Раздел имущества при разводе редко проходит бесконфликтно — делят обычно самое дорогое — квартиры, дачи, машины. К тому же в имущественном споре зачастую сходятся две стороны, сделавшие тот самый шаг от любви до ненависти. Еще хуже, когда в борьбе поневоле участвует общий ребенок. Илье 39 лет, он программист в крупном российском банке. С женой расстался пять лет назад, сумев сохранить за собой квартиру, где жила семья. Но теперь бывшая грозится подселить к нему мигрантов. Мужчина верит, что она на такое способна. Детали необычного правового конфликта он раскрыл «Ленте.ру».
Начало начал
Лену я очень любил. Мы учились в соседних школах, которые страшно враждовали. Если вечером идешь домой после тренировки — запросто можно было огрести от «чужих». 90-е, все такое. Делать особо было нечего. А познакомились мы на олимпиаде по литературе, где, понятно, гопникам не место. Светловолосая, тоненькая, скромная. Влюбился. Ходили в кинотеатр, ездили в Москву гулять (Илья родился и вырос в Подмосковье — прим. «Ленты.ру»). Как все. Били меня за нее не раз и не два. Она красавица, а я враг. Но потом как-то поутихло. Школа закончилась, не до разборок стало.
После школы Лена пошла учиться в местный кулинарный техникум, а я поступил в институт в Москве, но жил все равно с родителями в старой квартире. Можно было взять место в общежитии, мне полагалось — не москвич же, но я не захотел. Во-первых, и родители были против, во-вторых — боялся Лену от себя отпускать. Ревновал.
Поженились мы, когда обоим стукнуло по 20. Ждать уже было неприлично. Ну и как-то никто не возражал. Лену бабушка воспитывала, она только рада была, что внучке достался приличный человек. Мы с ней дружили. Ее уже давно нет. Моим родителям Лена тоже нравилась. Она так-то тихая была в молодости.
Под родительским крылом
Свадьбу мы не устраивали. Шел 2000-й год, довольно тяжелое время. Отца уволили за два года до этого, когда кризис был. Мать работала, но получала мало. С бабушки Лены, понятно, взять было нечего. Лена сама устроилась в ресторан в Москве младшим поваром, я только подрабатывал в компьютерном магазине. Кажется, он тогда был чуть ли не единственный в городе, ну или один из первых.
Фото: Юрий Мартьянов / «Коммерсантъ»
Короче, денег не было. Дома посидели с друзьями, вот и весь праздник. Лена переехала ко мне. Другой вариант не рассматривался — бабушке же не сядешь на шею. У них однокомнатная квартира, перегороженная шкафом. Некуда подселяться. А у нас «двушка» в кирпичной башне. Отцу ее выделили от предприятия, где он работал, когда мне было лет пять. По большому блату.
Жили нормально. Я институт окончил, в аспирантуру не пошел. Нужно было деньги зарабатывать. Устроился в одну контору, которую наши же выпускники сделали. Там дело сначала закипело, а потом как-то затухло. Ушел в один банк, потом в другой. Так случайно сложилось. В этом банке, где я сейчас, работаю уже больше десяти лет.
Деньги в семье были. Но Лена почему-то детей не хотела рожать — считала, что мы их не сможем содержать. Родила в 27 лет, когда ей врач сказал, что у нее какой-то короткий бабий век. Что-то в этом духе. Испугалась.
Хотя мама она неплохая, и всегда такой была. Но и бабушка, то есть моя мама, много помогала. А дедушки не стало, когда сыну был год.
Развод и девичья фамилия
Зерно конфликта было посеяно, когда мы еще не думали ни о каком разводе. По крайней мере, я точно не думал. Квартира, где мы все жили, была приватизирована в равных долях на моих родителей и меня. Отец перед смертью переписал свою долю на внука, то есть на нашего с Леной сына. Если бы он знал, к чему это приведет, думаю, не стал бы так делать.
