки пациента. Например, анализы на ВИЧ, некоторые биохимические анализы крови.
Могу сказать, что дефицит образуется от плохого планирования госзакупок. На участках терапевты не знают своих подопечных. То есть опять все упирается в кадры.
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
«Взяли под козырек»
К., судмедэксперт, Санкт-Петербург
Бюрократическое давление нарастает в геометрической прогрессии. Сверху на сотрудников спускают все новые и новые ценные указания, которые только мешают работать. Эксперты просто тонут в куче ненужных формуляров, которые надо заполнять. В итоге страдают пациенты. Кроме этого, под предлогом борьбы с отдельными видами заболеваний судебно-медицинским экспертам запрещено ставить некоторые диагнозы во врачебных свидетельствах о смерти. Сейчас, например, это касается осложнений ишемической болезни сердца — острой сердечной/миокардиальной недостаточности, до этого «боролись» таким же образом с пневмониями. Причем эта «борьба» началась практически сразу после заявления президента, что надо что-то делать со смертностью в стране. Началась с регионов, теперь докатилась и до центра. Ребятки взяли под козырек и решили за счет подделки статистических данных решить эту проблему. И это только малая часть того, что происходит.
Я работаю по специальности с 1993 года и скажу одно: чем дальше — тем хуже. И если бы не жизненные обстоятельства, я бы давно послал всю эту систему и уволился.
«Кого чернухой ныне удивишь?»
А., Москва
Варюсь 33 года в качестве врача, и еще лет пять во время учебы — санитаром и медбратом. Насмотрелся и наслушался... Книги писать можно, но кого чернухой ныне удивишь? Да и лень. Была встреча на 30-летие выпуска, за рюмкой чая разговаривали за жизнь. Из 105 человек курса всего у трех дети пошли в медицину.
Мой старший сын даже слышать не хотел в медицинский поступать. Сказал: я насмотрелся, как ты за копейки ночами из дома в темноту и холод по телефонным вызовам в больницу уезжал, мне такое и даром не нужно. Младший тоже не хочет в медицину. Дома шикарная медицинская библиотека. Все студенческие стипендии и стройотрядовские деньги вбухивал в них. Уйду из жизни — никому это не будет нужно от слова совсем. Даже в медицинскую библиотеку — не нужно. Не только врачей, но и медицинских библиотек практически не осталось, закрывают по всей стране.
На льготную пенсию немного не дотянул — грянуло повышение пенсионного возраста. Но ходил в пенсионный фонд, узнавал, на что могу претендовать. Сказали, что если бы сейчас вышел, то пенсия была бы 9 тысяч 800 рублей. Не заработал, без комментариев. Теперь еще 10 лет работать, так как 1963 года рождения.
Фото: Михаил Терещенко / ТАСС
«Откровенная небрежность»
Врач аллерголог-иммунолог, педиатр, специалист по вакцинопрофилактике, Санкт-Петербург
Проблем в медицине все больше, и все чаще они связаны с алчностью. Это в первую очередь касается частных клиник. В СМИ подробно была освещена история пациента, который обратился в частную клинику для проведения колоноскопии, а в результате получил перфорацию кишечника. Совсем недавно абсолютно такая же ситуация произошла в другой клинике. Можно было бы допустить, что это совпадения, вот только крупные медицинские учреждения Санкт-Петербурга проводят сотни таких исследований в месяц — и никаких проблем. Очевидно, что у них более адаптированное оборудование и более квалифицированный персонал. Но люди опасаются ожидать очереди в несколько недель, поэтому идут делать такие обследования в частные клиники.
В противовес бесплатной медицине считается, что в платных частных клиниках работают более высококвалифицированные специалисты. Но, к сожалению, сейчас многие клиники пытаются сэкономить и берут в штат специалистов с маленьким опытом работы или вовсе без него. В итоге пациент не сразу получает качественную медицинскую помощь. У меня был на приеме мальчик семи лет, который кашлял два месяца. За это время ему исключали паразитов, аллергию, инфекции (коклюш) и другие заболевания. К слову, наблюдался он в достаточно крупной сети клиник Санкт-Петербурга. После моего осмотра маме было предложено начать лечение прямо в клинике. После ингаляции лекарства ребенок перестал кашлять, а диагноз бронхиальная астма затем подтвердился. Налицо откровенная небрежность в отношении пациента, и этим грешат многие частные клиники, назначая обследования пачками.
Постоянно я работаю в одной клинике и периодически совмещаю в разных частных клиниках города. В одной из таких клиник случилась глупая по своей сути история: после осмотра и допуска пациента на прививку медсестра вколола не ту вакцину. Точнее, пациенту была назначена прививка, которая против трех инфекций, а медсестра вколола прививку только против одной. Обнаружено это было спустя несколько дней. Конечно, связались с родителями пациента, но сама ситуация недопустима.