Фото: Алексей Смышляев / «Коммерсантъ»
Лена от меня ушла в 2014 году, забрав ребенка с собой. Все очень банально — съездила с подружками в отпуск, вот они там и доотдыхались. Познакомилась с каким-то мужиком московским. Кризис среднего возраста. У него квартира в Москве, у него машина, у него два загранпаспорта и французский лицей около дома — для сына. У нас тоже была машина, но не такая, видимо, крутая. Мужик ее помурыжил два года, а потом у него обнаружилась жена с двумя довольно взрослыми детьми, проживающая за границей. Не знаю, что там и как, только с дядиной шеи Лена слезла и решила опять пересесть на мою.
Нет, возвращаться она не собиралась — да никто и не ждал. Но ей пришла в голову гениальная мысль отжать у меня квартиру. Логично, потому что ей-то после провала операции «Богатый любовник» пришлось переехать на съемную. «Однушку», которую ей оставила бабушка, Лена продала и честно вложила в бизнес — хотелось бы это слово взять в кавычки, потому что дело было изначально провальное: пыталась с подругами открыть кафе в одном новом подмосковном микрорайоне. Кому они там были нужны, когда у людей ипотека и ремонт. Бредятина.
Короче, Лена сначала тактично предложила квартиру разменять на две «однушки», пообещав доплатить нужную сумму. Я от такой идеи, прямо скажем, офигел. Никогда моей бывшей жене не принадлежало ни метра в этой квартире. Откровенно говоря, и моя доля — это добрая воля родителей. Если бы они сказали — сынок, хотим продать, купить дачу, — я бы без вопросов все документы подписал.
А Лене не стыдно ни капельки — формально треть квартиры принадлежит нашему сыну, а значит как бы ей. Я не говорю о том, что юридически провести какую-либо сделку с этой квартирой очень тяжело, нужно будет согласие опеки, куча мороки.
Нарвавшись на отказ, бывшая жена решила меня шантажировать: мол, сдам комнату приезжим — молдаванам или каким-нибудь китайцам с рынка. По нескольку раз в день звонила. Хорошо хоть лично приехать пока не хватило наглости. Моя мама о нашем конфликте знать не знает.
Дайте денег
Я не какой-нибудь олень и знаю, что ни сдать, ни продать ничего она не может. Это вообще не ее доля, а сына. Ни она, ни я не можем распоряжаться его имуществом — таков закон. Ну только если купить ему какое-то жилье взамен. Но это, опять же, морока.
Боюсь я одного — что Лена в своих изысканиях решится на какой-нибудь полукриминал. Она твердо уверена в том, что мы тут с матерью жируем за ее счет. Занимаем квартиру, а ей приходится снимать. При этом я плачу алименты на ребенка — и официальные, и немного сверху. Жалко ее все же, но не очень. Было предложение откупиться — дайте три миллиона, и я отстану. Но как-то это многовато за треть 60-метровой квартиры в Подмосковье. И непонятно, как такую сделку оформить.
Если бы Лена умела нормально общаться, я бы ей, возможно, помог. Но из нее прет кулинарное прошлое, а также общая неудовлетворенность жизнью. Хотела в королевы выбиться, а ее кинули. Но это не повод кидать меня, мою маму и сына.
Дам я ей миллион, два — она же и деньги потратит, причем вряд ли на ребенка, и долю сына потом снова станет требовать. Не думаю, что я ей что-то должен. Стараюсь не усугублять ситуацию, не орать. Хотя иногда очень хочется послать матом. Сыну помогу, когда надо будет. Ему пока 11 лет.
Наверняка найдутся те, кто меня осудит. Ну типа — ты что, не мужик? Помоги женщине с жильем. Как мужик я должен был пять лет назад, когда ей пришло в голову жить гламурной столичной жизнью, забрать сына к себе. И не общаться с ней больше никогда. Но момент упущен. Квартиру не отдам, мать не подвину, себе на голову сесть не позволю, вот и все мое благородство.